Даже расставаясь, Ахадей никогда не терял ее из виду и поддерживал связь. Долго беседуя по комму, дед подробно расспрашивал о ее жизни, об интересах, друзьях, увлечениях. Любой разговор с родной девочкой доставлял пожилому тентурийцу бездну удовольствия. Визит Хуни на Тентуру окончательно сблизил их, сделав если не родными и близкими, то уж друзьями наверняка, несмотря на то, что родная планета отца ей не понравилась. Тентурийцев она считала слишком заносчивыми, непримиримыми и эгоистичными. В этом дед полностью был с ней согласен.

Оказалось, что внучка разделяет его увлечения древностями и с детства изучает эпоху апаньяр. Возможно, тут сказалось влияние лучшей подруги и ее бабушки — космического археолога, но Ахадей был искренне рад совпадению интересов. Они по долгу беседовали, сидя за чашкой травяного отвара. Фархунда впитывала информацию как губка, отфильровывая ненужную, и всегда имела свое неожиданное и нестандартное мнение по любому затрагиваемому вопросу. Ему нравилась улыбка девушки, ее шутки, порой резкие, но никогда не переходящие грань приличия.

Как-то очень быстро и сразу глава великого рода Ткхшшшарсинсит понял, что покорен и гордится невысокой, хрупкой землянкой со знакомыми тентурийскими глазами. Он сделает все, для того, чтобы внучка была счастлива. Даже если для этого придется пойти против всей Тентуры.

Последний раз они разговаривали пару дней назад. Хуня долго рассказывала о событиях в Академии, просила голоснимки некоторых страниц книги, где описывались древние обряды и подробно описывала все, что случилось с ней и ее друзьями. Ахадей тогда еще не думал, что все настолько серьезно. Он конечно то от души смеялся над приключениями внучки, то хватался за сердце, но снимки сделал и даже отослал на следующий день. А потом появился старинный свиток.

И как-то все сложилось в единую целостную картину, пугающую, прекрасную и великую. Впервые профессор не мог сделать прогноз на будущее, исходя из имеющихся данных. Все могло сложиться как очень хорошо, так и весьма трагично. Поэтому недолго думая, он собрался и рванул к внучке. Тяжелые времена лучше встречать с дорогими сердцу людьми, а для Ахадея дороже Хуни никого не было. Тем более, что Эленмар, куда она отправилась вместе с друзьями, открыли для посещений. Возможно информация, которую ему удалось раскопать, перевернет все представление о вселенной, но все же он готов донести ее до общественности.

Телепортировались с помощью амулета Сумрака прямо в знакомую столовую дома энфины Яванны. Только комната оказалась какой-то незнакомой. Вместо сравнительно уютной обеденной залы, где всегда вкусно пахло, а игривый ветер колыхал легкие занавеси на окнах, мы попали в гигантское помещение с мраморными полами и колоннами, с чередой слуг-андроидов чинно стоящих вокруг стола необъятных размеров.

— Что это? — прошептала Хунька.

— Пространственные изменения дома, — спокойно ответил Дарин, нисколько не удивившись такому преобразованию.

Да, изменения были. И не дома, а самого настоящего дворца. Огромный стол спешно сервировали не то к раннему ужину, не то к позднему обеду. А вот количество приборов, которое роботы ставили, впечатляло.

— Бабушка что, решила всех соседей позвать? — прошептала я, дергая мужа за рукав. Ответа не последовало. Ясно. Голова энфины — предмет темный и исследованию не подлежит, нужно было давно уяснить эту простую истину.

— Хорошо, что вы вернулись к ужину, — улыбнулся нам вездесущий Робби. Значит, все-таки ужин. — Ваша семья соберется через несколько минут.

Семья? Конечно, в тот момент я искренне полагала, что под «семья» андроид подразумевает бабушку и ее мужей, ну, возможно еще Снегиреву. Она, между прочим, мне тоже какая-то там родственница будет в скором будущем. Не зря же европейка за братом моей прародительницы полгалактики пролетела. Но мое удивление не укладывалось ни в одну приличную фразу, чтобы его описать, когда двери распахнулись и вошли…

— Мама! Па! — воскликнула я, бросаясь им на встречу.

— Ну-с, ребенок, что ты еще успела натворить без нашего присмотра? — отец, как всегда, подозревает меня в самых страшных преступлениях, но взгляд родных серых глаз теплый и любящий. А мама, наверняка, начнет меня сейчас кормить.

