— На выход, — коротко приказал высокий старик — Логариус — и Вальтр первым шагнул за пределы часовни под уже начавшее темнеть небо.

Пятеро Палачей осталось за спинами людей, в то время как прочие высыпали во двор и рассредоточились вокруг выхода. Впрочем, до конца процессия из здания не вышла — Аделла развернулась, едва только ступив на брусчатку площади, обшаривая присутствующих всё тем же жадным взглядом. Остановилась на Арианне, быстро облизнула губы и улыбнулась.

— Наша добрая Церковь Исцеления долго терпела вопиющую ересь в пределах Ярнама, — торжественно провозгласила она. — Но сегодня с этим будет покончено! Мы знаем, что в этой часовне регулярно бывает злостная еретичка по имени Брегис, и здесь же регулярно возносятся молитвы лжебогу Хью. Поэтому все здесь обвиняются в сочувствии и соучастии этому преступлению против Церкви, и…

— Позвольте, уважаемая, — поднял затянутую в перчатку ладонь Вальтр. — О каком преступлении идёт речь? Согласно кодексу Церкви Исцеления, заверенного ещё Первым Викарием Лоуренсом, объектом поклонения являются сверхъестественные создания божественного порядка, называемые Великими. На данный момент мы с уверенностью можем говорить минимум о двух — Идоне Бесформенном, которому посвящена эта часовня, и Амигдале, чьи изображения во множестве можно увидеть в Главном Соборе Ярнама, — законник обвёл взглядом слушателей и продолжил речь. — Кроме того, согласно множественным свидетельствам и нарастающему влиянию, можно смело говорить и о третьем Великом — том самом Хью. Его природа точно так же непостижима, но при этом более чем реальна, следовательно — лжебогом он являться не может, а значит — встаёт в один ряд с уже известными нам Великими. Из этого…

— Гнусная ересь! — вскричала Аделла, и холёная бровь Вальтра приподнялась в немом удивлении такой бестактности. — Ты только что утвердил свою принадлежность к еретикам!

— Милейшая, — тон законника дохнул зимней стужей. — Благодаря вашей неадекватной реакции я начинаю сомневаться в компетентности церковных служащих. Разве не ваша задача внушать веру в людей? Пока что я вижу лишь несдержанную женщину, неспособную вести цивилизованный диалог, тем самым отвращающую от Церкви потенциальную паству.

Аделла задышала, густо краснея от гнева. Что-то было очень знакомое в речах Вальтра, но что именно — терялось в тяжёлых канцелярских конструкциях, вязло в отлично поставленном густом голосе.

— Где женщина по имени Брегис? — шагнул вперёд лидер Палачей, довольно бесцеремонно отодвинув в сторону кровавую святую.

— Не имею ни малейшего понятия, — с достоинством ответил законник, выдерживая тяжёлый взгляд Логариуса. — Если на этом представление закончено, я бы хотел вернуться к оставленной книге. Знаете, — в голосе Вальтра промелькнули доверительные нотки, — в этой часовне восхитительное собрание раритетов. А Агата достаточно добр, чтобы позволять тут же и ночевать.

— Никто никуда не пойдёт, — с отчётливо злорадными нотками вновь подала голос Аделла. — Сегодня мы, карающий меч Церкви Исцеления, избавим Ярнам от скверны! И эта часовня будет очищена первой. Огнём и кровью!

— Огнём и кровью! — Палачи воздели клинки, в не скрытых шлемом глазах Логариуса зажёгся фанатичный огонёк.

— Вы все виновны! — кто-то из девушек потерял сознание, и её подхватили бледные товарки. А мать вскинула голову, прижимая к себе сына:

— Вы собрались убить нас?! Мы — добрые горожане…

— Ложь, — прогрохотал глава Палачей. — Вы здесь, значит вы — еретики!

Мальчишка всхлипнул от страха, когда его отец закрыл их с матерью своей спиной. Нищий мрачно оскалился, возница в панике бегал взглядом по округе в поисках лазейки.

