Старая Охотница села на стул, сжимая в ладонях потемневшую от времени деревянную сампоньо* с почти выцветшим шнурком.

— Ну надо же…

***

Мир вздохнул. Ветер растрепал отросшие вьющиеся волосы. По позвоночнику прокатился цепкий холодок.

Что-то изменилось.

— Что вы думаете о Королеве Аннализе?

— Высокомерная и одинокая, — рассеянно отозвалась перебиравшая корешки книг по алфавиту Брегис, лишь после этого осознав, что голос не принадлежал Гилберту, и резко обернулась.

Ворон Кейнхарста удивлённо и зло щурил тёмные глаза почти в упор. Тем временем руки женщины метнулись к поясу — и в её грудь тут же упёрся хорошо знакомый двуствольный пистолет.

— Слишком необычные у вас повадки для библиотекарши, — задумчиво протянул Ворон, продолжая сверлить хищным взглядом взведённую как пружина Брегис. — И слишком смелые слова для той, кто никогда не видел Её Величество. Или же, — он нажал на рукоять, заставив женщину прижаться спиной к полке, — вы видели?

Позади раздался стук упавших книг. Гилберт.

Брегис сбила упиравшиеся в рёбра дула в сторону и выхватила свой пистолет.

Пат — она держала Ворона на мушке, но тот успел вскинуть к животу острие клинка. Гилберт стоял где замер и не смел вздохнуть, глядя на это напряжённое, хрупкое равновесие между двумя зверями.

— Решили погибнуть, но меня с собой забрать? — серебристая бровь иронично изогнулась. — Как самоотверженно. Полагаю, ярнамиты отблагодарят вас сполна. Если удосужатся хотя бы могилу вырыть.

На губах Брегис помимо воли расцвела широкая улыбка, ничуть не вязавшаяся с положением человека, кишки которого в любой момент могли украсить доски пола. И это отразилось замешательством на остроскулом породистом лице напротив. Чтобы вскоре смениться пониманием.

— А, точно. Такие как вы не боятся смерти…

— Много болтаете, — хрипло отозвалась Брегис. — Убивать будете, или нет?

— Ещё не решил, — Ворон нагло ухмыльнулся, почесав подбородок о наставленный в лицо пистолет. Даже сейчас, без поручения Эйлин, хотелось эту высокомерную физиономию хотя бы начистить. Чтобы не так обидно было за свою невнимательность.

А затем словно тень набежала на солнце. Огонь свечей потускнел, в углах заклубилась тьма, в отличие от обычной темноты — отчётливо живая, мерцающая едва уловимыми изумрудными искрами. Воздух уплотнился, в виски кольнуло знакомой болью. Но так легко, похоже, было только Брегис — побледневший Гилберт цеплялся за косяк, по виску и без того белокожего Ворона, не сдержавшего дрожи, скользнула капля пота.

Присутствие чего-то незримого, могущественного, было почти осязаемым. По помещению потянуло стылым холодом угрозы.

— Вот как… — теперь охрип рыцарь Кейнхарста — и убрал оружие первым, медленно, напоказ вкладывая клинок в ножны. И по мере этого слабело давление — но внимание оставалось.

Ворон вновь посмотрел на Брегис, поднял голову к потолку… и с достоинством отвесил лёгкий поклон в пустоту.

— Намёк понял, можете не беспокоиться.

Ещё один долгий, задумчивый взгляд на женщину — и не менее церемонное:

— Моё почтение, Охотница.

После ухода Ворона Брегис пришлось долго отпаивать бедного Гилберта чаем.

— Так значит… — он сидел в кресле, подобрав под себя худые ноги, и подрагивал от остатков пережитого. — Это всё было?

— Да.

— И я…

— И ты — живой и здоровый, прямо сейчас сидишь передо мной и лечишь нервы из-за одного бледного мудака, — отрезала Брегис.

Гилберт слабо улыбнулся и сделал ещё один глоток.

— Спасибо.

