— Охуел? — рявкнул Брок, подскакивая с места. — То есть большой и всё можно? Нахуй иди, ящерица отмороженная!

И удалился, напоследок сунув под нос дракона средний палец.

Посмотрев вслед уходящему Броку, Баки вздохнул, понимая, что, наверное, был не прав в своей категоричности, но бежать извиняться не спешил. Он положил голову на лапы, прикрыв нос хвостом, и задумался.

Мириться со Стивом Баки собирался лет через десять, когда старый маг весь изведется, что его друг не отзывается. Баки хотел, чтобы Стив наконец осознал всю чудовищность своей выходки, несмотря на ее терапевтический эффект. А тут Брок ещё в наемники собрался податься. Баки мог бы попутешествовать с ним, он был неплохим воином и хорошим магом, вот только так долго находиться среди людей он просто не мог.

Беспомощно зарычав на всю пещеру так, что содрогнулся хрустальный зачарованный сервиз, Баки все же решил поговорить.

“Брок,” — позвал он.

— Нахуй! — донеслось с человеческой половины.

«Вот и сиди там один», — услышал Брок сквозь рык.

— Как будто, блядь, что-то от этого изменится, — уже намного тише добавил он. Броку было ещё что сказать этой в край оборзевшей ящерице, но он не был бессмертным. Он действительно задолбался сидеть в четырёх стенах и каждое утро пытаться придумать себе занятие.

Баки расстроился, он понимал, что скоро Брок поймет, что никому, кроме него, он никогда ничего не запрещал, и разозлится еще больше. Но и отпустить его просто так шариться по свету непонятно с какой компанией, подвергать себя опасности, спать на голой земле, питаться непонятно чем он не мог. Баки понимал, что из-за него он уже прошел этот путь, который был долгим и тернистым. Он понимал, что нельзя заставить Брока сидеть на одном месте, он чувствовал, как тот изводится, как ему тяжело, но не мог отпустить дальше, чем к выходу из пещеры, так он в нем нуждался.

Засыпая на целый месяц, Баки предлагал отправить Брока пожить в деревню или в город, но тот отказался. Наверное, стоило переступить через себя, через свою нелюбовь к людям, и пойти с Броком, отправиться в странствия. Тоже попробовать стать наемником, может быть.

Не придя ни к какому решению, Баки уложил голову на лапы, снова закрыл нос хвостом и смежил веки. До утра все может подождать.

Броку не спалось. Он долгое время вертелся на постели, даже обложился со всех сторон подушками, как если бы Баки спал рядом с ним, но ничего не помогало, сердце рвалось от неясной тревоги, да и обида уже не казалась такой глобальной, но пойти к Баки не позволяла гордость.

Поднявшись, Брок вытащил из корзины бутылку яблочного эля, выпил до половины, побродил по гостиной, сел на шкуру перед камином, тупо смотря на пляску огня, и вдруг осознал со странной ясностью — Баки никогда и ничего не запрещал своим людям, мог отпустить и несколько лет вообще не интересоваться их жизнями, лишь иногда появляясь на горизонте, удовлетворяя тактильный и телесный голод. А тут такая категоричность.

Сплюнув в огонь, Брок поднялся, сграбастал тёплый плед из шерсти йети и побрёл в пешеру к своему дракону. Нет, он совершенно не собирался извиняться, хотя и чувствовал себя полнейшей скотиной, но быть далеко от Баки не мог чисто физически. Забравшись на его лапу, Брок прижался всем собой к тёплому драконьему боку, укрылся с головой и счастливо засопел.

Во сне Баки счастливо фыркнул, почувствовав присутствие Брока, обнял его кончиком хвоста, погладил и заснул глубоким спокойным сном. Он не один.

Утром, едва рассвело, — за год Брок прекрасно научился ориентироваться по времени в горах и просыпался так же рано, как и обычно, — Брок открыл глаза, потянулся, соскользнул с драконьей лапы, негромко звякнув разбежавшимися из-под ног золотыми монетами, накинул на плечи плед и двинулся в сторону своей половины жилища.

Баки, тонко чувствующий Брока, уловил момент, когда тот собрался свалить, и тихо предупредительно зарычал, не открывая глаз.

— И что теперь? — хмыкнул Брок, плотнее намотал плед и снова сделал шаг в сторону от своего дракона.

