Извинение засчитано.

С тех пор домик в дубовой роще стал для нас своего рода спасительным кругом. Он быстро стал символом примирения и тишины в нашей странной паре, в которой один — требует все и сразу, а второй — без возражений дает это самое «все и сразу».

Конец Flashback.

Теперь я знал, куда держать мне путь.

Я погнался за «найди меня, если сможешь» и за моим Тайлером, который, я верю, ждет меня.

Комментарий к Самый лучший морской узел

РЕБЯТА, ПРОДА!!!

вы не представляете, через что я прошла, чтобы наконец написать эту главу. творческий кризис длинною в месяц. я вымотана и устала. скоро 18. скоро конец истории.

вы все еще со мной? потому что я все еще с вами. и Джош тоже с вами.

я очень старалась. прошу оценить, потому что я должна знать, достойно или нет.

пытаюсь оттянуть конец как только могу.

простите меня еще раз.

========== Несчастный случай ==========

POV Джош

Воспоминания, заключенные в старых полароидных фотокарточках, какое-то время просто пылились спрятанными по коробкам со старым барахлом, которое давно пора было выкинуть, но руки так до этого и не добирались. Но когда, наконец, пришло время, первыми в мусорное ведро полетели именно фотографии, а за ними и мои воспоминания: радостные улыбки, объятия и поцелуи постепенно сменились одиночеством и тусклыми оттенками грусти, которые сочились противно пасмурной атмосферой прямиком с фотографий.

Если судить все по логике вещей, то смысла нет абсолютно ни в чем: ни в завтрашнем дне, ни в сегодняшнем и даже не в во вчерашнем, ни во мне, ни в ком бы то ни было еще… А смысла нет по одной простой причине: воспоминания никому не нужны. Люди прячут их по далеким углам с надеждой, что когда-нибудь, когда раны заживут, они вновь взглянут на противные, как оказалось впоследствии, лица и поймут, что все те искренние улыбки и добродушные выражения лиц, запечатленные на фотографиях, были лишь пустой тратой времени.

Бумага со временем пожелтеет, местами даже выгорит… А душа, истерзанная хаотичными волеизлияниями судьбы (если она, конечно, есть), наверное, еще долго будет заживлять свои раны, которые постоянно будут кровоточить, потому что… люди мазохисты: им больно, но они ищут что-то, что могло бы приглушить их боль.

Я искал это «что-то» в людях, чем делал себе еще больнее. А когда, казалось бы, прошлое, лишь изредка напоминающее о себе во снах, которые я практически не запоминал, забылось и навсегда ушло на задний план, вновь появилось, скорее даже, ворвалось в мою жизнь то, что никак не могло оставить и отпустить меня когда-то давно.

Ошибки, накопившиеся за двадцать девять лет моей жизни, уже должны были свалиться на мои плечи и погрести меня под собой заживо. Но я все еще здесь, на этой ебучей земле, и все еще продолжаю причинять окружающим боль своим существованием и бездействием.

Но так продолжаться больше не может. Сейчас или никогда. Последний раз.

***

Когда в голове кружатся тысячи различных сюжетов, твое сознание путается и не может выбрать единственный подходящий вариант. Ты теряешься и на секунду даже думаешь бросить все это и застрелиться от безысходности, но в итоге вспоминаешь, что ты, блять, не один, что ты должен жить, и если не для себя, то ради жизней дорогих тебе людей и похуй, что их количество можно сосчитать при помощи пальцев одной руки…

Держа в голове «найди меня, если сможешь», я решил, что это дело лишь мое и Клода, поэтому приписывать в него кого-либо еще я поначалу негласно отказался, однако, понимая его преимущество в физическом плане, толика сомнения все же пробежалась в моем сознании. Запрыгнув в пикап, я судорожно стал рыться в бардачке в поисках мобильника. Наконец отыскав его, я обнаружил противные двадцать три процента и дрожащими пальцами набрал номер Алекса.

Несколько гудков подряд: сначала короткие, а затем более продолжительные. Характерный звук и обеспокоенный голос Элли по другую сторону проворковал:

— Джош?

Пытаясь держать язык за зубами, чтобы не вылить весь словесный понос, который просится наружу, на ни в чем не повинную девушку, я непроизвольно укусил свой кулак.