А когда женщина покидала библиотеку, в спину долетело тихое:

— За всё спасибо…

Комментарий к Ради чего стоило сражаться

*индейский духовой инструмент, сородич флейты Пана

========== (Не)новая история ==========

Постепенно Ярнам полнился слухами. Брегис понимала, что дело не в Гилберте или Вороне. Один слишком скрытный сам по себе, да и друзей у него немного, а второй… Что ж, в том, что верный рыцарь всё рассказал Аннализе, сомневаться не приходилось. Другой вопрос, что Кейнхарст не станет делиться знаниями с Ярнамом. Особенно если эти знания ограничены парой голов.

Но о появлении нового Великого, так или иначе, судачить начали. Он не являлся Брегис в реальности, продолжая приходить лишь во Сне, и женщина была ему за это благодарна. Она так и не смогла понять, Хью ли это, или же просто сохранившее чужую память новое существо. Но оно неизменно подставляло под ладони похожую на глянцевый бутон лилии голову, и сквозь боль в висках Брегис могла различить отголоски чужих чувств: радость, симпатия, благодарность. Иногда этот Великий пугал женщину — но явно ненамеренно, не причиняя вреда.

Прямо как Хью.

— Добрая Охотница, — Брегис вздрогнула. А когда обернулась — встретила счастливую улыбку на несимпатичном лице Агаты. Вычислил-таки, добрый и умный… гад. Но думалось об этом уже как-то без злости.

— Я так рад снова тебя встретить, так рад, — хранитель часовни огляделся и поманил женщину вглубь помещения, после чего заговорщически прошептал, опасливо поблёскивая глазами. — Он приходил сюда. Я чувствовал его присутствие, его вопрос. Но не мог понять, что именно он спрашивал. Добрая Охотница, может, поняла бы ты?

Брегис покачала головой.

— Прости, Агата. Я тоже не различаю его речь.

— Жаль… — тонкие узловатые пальцы знакомо переплелись, а затем хранитель часовни вдруг доверительно произнёс. — А ещё мне кажется, что ему здесь понравилось. Я понимаю, это слишком самонадеянно с моей стороны так считать, но всё же… Как думаешь, если я буду здесь молиться и ему тоже…

Агата был счастлив узнать, что Хью всегда нравилось в его обители. А Брегис покидала часовню в смешанных чувствах, рефлекторно оглянувшись на зыбкий силуэт Амигдалы. Многорукое создание продолжало бесстрастно восседать на здании, и казалось, что оно здесь останется до скончания веков. Как и незримый Идон, как и Ибраитас, что наверняка продолжала сидеть где-то в подземельях Верхнего Соборного Округа… А где найдёт своё место Хью? Или Сон и есть его место?

Мир изменился, когда родился новый Великий. Но люди начали это понимать гораздо позже.

Брегис стала реже выходить в город. Потому что в один прекрасный день обнаружила, что привлекает слишком много внимания. Даже откровенно незнакомые люди подозрительно щурились, пытаясь вглядеться ей в лицо. А Аделла и вовсе закатила безобразную публичную истерику, с жаром крича о том, что негоже избегать Церкви, которая принимает под своё крыло всех добрых людей. И что Брегис своим равнодушием отвращает от себя взор как святых, так и самих Великих.

Как была фанатичкой с нездоровой головой, так ничего и не изменилось. Осадочек от этой сцены, правда, всё равно остался…

Церкви стоило сторониться. Брегис никогда не рассказывала Хью о том, что до встречи с ним она побывала в Кошмаре Охотника, но в ту ночь она пришла в Сон и выложила всё, что узнала в этом Великими проклятом месте. А огромное создание, размерами уже сравнявшееся с некогда убитым Присутствием Луны, мерно рокотало, свернувшись в кольцо вокруг Охотницы, и делилось ощущением искренней поддержки. Рядом с ним Брегис чувствовала себя удивительно спокойно. Защищённо. И голова болела всё меньше.

— Боюсь, они однажды всё же придут за мной, — от Великого пришла тяжкая волна досады и недовольства. Эхом кольнул отголосок гнева. Всё-таки слишком часто он реагировал прямо как Хью. С поправкой на нечеловеческую природу, но всё же…

— Ворон снова приходил. Приглашал в Кейнхарст, на разговор с Королевой. Как думаешь, стоит согласиться?