— Женаты! — выдохнула я и… открыла глаза, потому что любопытно стало, а еще как-то фиолетово, что, собственно, на Лорне нормально, но мне по-другому фиолетово стало.

Даже если он не доволен, то все равно ничего не изменить. Разводов же нет. Придется тангиру или смириться с этим или мне не отсвечивать. Уйду со службы, улечу на Землю, буду клубнику выращивать, в конце концов! Бабушка Пелагея своего Сорга больше ста лет не видела и ничего, жила же как-то. Вселенная большая, и места в ней всем хватит. Приедем в Академию, подам рапорт и на первом звездолете…

— Побег готовишь? — снова спросил… муж.

— С чего ты так решил? — ну, а что? Я же уже осмелела.

— Чувствую… — последнее слово прозвучало очень близко, пошевелив выбившиеся из косы прядки, которые тангир ласково тут же заправил мне за ухо.

— Дарин, — стоять с ним совсем-совсем рядом было приятно, — это на всегда, понимаешь? Навечно! Обряд хоть и немного отличается от того, что проводят на Эленмаре, но он тоже настоящий.

— Понимаю, — улыбнулся он. Нет, эта улыбка была не ласковая, не нежная… Она была хищной и такой… предвкушающей. Так улыбнуться мог только дьявольски голодный человек при виде аппетитного шашлыка, истекающего соком и щедро посыпанного зеленью.

— Дарин, — попыталась снова предостеречь мужа, — это совсем навсегда!

— Я понял, — и «леденец» склонился к моим губам.

А потом… потом мои страхи и терзания показались такой ерундой. Потому что стоило Дарину прикоснуться, как весь мир исчез — существовали лишь мы, тесно прижимающиеся друг к другу. Он целовал так жадно, словно я была глотком воздуха, чем-то самым нужным, необходимым и бесконечно важным. Его губы, они… завоевывали, клеймили, утверждали свои права. Тангир имел на это право! Я сама дала его, соглашаясь принять Дарина навсегда. Принять… Это означало, что целующий меня мужчина, тот, в ком я растворялась, которого желала каждой клеточкой своего тела, мой! Мой со всеми привычками, достоинствами и недостатками, со всеми традициями Эленмара, энфинами и лайвеллами и бог знает с чем еще. Дарин Элвэ принадлежит мне точно так же, как я принадлежу ему. Именно в этот момент я осознала это, поняла и приняла… сердцем, душой, всем своим существом.

«Давненько я не видел, как спариваются люди» — в голосе Сумрака сквозили заинтересованность и неподдельное любопытство. Это слегка отрезвило меня и заставило отпрянуть от Дарина. Он позволил, но не отпустил, обнимая за талию.

— О-о-ох, — вздохнула я, чувствуя, как от смущения щекам стало жарко. Все же у нашей интимной сцены был свидетель, лохматый, язвительный, который неоднократно еще припомнит увиденное.

— Чего ты испугалась? — спросил «леденец», пытаясь найти ответ в моих глазах.

— Дарин! — издала почти всхлип и уткнулась ему в грудь, к слову сказать, ничем не прикрытую, так как обрывки одежды прикрывали лишь стратегические места на бедрах и смотрелись креативными шортами. Смотреть на него было выше моих сил, — как ты не понимаешь? Обряд! Я лишила тебя выбора!

— Ах вот ты о чем! — и он… рассмеялся он, по прежнему прижимая меня к себе, — Алечка, ты плохо слушала своего лайвелла. Мы находимся в единственном месте, где еще сохранилось хоть какое-то равновесие. Если бы я был против этого обряда, ничего бы не произошло.

— Правда? — и я уставилась на Сумрака. Кошачий проходимец улыбался! Наглая морда приобрела такое ехидное выражение, что слова Дарина не подлежали сомнению. Меня снова провели… Обидно? Да!!! Досадно? Немного. Станет легче? Определенно, когда отомщу.

Видимо, что-то в моем взгляде заставило лайвелла напрячься.

«Ты так забавно переживала…» — заявил он сначала, но потом резко замолчал и даже поджал хвост.

— Убью! — предупредила честно.

«Я бессмертный» — так же честно напомнили мне. И ведь не поспоришь, но наказать его стоило.

— Не ссорьтесь, — примирительно попросил явно веселящийся муж мой.

