— Они не монстры… Они просто больны… — прошептала европейка, едва мы отошли от паломницы на достаточно большое расстояние.

— Мне тоже так показалось, — согласилась я с ней.

— Полагаете, что можно вернуть им прежний вид? — оживилась энфина.

— Полагаю, что можно было не опускаться до крайностей и уж тем более не заточать родных людей, с которыми приключилась беда, в подземелье, изолируя от нормального общения. Тут кто угодно одичает и озвереет! — слишком резко ответила я.

— Ты… обвиняешь меня, птенчик? — ахнула Яванна.

— Я обвиняю вас всех, бабушка. Обвиняю в черствости и малодушии, обвиняю в бездействии. Вместо того, чтобы помочь своим близким преодолеть сложную ступень в жизни, вы обрекаете их либо на рабство, либо на вечное одиночество в образе зверя.

— Что ты говоришь, Аленька!

— Твой брат — Глерос. Разве не было бы ему проще и легче, останься он в родном доме? — наверное зря я все это высказывала Яве, но сдержаться уже не могла.

— Я любила своего младшего брата и помогла бы ему в любой ситуации. Не буду оправдываться и, возможно, ты во многом права, птенчик. Сейчас, после твоих слов, многие вещи для меня стали очевидны, но, боги! Как же поздно! Слишком поздно для Глероса. Скажу лишь одно — когда мужчина принимает решение, он уходит молча, никого не предупредив об этом. Я ничего не знаю о кодексе воинов. Может ответы в нем?

— Прости меня, — я порывисто обняла бабушку. — В любом случае, мне непозволительно так разговаривать с тобой. А с кодексом и с «проклятыми» нам еще предстоит разобраться. Вместе. Не бывает безвыходных ситуаций.

— Глероса готовили к обряду с Энель. А на утро, когда обряд должен был состояться, брат исчез. Только через неделю от наставников Храма пришла весть, что подземелье пополнилось еще одним «проклятым». Я ходила сюда каждый день в надежде различить знакомые черты, но увы — все было напрасно, — тихо прошептала энфина.

— Прости.

— За что ты просишь прощение, птенчик?

— За то, что заставила тебя еще раз все это пережить, — твердо ответила я.

— Мы торопимся! — прикрикнула на нас Хунька. — Сейчас не время для семейных разборок. Верник, ты сама мне говорила, что проблемы решаются по мере их поступления. Так будь последовательна!

— Буду, — усмехнулась я, поспешив за красными лучиками.

Буквально через километр пути направление лучей изменилось. Навигатор упрямо говорил, что наш путь теперь лежит туда, в темноту за силовое поле.

— Черт! — в сердцах выругалась я. — Нужно было запастись фонариком!

— Что бы вы без меня делали? — усмехнулась Хунька, извлекла фонарь и вручила его мне. — Расходуй экономно там заряда на три часа.

— Вперед! — усмехнувшись, прикоснулась руной к проему в мерцающей стене.

— Никогда не заходила за чету… — вздохнула фаэра Яванна.

— Черту? — переспросила Снегирева. — Вы сказали черту?

— Именно это я и сказала, милая девочка, — бабушка ободряюще похлопала девушку по плечу.

— Предсказание… — Стелла эти слова прошептала. Глаза брюнетки горели.

— Что с тобой, Снегирева? — окликнула ее Хунька, — Мы тут не на прогулке, вообще-то.

— Подожди, — прервала ее я и подошла к европейке. — Ты говоришь о том предсказании из-за которого на Эленмар рвалась?

— Да, только я не понимала о чем в нем говорится. Но предсказания сбываются всегда. И те, кто исполнил предначертанное, обретают счастье, понимаешь? — она смотрела на меня так… словом, так смотрят только одержимые мечтой, идеей, судьбой.

— Понимаю.

— Лишь свернет красный луч, сто шагов вдоль черты… сто шагов вдоль черты до мечты… Понимаешь? — Снегирева резко развернулась к нам спиной и пошла вдоль мерцающего защитного поля, отсчитывая шаги, — пять… шесть… семь…

— Чего это с ней? — недоуменно спросила Хунька.

— Боюсь нам придется немного задержаться, — ответила ей и поспешила за Стеллой, зная, что подруга и бабушка пойдут следом.

— Девяносто восемь… девяносто девять… сто! — европейка остановилась. Она медленно развернулась в прозрачной преграде.