“Я дважды чуть не потерял тебя”, — Баки вытянул лапу и, все так же не открывая глаз, погладил Брока огромным когтем по животу. — “Я слишком дорожу тобой, чтобы так запросто отпустить от себя.”

— Я понимаю, — тихо ответил Брок, прижался к лапе, чувствуя тепло, разливающееся под кожей. — Но и ты пойми, я столько лет прожил один, в дороге, воевал, выживал, нигде не задерживаясь. Не могу я сидеть на месте. Мне и нужен-то Стив, чтобы я мог вернуться к тебе в любой момент.

Баки понимал, что Брок прав, и он не может просто взять и запретить ему общаться с миром, но и спокойно отпустить так тяжело доставшегося ему человека он не мог. Поднявшись, Баки сунул морду в один из дальних углов пещеры, порылся там и достал сундук, который плюхнул перед Броком.

“Доспехи. Оружие. Все зачарованное”, — сказал он, чуть рыкнув. — “Только если ты это наденешь и будешь носить, я отпущу тебя. Ненадолго”.

Брок вздохнул, присел рядом с тяжёлым сундуком, откинул крышку и присвистнул. Он никогда не видел мифрильных кольчуг вот так вот на расстоянии вытянутой руки и тем более не думал, что придется надеть такую красоту.

— Как я понимаю, отказаться не получится? — на всякий случай уточнил он, взвесив в руке кольчугу, уже прекрасно понимая, что не только наденет, но и будет ещё несколько ночей жарко и во всевозможных позах благодарить своего дракона.

— Не получится, — сказал Баки, обернувшись человеком.

Совершенно обнаженным и крайне заинтересованным в Броке человеком.

Баки пришел к выводу, что Брока нужно отпустить, как бы он ни желал оставить его при себе, быть постоянно рядом. Год — слишком малый отрезок времени для существа, которое живет тысячелетиями. Драконы мало что меряют годами, только жизнь своего человека. Только время без него. И сейчас Баки понимал, что слишком мало времени прошло с момента обретения, слишком еще живо чувство потери, слишком страшно снова остаться одному, не сумев помочь.

— Сколько ты хочешь странствовать? — решил спросить Баки.

Притянув Баки к себе, обняв, Брок укутал его в плед, уткнулся носом в изгиб шеи, втягивая родной запах, по которому так сильно успел соскучиться за вечер, сам уже с трудом представляя, как будет уходить от своего Баки.

— Неделя, месяц, — отозвался он, касаясь губами тонкой кожи под подбородком.

— Я пойду с тобой, — решил Баки, прижимаясь к Броку, поглаживая его по спине.

Месяц — это немного. Месяц среди людей он потерпит. А потом они с Броком вернутся домой, и снова будут жить в мире, будут друг с другом.

— Но со Стивом помириться всё-таки стоит, — жарко выдохнул Брок, прихватил ладонями Баки за задницу. — И на ярмарке погулять можно.

Баки заурчал, прослушав про Стива и мириться, и про ярмарку тоже. Он весь был взбудоражен ощущением Брока так близко. Он тут же запустил теплые ладони ему под рубашку, с силой проводя по рельефу мышц, прикусил шею и мочку уха.

Застонав, Брок откинул голову назад, открывая шею, подставляясь жёстким собственническим укусам-поцелуям, вспыхивая от каждого прикосновения, позволяя стягивать с себя одежду, укладывать на плед, брошенный на разбегающиеся золотые монеты.

Пронизывающий колючий холод облизывал тело, но внутри Брок горел, стонал в голос, прогибаясь в спине, подаваясь на пальцы, умолял взять его, подставляясь. И от этого контраста удовольствие било острее, ярче, плавя мозги вместе с костями.

Баки накрыл его собой, прижался грудью к спине, чувствуя жар родного тела, с ума сходя каждый раз. Сердце бешено колотилось где-то в ушах, в паху свивалась горячая, просто обжигающая спираль. Хотелось выплеснуться, захлебнуться экстазом.

Медленно, бережно он вошел в шелковистое нутро своего человека, Брока, принимаясь двигаться плавно, медленно, слушая шелест, позвякивание монет, расползающихся от каждого толчка, ощущая всем собой Брока. Баки урчал от удовольствия, от того, что мог дарить его.