Вальтр стоял, держа в руках свой чемодан, и с опустившимися уголками губ молча наблюдал за тем, как люди превращаются в монстров. Грязных, кровожадных монстров. И почти чувствовал привкус чужой крови на губах. Почти не слышал чьих-то криков о пощаде. Глупые, чудовища не ведают пощады…

Позади раздались удивлённые, затем яростные возгласы и характерные звуки встречи стали с живой плотью. А спустя несколько секунд мимо отшатнувшихся горожан неспешно прошествовала статная фигура в плаще, покрытом чёрными перьями. В одной руке — изящный клинок, уже испивший сегодня крови, в другой — пистолет. Серебряный шлем надёжно скрывал лицо — но не взгляд. Хищный, злой, предвкушающий.

Сегодня Ворон Кейнхарста вспомнит, почему его тогда назвали Кровавым.

А Логариус вряд ли даже успел понять, что умер, когда две пули, вылетевшие из вскинутого оружия, превратили его лицо в кровавое месиво.

— Мастер Логариус!!

В этой жизни старый Палач больше никого не убьёт во имя надуманного правосудия. И ничьи исступлённые крики этого не исправят. К счастью.

— Вы не спешили, — Вальтр не сдвинулся с места, лишь повернул голову к союзнику.

— Заслушался речью профессионала, — Ворон извлёк из-за спины странный длинный шест со сложно обработанным утолщением с одного края и бросил законнику.

— Добрые ярнамиты, скорее в часовню! — Агата очнулся первым и торопливо начал помогать людям вернуться в убежище. Правильно, вовремя. Меньше забот для тех, кто держал в руках оружие.

Злобной кошкой взвизгнула Аделла, выдернув из-за пояса ближайшего Палача пистолет. Грохнул выстрел.

— Не умеете — не беритесь.

И одной кровавой святой в мире стало меньше. А Вальтр выдернул из оседающего тела пойманный шест, лёгший в непривычные руки привычной тяжестью, и воткнул массивным навершием в чемодан, туда, где, как казалось, был замок. Тонкая кожа-обманка разлетелась клочьями под злобно вжикнувшими мелкими остриями. Монструозное оружие главы Лиги было готово к бою.

Оставалось надеяться, что он практиковался достаточно для этой схватки.

— И это меня называют позёром, — хмыкнул Ворон, и его клинок блеснул алым в серебряном свете восходящей луны.

Палачи с дружным рёвом бросились вперёд, движимые жаждой мести и крови.

***

Гилберт вздрогнул, когда в дверь библиотеки раздался стук. И тихо вздохнул, почувствовав ободряюще лёгшую на плечо ладонь Брегис. Было ли ему страшно? Конечно. Он не являлся ни Охотником, ни просто бойцом, несмотря на попытки Вальтра хоть немного привить ему культуру сражения. Человек книг, что здесь, что там.

— Что бы ни случилось, — голос Брегис звучал твёрдо, и если бы Гилберт сам не видел бледность её щёк, дрогнувшие пальцы, то даже не понял бы, что она нервничала. Очень нервничала. — Как бы всё ни сложилось, прошу, помни — мне смерть не страшна. А вот для тебя — окончательна.

Как же невовремя эти твари взялись за дело! Если бы не предупреждение Хью…

Да, Охотница не знала точно, но была уверена — тихий вздох “сегодня”, сдобренный шумом моря и криком буревестника, достиг не только её мозга невесомым уколом в висок.

Оставалось надеяться, что остальные успели подготовиться. Вряд ли Церковь ударит лишь в одну точку — скорее всего постарается накрыть всё сразу. Не самое удачное место выпало Брегис, но тут уже поздно сожалеть. Лишь бы обошлось без потерь…

— Мы знаем, что в это время библиотека ещё не пуста, — настойчивый, смутно знакомый голос пытался дозваться, но они не откликались, растворившись в тенях между полок. Забаррикадироваться наглухо мешало понимание, что в противном случае отморозки не побоятся выкурить-задушить огнём. В этом не сомневались ни Брегис, ни Гилберт.

За немногочисленными окнами уже дежурили силуэты в белых одеждах и серебристо-чёрных шляпах-полумасках, так что путь для запертых во мраке был лишь один — ждать.

Ждать момента, когда входная дверь окажется снесена с петель. Враги тоже знали, что жертвам деваться некуда. И потому уже немолодая, но всё ещё явственно опасная женщина первой шагнула в полумрак помещения без особой опаски.