— Что происходит? — прошептала подошедшая бабушка.

— Сама не знаю, — едва слышно откликнулась я.

В пещеру, находящуюся за мерцающей преградой, вели два тоннеля. Поле светилось так тускло, что черные проемы едва различались. Где-то сочилась вода. Звук падающих капель гулким эхом отражался от каменных стен.

— Неужели ошибка? — прошептала девушка, дотрагиваясь кончиками пальцев до сияющего барьера.

Словно в ответ на ее тихий вопрос, в одном их тоннелей раздался рык, от которого кожа покрылась неприятными мурашками. Несколько секунд тянулись так долго. Каждая из нас затаила дыхание. Защитное поле мигнуло и вспыхнуло несколько ярче. Теперь входы в тоннели различались отчетливее. Наконец, в одном из них показалось существо.

— Еще один «проклятый», — вздохнула Хунька. — Разные они все, а судьба одна.

Услышав эти слова, Снегирева вся подобралась. Монстр двигался также, как и те, что встретились нам по пути — словно в тумане, как в замедленной съемке. Включив фонарик, я направила луч на существо, чтобы получше рассмотреть его. «Проклятый» вздрогнул, потом прикрыл лапой глаза, защищаясь от непривычно яркого света, и утробно зарычал. Где-то далеко в тоннеле зарычали ему в ответ.

— Кажется скоро у нас еще мохнатые гости будут! — констатировала подруга. — Мы идем? Или дальше смотреть на местных обитателей будем?

Снегирева вздрогнула и развернулась ко входам в тоннели. Девушка дышала так, словно долго и быстро бежала. Она поднесла дрожащую ладошку с руной к ближайшему проходу и сняла защитное поле. Прежде, чем мы смогли что-либо ей сказать, Стелла шагнула в пещеру и направилась к монстру.

— Он точно ничего ей не сделает? — на всякий случай еще раз уточнила у бабушки.

— Никогда не было случаев нападения на женщин, — уверила меня энфина.

Снегирева мелкими шагами подходила к монстру, протягивая руки.

— Не бойся меня… не бойся, маленький… — тихо говорила девушка.

— Это она точно ему говорит? — усмехнулась Хунька, смерив взглядом огромную мохнатую фигуру.

Стелла, даже отличаясь высоким ростом среди землянок, не доставала существу и до подмышек. «Проклятый» рыкнул, но уже не яростно, а беззлобно и уставился на приближающуюся к нему девушку.

— Смотри! Он ее увидел! — слегка толкнула подругу, пряча фонарик в карман.

— Да, — согласилась Хунька. — Пушистик очнулся. Алилуйя! Что дальше?

— Я знаю ровно столько же сколько и ты.

Европейка подошла к монстру и положила ладошки на огромную, часто вздымающуюся грудь существа. Как только тонкие пальчики девушки коснулись кожи, «проклятый» вздрогнул и накрыл руки девушки своими когтистыми лапами.

— Вы точно уверены, что он не нападет? — Хунька повторила мой вопрос, наблюдая, как зверь обнюхивает Снегиреву. Кажется, ее запах пришелся эленмарцу по вкусу. Огромное существо заурчало и зарылось носом в волосы на затылке девушки. Энфина проигнорировала подругу, полностью поглощенная разыгравшейся за полем сценой.

— Поразительно! — выдохнула она. — «Проклятый» реагирует, причем вполне адекватно.

А я вдруг вспомнила, как отчаянно звала Дарина там, в Храме, как хотела, чтобы он снова обрел себя и вернулся в свой прежний облик. Тогда самым важным для меня было, чтобы муж остался со мной. Вдруг и здесь нужно просто позвать… Хотя, как его позовешь, не зная имени?

Снегирева прижалась к лохматому существу, словно к дорогому для нее человеку. Обнюхивание монстра нисколько не смущало девушку. В тоннелях снова раздалось рычание. Теперь звуки слышались намного ближе. Зверь насторожился, вдруг задвинул европейку себе за спину и ощетинился, грозно взирая горящими глазами на зияющие проемы тоннелей.

— Стеллочка! Беги, детка, беги оттуда! — закричала фаэра Яванна прижав ладонь к груди.

На звуки ее голоса повернулась не только Снегирева но и «проклятый». Секунду монстр всматривался в защитное поле потом принюхался и выдохнул: