— Разве это плохо? — хмуро спросил рыцарь. — Память — это слишком большая ценность, чтобы ей разбрасываться.

Показалось, или Рейнальда такое пренебрежение к воспоминаниям задело? А алкоголь тем временем постепенно согревал, расслаблял, и желанию сказать что-то Дисмас не слишком противился. Всё равно ничего опасного не выдаст.

— Это сейчас я так же думаю, — кивнул он. — А тогда мечтал забыть об этой грёбаной Ночи Охоты как о страшном сне, как Герман и обещал.

В тишине они уговорили остатки своих бутылок и вскрыли следующие.

— Снов, говоришь, не видишь? — вдруг хмыкнул Рейнальд.

— Ну да.

— А иной раз орёшь так, словно тебя там на куски рвут, — и от этих слов по позвоночнику Дисмаса прошла ледяная волна.

— Что? — хрипло переспросил он, вцепившись в горлышко бутылки.

— То, — рыцарь зевнул. — Редко, конечно, раз пять за всё время было… С каждым разом всё реже. Но будил ты тогда почти все бараки. И заперся главное. Мы уж вламываться побоялись — а ну как пулей встретишь.

— Я могу, — отстранённо кивнул разбойник. — Потому и запираюсь…

— Стало быть, не помнишь.

— Не помню.

— Ну и ладно, — неожиданно легко пожал плечами Рейнальд, и в ответ на искренне недоумевающий взгляд Дисмаса фыркнул. — Всё равно никто тебя за ручку взять не рискнёт.

— И правильно сделает, — глухо буркнул разбойник.

Он и подумать не мог, что благословенная чернота, в которой отдыхал его разум по ночам, оказывалась не настолько спокойной, как он привык считать. Ведь ни разу ещё, за исключением дней болезни, он не просыпался разбитым или измученным! Хотя теперь, оглядываясь назад, становились понятны странные взгляды остальных, которые он иногда ловил после очередной ночи.

Рейнальд немного рассказал о своём мире, Дисмас тоже поделился историями из Ярнама, и оба пришли к выводу, что мир рыцаря — кромешный пиздец, и жить там нельзя. Ярнам на его фоне и правда выглядел скорее локальной проблемой, чем катастрофой — хотя Рейнальд признал, что хорошего там тоже немного. И искренне поддержал нежелание разбойника распространяться о своей крови.

— То есть, если бы всё пошло нормально, ты бы просто проснулся на улице Ярнама на рассвете?

— Угу.

— Не жалеешь?

— А смысл?

— И то верно.

— А ты бы сгорел в этом вашем Изначальном Пламени, отдав жизнь и душу во имя продолжения Эры Богов?

— Угу. Так что мне вообще грех жаловаться.

— За побег от судьбы и выпьем.

Звон стекла и тихие смешки. Странное дело, но именно сейчас Дисмас чувствовал настоящее умиротворение. Пьяные разговоры, глупые и бессмысленные, бесполезные, возможно — опасные, но на это было глубоко плевать. Слушать и быть услышанным. Понимать и быть понятым. Вводить в ступор собеседника — и непонимающе хлопать глазами самому, после чего кончалась очередная бутылка.

— Знаэшь, — Рейнальд размашисто покачивал бутылкой и попеременно щурил то один глаз, то другой, — нас ужи давно называйют друзьями.

— Рад за них, — флегматично отозвался Дисмас, подперевший тяжелеющую голову рукой.

— Я тут подумал… Ну а чито, не так чито ли?

Разбойник поперхнулся.

— По-моему, тебе уже можно не пить.

— Не-е-е, — протянул рыцарь. — Сам пасуди, сколько раз из задницы друг друга вытаскивали — раз. Вместе ужи не впервыйе бухаим — два. Разоткровэнничались т-тут… три. А вить ты недоверчивый угрюмый мудак.

— Тебя туда же, скр-рытный болтливый распиздяй, — вяло огрызнулся Дисмас. Рейнальд рассмеялся.

— Вот видишь? Кто ищо будет так кого-то звать и не стрэмиться набить морду в ответ на такойе жи?

Разбойник почти по-кошачьи фыркнул. Нет, некоторый резон в словах Рейнальда был, но… друзья? Слишком громкое слово. Или нет?

— Многовато обязательств, — пробормотал он, однако, вопреки этому, уверенности в своих словах неожиданно не почувствовал.

