— Понимаешь, только сегодня я поняла, как эта ненависть меня выматывала. Отчаянная жажда отомстить, не смотря на то, что мама уже находилась в безопасности и ей ничто не угрожало. Я словно находилась в плену у неприятных чувств. А когда он закрыл он выстрела маму… — крупные слезы горошинами покатились по ее щекам.

— Ну-у-у, Аленочка, вот только давай не будем тут сырость разводить, — беспомощно прошептал Погодин, как фокусник, извлекая из кармана платок.

— Сейчас, — выдохнула сестра, принимая у мужа платок и спешно промакивая глаза. — Словом, когда увидела его с раной в груди, мертвого, я словно освободилась. Благодарность за спасение родного человека нейтрализовала в моей душе и жажду мести, и ненависть. Я не скорблю о нем, я не держу на него зла, я забыла все плохое, буду лишь помнить, что он спас жизнь моей матери.

— Умница! — улыбнулся Стас и поцеловал Алейну в нос. Она улыбнулась и склонила голову на его плечо.

А меня… Сейчас, когда я успокоилась и расслабилась рядом с Дарином, в окружении родственников и друзей, меня интересовал один очень важный вопрос, касающийся минувших событий. Он будоражил и не давал покоя.

— Что ты ерзаешь, птенчик? — спросил супруг, который во время моего разговора с сестрой, тихо беседовал с матерью. Когда взгляд леди Айды останавливался на сыне, ее глаза сияли.

— Спросить хочу!

— Так спроси, — рассмеялся Дарин, обняв за плечи и притянув к себе.

— Вот лорд Кебрим он же глава Темного Круга, так?

— Так.

— Значит, он их начальник?

— Не совсем. Скорее, он их повелитель.

— Оу. Тогда почему, когда их повелитель погиб, никто из них за него не вступился, — я кивнула в сторону соратников лорда Кебрима.

— Потому что это был его бой, его выбор. И он погиб с честью, как подобает воину. Там очень сложный кодекс чести но его соблюдают. Если один из воинов, предварительно не договорившись о сотрудничестве и взаимопомощи, вступил в бой, то другие могут только смотреть. Помочь ему — значит унизить недоверием, показать, что сомневаешься в его силах.

— Как сложно… — выдохнула я, прижимаясь к мужу ближе и окунаясь в родное тепло его тела. Оказывается замерла. Не только телом, но и душой. Нужно срочно отогреваться.

— Жизнь вообще непростая штука, но жутко интересная, — и Дарин поцеловал меня в макушку.

А я смотрела вниз. Там уже не было тела лорда Кебрима, его унесли почти сразу. Талилу допросили и тоже вывели из Храма, предварительно отняв амулет. Как она кричала, когда денкоро оказался в руках Пелагеи Джоновны. Больше никому не удавалось снять с хранительницы амулет, а вот к ба он потянулся сам. Последняя из айвенов даже на гибель брата отреагировала спокойно, словно погиб незнакомец, а лишившись артефакта апаньяр, она ревела, как раненый зверь, пытаясь разорвать, сковывающие запястья энергетические наручники. Я понимала, что разговор с Талилой не закончен, но слишком много посторонних находилось вокруг.

Под сводами священной пещеры снова парили обычные светильники. Факелы погасили, разрушив атмосферу зловещей загадочности. Вся центральная площадка была залита розовой биомассой. Тела анроидов, по-прежнему скрытые плащами и масками, лежали на тех же самых местах, что и в начале чудовищного фарса Беллимов. Все выходы перекрыла охрана канцлера. Сам тентуриец находился рядом с Белиготаром Соргом. Кроме них, удерживаемые представителями службы правопорядка, на площадке находились мать и дочь Беллимы. Они выглядели уже далеко не так великолепно, как вначале спектакля. Костюмчики поизносились, порвались кое-где и потеряли свой лоск. Светлые патлы в беспорядке свисали, фактически скрывая лица.

— Фаэры! — голос канцлера усиливался техническим устройством, встроенным в персональный комм. — Каждый из нас был приглашен сюда, чтобы присутствовать на торжественном обряде единения. Но Беллимы спланировали нечто более жуткое, чудовищное, не достойное разумных существ. Перед нами разыграли целое представление, целью которого являлась дискредитация Совета Коалиции. Зачем, спросите вы? Жажда власти обуяла их!