— Значит, ты тоже меня принимаешь? — спросила я Дарина, расставляя все точки над «i».

— Давно принял, птенчик, — он задорно улыбнулся и подмигнул мне, — еще там, в коридоре, у блока твоего деда.

— Мы же тогда встретились впервые!

— С первого взгляда принял, — серьезно ответил муж, — и навсегда.

Любовь любовью, но когда муж вновь меня поцеловал, возмущенно, предательски и очень-очень громко заурчал мой живот. Дарин мгновенно насторожился

— Голодная? — спросил он.

— Съела бы чего-нибудь, — честно призналась, потому что есть хотелось неимоверно.

— Надо отсюда выбираться! — осмотревшись вокруг, сказал «леденец». Я была с ним согласна, но ничего похожего на дверь в пределах видимости не наблюдалось. Как попал сюда Элвэ — не имела понятия, а вот мне пришлось воспользоваться денкоро, и в какой стороне открывался проход не помнила.

— Сумрак! — кот, чтобы не мешать нам, расположился у одной из стеночек, положив морду на лапы.

«Что ты хочешь, Алевтина Верник?» — лениво спросил он. Вот, значит, как? А до этого Алей была и даже Алюшей…

— Выйти хочу из храма! К людям хочу, в лагерь! — озвучила кошаку свои желания.

«Какие проблемы?» — невинно поинтересовался лайвелл.

— Знаешь, Сумрак, ты конечно хороший, но очень вредный. А я слишком устала и морально, и физически, чтобы спорить с тобой. Говори, что ты от меня еще хочешь, иначе отдам прямой приказ и тогда…

«Понял, понял! Хочу попросить вас, оставить местоположение храма в тайне» — он посмотрел на нас с Дарином так жалобно, что в этот момент я готова была исполнить любую его просьбу.

— Хорошо! — не раздумывая согласилась. Кот приосанился и повеселел.

— Но тогда… Нам придется никому не рассказывать и об обряде, — задумчиво сказал муж, такая перспектива его явно не радовала. Да что скрывать, она не радовала и меня, ведь придется скрывать от всех, в том числе от ба, деда, ребят… особенно от Хуньки, а у нас друг от друга в жизни секретов не было!

— Что делать будем? — растерянно посмотрела на Дарина. Он мужчина, вот пусть и думает, как поступить, тем более в его способности, принимать правильные решения в сложных ситуациях, я не сомневалась.

— Возвращать треугольники все равно необходимо, слишком уж много зависит от одного артефакта. Исходя из этого, чем меньше людей знает о храме и положении вещей, тем больше шансов восстановить равновесие. В данном вопросе я согласен с твоим лайвеллом. Пусть обряд побудет некоторое время нашей тайной, твоей и моей, — и так он произнес слова «твоей и моей», что сердце тут же застучало быстрее. Неимоверно захотелось броситься на шею Дарину и шептать о том, какой он понимающий и замечательный, а еще мой! — Ты не против?

— Нет, — покачала головой, изо всех сил сдерживая глупую улыбку. А чего я, собственно, радуюсь? Хотелось рассказать всему миру, что Дарин Элвэ мой, кричать об этом всем, особенно Анвен Беллим и ее семейке… Эх, мечты-мечты… Придется немного потерпеть с объявлениями, — есть два исключения. Я не смогу скрыть обряд от лучшей подруги — это первое, и второе — придется о храме рассказать бабушке Пелагее и разумеется, Белиготару Соргу, иначе треугольника божественного начала нам не видать, как собственных ушей.

«Оу, крошка Тар подрос? Этот не выдаст. Ты можешь поручиться за землян?» — спросил лайвелл.

— Да! Эти люди со мной всю жизнь и ни разу меня не подвели! Кроме того, бабушка — пара и будущая жена «крошки Тара» — даже не задумываясь, ответила я.

— На счет Пелагеи Джоновны нет сомнений, но вот о Фархунде Ткхшшшарсинсит, я бы хорошенько задумался… — выдал «леденец», чем безмерно меня огорчил.

— Нечего тут думать! — буркнула я, хмуро поглядывая на мужа, — Хуня — моя подруга, нравится тебе это или нет! Она была со мной все время и в горе, и в радости. И вообще…

— Аленька, я всего лишь хотел сузить круг владеющих информацией… — попытался оправдаться муж, по моему виду догадавшись, что вступил на очень скользкий и опасный путь.