— Сережа, Алю сначала покормить нужно. Потом воспитывать будешь. — Зоя Александровна Верник укоризненно покачала головой, глядя на улыбающегося мужа.

— Добрый… ээээ… день. — Отмерла Хунька, выдавив из себя приветствие.

— Ах, Хунечка, здравствуй, золотая, — заворковала мама. — Выглядишь чудесно. Я всегда говорила, что с вашими взбалмошными характерами военная служба вам с Алей на пользу. Там питание, режим и дисциплина.

— Зоенька, — папа, обнимая меня, пытался повлиять на жену, которую просто несло, когда дело касалось домашнего хозяйства и воспитания детей, то есть нас с Фархундой, — дети голодные!

— Ах, да! — оживилась она. — Быстро руки мыть и за стол. Молодого человека с собой прихватите. Сейчас остальные подойдут. Нас теперь так много…

— Мам, — улыбку сдержать не могла. Подошла к Дарину и, ища поддержки, взяла его за руку. — Вообще-то, этот молодой человек мой муж.

Тишина повисла напряженная. Родители замерли. Но если на лице у мамы читалась растерянность, то папа был суров.

— Сережа, ты слышал? — первой отмерла мама. — Единственный ребенок вышел замуж, а мы обо всем узнаем последними!

Она присела на краешек самого ближайшего к ней стула. Папа, словно не услышав ее, медленно подошел к нам. Долго всматривался в глаза «леденца», а потом спросил:

— Почему моя дочь?

— Потому что других таких нет, — просто ответил Дарин.

— Годится, — одобрил отец и повернулся к маме, — ребенок вырос, Зоенька, и успел полюбить. Я ее выбор одобряю.

Папа протянул руку Дарину и тот, зная земные обычаи, пожал ее.

— Ох, Сережа! — мама всегда полагалась на мнение отца. Вот и сейчас она еще раз оценивающе взглянула на Элвэ, потом улыбнулась ему и навсегда приняла в свое сердце. — Добро пожаловать в семью… ээээ…

— Дарин. Дарин Элвэ. — Представился муж, подойдя к маме, и галантно поцеловал ей руку. — Рад знакомству с энфиной моей связавшей.

— С кем? — снова растерялась мама.

— Это так у них мама жены называется, — не стала вдаваться в подробности я. — Вы откуда взялись? Когда прилетели? Всех видели?

До обеда ли нам было? И уж тем более не до мытья рук.

— Понимаешь, ребенок, какая котовасия. Приходит нам всем приглашение в фирменном файле вашей Академии. Я, конечно, поспешил, на работу отпуск оформить, а там все в курсе. Пожалуйста вам, Сергей Федорович, и отпуск, и галокредиты на дорожку, и бронь на звездном лайнере класса «люкс» до самой Кхармы на четыре персоны, — рассказывал отец, со свойственной ему степенностью, а я слушала и улыбалась. Так хорошо, когда тебя окружают родные люди. Ведь настоящий дом человека там, где они, а не поселок, город, страна или даже планета.

— На четыре персоны? — переспросила, уже предвкушая ответ.

— Конечно, на четыре! — подтвердила мама. — Бабушка Тая и прабабушка Маша тоже побросали все дела и прилетели с нами. И правильно сделали. Не каждый день единственная… Ой, уже ведь не единственная, но все равно! Не важно какая! Не каждый день внучка замуж выходит. Мы даже на свадьбе у вас не побывали, «Горько!» не покричали.

— Так вроде поздно уже… — озадачилась я.

— Напиться, жениться и развестись никогда не поздно, — философски вклинилась в семейный разговор Хунька. — Для это только повод нужен, остальное мелочи и условности.

— Кстати, мы же познакомились с нашим эленмарскими прадедушкой, Аля. — Оживилась мама. Темы родственных связей привлекали ее не меньше, чем домоводство. — Очень, очень достойный господин, скажу я вам. Вот сразу и бесповоротно приняла его всем сердцем. Так вот, Белиготар обещал нам показать настоящую церемонию бракосочетания на Эленмаре, представляете?

— Представляем, — поморщилась я, вспомнив увиденную недавно церемонию подобного бракосочетания. И хоть знала, что настоящего треугольника в Храме уже нет, но все равно было крайне неприятно.