Канцлер сделал паузу и указал на, вздрогнувших под напором его слов, мать и дочь Беллим.

— Виной тому безнаказанность и полное несоблюдение законов Коалиции. Совету давно следовало вмешаться в ситуацию на Эленмаре, но мы чтили их суверенитет и надеялись на здравомыслие. Однако сейчас, когда ситуация вышла из под контроля, нам придется разобраться во всем на месте. Как следствие, с этого момента Эленмар не может считаться закрытой планетой до выяснения всех обстоятельств.

— Но позвольте! — поднялась эленмарка, занимавшая место на первом ряду. — Ваша речь не убедила нас в подобных строгих мерах. Огласите ваши основания или мы станем считать их фикцией, фаэр Шатракасси!

— Энфина Карсу, если не ошибаюсь? — на лице тентурийца появилась улыбка, предвкушающая, хищная.

— Все верно, канцлер. Леди Эоланта, энфина рода Карсу, — представилась женщина, чуть склонив голову.

Выглядела она замечательно, величественно и элегантно. Темно-синее платье подчеркивало фигуру и очень шло к белоснежным волосам дамы, уложенным в высокую прическу. Возраст эленмарок определить слишком сложно. Почти до глубокой старости они выглядели очень молодо, лишь мудрость в глазах порой выдавала их, но далеко не всех, как это часто бывает в жизни. Да. Как говорится умный человек к старости превращается в мудреца, а глупый — только в старого дурака. Тут с мирозданием спорить бесполезно.

Канцлер подошел к одному из андроидов, наклонился и не без труда стянул с него маску и плащ.

— Посмотрите, леди, этот андроид вам никого не напоминает? — да, фаэо Шатракасси актер почище Энель Беллим. Хотя о чем я, каждый хороший политик должен быть актером, иначе грош ему цена.

— Иллегон! — выдохнула энфина Карсу, хватаясь за сердце.

— Узнали? — улыбка канцлера стала шире и от этого более хищной. — Этот андроид так похож на вашего внука, обучающегося в ВЗА, не так ли, леди?

— Ды-а-а, — выдохнула женщина и пошатнулась. Ее тут же поддержал, сопровождавший ее мужчина.

— А этот андроид похож на одного из Соргов, а этот на Тавиласов… О-о-о-о! А вот это — точная копия Фингорма Беллима! Что скажите, леди? Я прав?

Энфина Карсу лишь кивнула в ответ, не найдя в себе сил на слова. А я в этот момент посмотрела на Фингорма. Бледный, осунувшийся, подавленный — самые скромные из нелицеприятных определений, которые ему подходили в данный момент. Хуня сидела рядом, ее ладонь была в руке Беллима. Судя по гримасе, эленмарец сжал ей руку со всей силы, но она терпела, не проронив ни слова, понимая его состояние.

— Так вот! Зачем, спросите вы, Беллимы уничтожили андроидов, так напоминавших представителей девяти родов Эленмара? А я вам отвечу…

И канцлер снова сделал долгую театральную паузу. Да, что не говори, а держать аудиторию этот тентуриец умел.

— На месте роботов должны были сейчас лежать, истекая кровью, ваши дети, ваши внуки, ваши близкие…

В зале нарастал негодующий гул, слышались резкие выкрики и тихие всхлипы.

— Но только благодаря прозорливости, мудрости и осторожности истинных граждан Коалиции, в ком горит самосознание и чувство долга, ваши родные остались живы. Вы поняли, фаэра Карсу, кого вам стоит благодарить за спасение жизни вашего внука?

— Мифических неравнодушных граждан Коалиции, канцлер? — да, эленмарка присутствие духа не теряла, не смотря на всю трагичность ситуации. — Не находите, что для выводов и обвинений, вы предоставили слишком мало информации, равно, как и доказательств. Я хочу видеть Иллегона! Желаю сама расспросить его, чтобы удостовериться в справедливости ваших слов.

— У вас будет такая возможности, энфина. Сразу, как только ваш внук очнется после отравления ядом пилутаса.

— Что-о-о-о? — гневный взгляд Эоланты Карсу устремился к Энель Беллим. Пилутос произрастал исключительно на Эленмаре, который до недавнего времени был все же закрытой планетой. О его свойствах так же знало лишь ограниченное количество посвященных. Более того — это было редкое растение. В последние годы его использовали лишь в некоторых ритуалах.