— Джош? — робко повторила Элли, от чего я моментально пришел в себя и пробубнил ей в ответ:

— Где Алекс?

— Я не знаю, — очевидно, разочарованно произнесла та. По редким всхлипам я понял, что она плачет. — Ему кто-то позвонил… он собрался и ушел. Даже не стал брать с собой телефон. Я переживаю, Джо…

Четно пытаясь завести ржавое корыто в виде моей машины, я как можно более внятно, чтобы не довести подругу до истерики, спросил:

— Он что-нибудь сказал перед тем, как уйти?

— Прости? — эхом отдалось в динамиках. — Он сказал «прости».

Единственное, что я почувствовал в этот момент, так это разочарование. Я окончательно убедился, что рассчитывать могу лишь на помощь самого себя. Я и я — хорошие партнеры.

Однако, все еще поддерживая разговор, сквозь доносившиеся до моих ушей всхлипы и протяжные вздохи Элисон, я полушепотом произнес:

— Ложись спать, не жди его. Я попросил его о помощи.

— Почему он не рассказал мне это? — реакция девушки последовала моментально, а я восторженно цокнул, когда пикап наконец завелся. — Он вообще думает обо мне? А о малыше? Чертов эгоист…

— Я сказал, чтобы он не говорил тебе ничего. Это сюрприз, — уложив телефон на плечо и зажав его ухом, пояснил я, пытаясь отбросить мысли о том, куда на самом деле делся мой друг, когда его помощь мне особенно нужна.

Я никогда не просил его о помощи, — даже в те моменты, когда, казалось, от меня уже ничего не зависит, я держал планку. Может, в этом и заключается моя гордость, но она, безусловно, мешает и мне, и окружающим.

Начало Flashback

Погнавшись за мечтой, которая заключалась для меня в свободе и полном контроле ситуации лишь мною и больше никем, я уехал из родительского дома, когда мне только исполнилось двадцать. Не имея за спиной ничего, кроме старенького пикапа, который остался мне от отца, и и нескольких сотен долларов, которых хватило лишь на первые дни, я шатался по штату в поисках чего-то, что зацепило бы меня настолько, что я, не раздумывая ни секунды, смог бы остаться.

Первые полгода я существовал как придется: поначалу жил в придорожных мотелях, а когда, естественно, закончились деньги, мне пришлось искать подработку. Я не отказывался абсолютно ни от какой работы, будь то уборщик на придорожной заправке или подстригатель газона перед городской мэрией. Я разбивал руки в кровь, работая на износ грузчиком в супермаркете, однако очень скоро моя сломанная когда-то в детстве нога дала о себе знать, поэтому так или иначе судьба закинула меня в паб.

Работа официанта — неблагодарная профессия, как, наверное, и все остальные. Однако, стоит улыбнуться какому-нибудь слегка пьяному клерку, который зашел, чтобы пропустить стаканчик другой, и вот в твоем кармане довольно-таки приличные чаевые. Но несмотря на это, денег на более-менее нормальное существование мне не хватало: расходы на бензин, еду и ночевку в месте, не похожем на клоповник, перекрывали доходы, поэтому… слишком быстро я опустился на дно.

В этом мне в какой-то мере помог случайный посетитель паба. Пытаясь заигрывать со мной всеми законными и незаконными способами, в конечном счете он сдался и предложил мне не особо легальный способ заработать. Но я, воспитанный в благополучной семье, и подумать не мог, что способен опуститься перед кем-то на колени, чтобы получить пару десятков долларов таким грязным путем.

Но когда тебе хочется есть, ты не думаешь об этом. Поэтому, поломавшись неделю только лишь из-за остатков гордости, я согласился. Так у меня появился постоянный клиент, и я стал позволять себе разбрасываться деньгами направо и налево лишь потому, что не мог видеть эти бумажки. Я возненавидел себя, поэтому также быстро подсел на наркотики, — слабые, на большее у меня не хватало. Однако, этого было недостаточно, поэтому я поспешно удвоил, а затем и утроил количество клиентов, — уволился с работы официанта в пабе и теперь был исключительно лишь не совсем обычным его посетителем.