— Да какайя, на самом деле, разница, — махнул рукой Рейнальд, опять чуть было не попав бутылкой Дисмасу по носу. — Меня лично усё устраивайет. А тебя?

Разбойник поднял глаза. Рыцарь смотрел на него твёрдо и прямо. Так вот и не скажешь сходу, что бравый “воин Церкви” пьян, причём в состоянии близком к нестоянию. И Дисмас точно знал, что сам выглядит так же. Пьяные движения, практически трезвый тоскливый взгляд. Всё же, они наверное и правда слишком похожие, даром что миры разные.

— Меня, пожалуй, тоже.

========== 29. ==========

Сидели они долго, почти до рассвета. И отсыпались долго, практически до вечера, чудом успев продрать глаза к возвращению Трейс, которая бросила прямо в опухшие физиономии по небольшому бурдюку с водой. Дисмас поймал, Рейнальд… тоже поймал. Не без помощи лица, правда, отчего тут же начал неразборчиво ворчать.

— Вы наша благодетельница, — церемонно склонил разбойник немного гудящую голову, прежде чем жадно приложиться к драгоценной влаге, о которой они с Рейнальдом благополучно опять забыли. — Что бы мы без вас делали?

— Страдали бы, — Трейс снисходительно улыбнулась, наблюдая за постепенно оживающими собутыльниками. — Мне вот интересно, вы из принципа тут пьёте, или ещё почему?

— Сюда по сути никто не ходит, — честно ответил Дисмас. — Очень удобное место. Но если вас напрягают наши пьянки…

— Да ради богов, — качнула головой Трейс. — Если бы вы здесь собрались не просыхать постоянно, буянили и гадили — я бы вас быстро отвадила, не сомневайтесь.

И, глядя на улыбку этой женщины, разбойник как-то сразу понял, что не хотел бы испытать средства “отваживания” на себе. Такие как она могут отравить жизнь куда вернее без прямого противостояния. Тем более с теми опытом и навыками, что ей приписывают…

— А мне другое интересно, — подал голос “подлечившийся” Рейнальд, — Отчего вы позволяете двум чужакам располагаться на месте вашего, практически, дома? Разведка разведкой, но…

Его прервал негромкий смех.

— Спасибо, что хоть сейчас вспомнили об этом, — тут Дисмас ощутил то, чего не испытывал уже весьма и весьма давно: стыд. Судя по покрасневшим ушам рыцаря, тот тоже осознал ситуацию. А Трейс, отсмеявшись, сузила ехидные серые глаза:

— Неужели вы думали, что я позволила бы вам тут квасить, если бы не имела других убежищ?

Позор. Позор ему, Рейнальду — обоим. Их вывозили носом по очевидному как зелёных юнцов. Ещё и ткнули в неприятное понимание собственной, в сущности, неблагодарности.

— Я буду прав, если предположу, что вы иногда слушали наши пьяные разговоры?

Трейс одобрительно улыбнулась, а Рейнальд тяжело и обречённо вздохнул.

— Тем удивительнее для меня, что вы продолжаете сюда приходить, — сказала она.

— Ну а кому вы расскажете эти бредни? — вернул улыбку Дисмас.

— Наследнику? — подняла бровь Трейс. Кажется, эта игра ей нравилась.

— А что Наследник, — неожиданно буркнул Рейнальд, — он сам мутный как не пойми что.

Женщина вздрогнула, и улыбка сбежала с её губ как плохая краска под дождём, а взгляд стал цепким и колючим, утратив всякую расслабленность.

— Поясните, — почти приказ, но Дисмасу до тона дела не было. Зато до возможности поделиться неопределёнными соображениями касательно нанимателя — очень даже было.

— Ты тоже что-то заметила?

Она кивнула, не обратив внимания на смену обращения.

— Когда он с вами только приехал, казалось, что мало что изменилось. Разве что рука хозяйская появилась. Номинально.

— Ну, восстановление владений — дело вполне нормальное, нет? — поднял брови Дисмас. Рейнальд подсел ближе и бросил в костровище мелкий алый шарик огня, взметнувшийся над дровами весёлыми язычками.

— Это да, но, — Трейс неожиданно поёжилась, — его власть теперь чувствуется. Она пронизывает эти земли, с каждым днём всё больше. Ярче всего в городе, за пределами слабее многократно… но всё равно ощущается.

Дисмас медленно кивнул.

— Я видел, как он изгнал Фанатика. Никогда бы не подумал, что этот псих не посмеет ослушаться и действительно не появится больше в пределах города.