— Снежинка, ты ведь понимаешь, что срать я хотел на твои приказы и тех, кто сейчас тебя дёргает за ниточки и, кстати, о хуях — кто теперь всем заправляет?
Нахрапом взять не вышло, Брок всегда был своевольный до безобразия. Вот и сейчас он предпочел сгнить заживо в этой дыре, чем получить нормальное лечение. И вообще счел, что Баки прислала Гидра. Баки бы рассмеялся, если бы не хотелось плакать.
— Брок, — Зимний никогда не обращался к нему по имени, всегда только сухое “командир”. А Баки вот мог. Это было даже приятно. — Я больше не принадлежу Гидре. Я сам по себе и пришел за тобой, потому что ты нужен мне.
Откровенным быть было просто, потому что Брок действительно был ему нужен, он словно придавал смысл его жизни, которая сейчас была что наспех склеенная из осколков ваза, которая, может, и будет смотреться в интерьере, но уже никогда не будет использована по назначению.
Если бы Баки знал, в каком Брок состоянии… А он даже не предполагал, и теперь понимал, что и он нужен Броку, дело было за малым, чтобы тот признал это, и они смогли помочь друг другу.
Баки сделал шаг от входа, приближаясь к Броку.
Рука непроизвольно дернулась к дробовику, но Брок остановил ее на середине движения, понимая всю бесполезность любых попыток отбиться. То, что Зимний мог вдруг оказаться без крепкой хватки на холке, и пугало, и радовало одновременно.
За те годы, что они работали вместе, он успел прикипеть и душой, и сердцем к этому бестолковому супероружию, с десяток раз хотел самолично подорвать лабораторию и увезти Зимнего. Но куда? До ближайшего мотеля? Или местной больнички, когда того начнут попускать препараты и что-то придётся делать с ломками и детоксикациями? А Брок кто угодно, но не врач. Да и что может один вояка с винтовкой наперевес против такой организации, как Гидра, у которой люди везде — от Белого Дома до общественных уборных в Центральном Парке. Да и это «нужен» напрягало без меры.
Брок прекрасно знал, как выглядит, понимал, что к ночи лекарства перестанут действовать, и он снова будет выть в низкий потолок хижины, подражая койотам, знал, что ему недолго осталось и, скорее всего, недели через две он не выдержит и застрелится. А ещё знал, что наконец обретшему свободу Зимнему нахуй не нужна такая обуза, как подыхающий от боли бывший хэндлер.
— Знаешь, что я тебе скажу, сладенький? — Брок немного привстал с кресла, опершись руками о подлокотники, от чего дробовик скользнул по коленям вниз и с глухим стуком упал на пол. — Иди-ка ты отсюда. Хуй за щеку и в добрый путь, как говорится.
Баки подошел к нему почти вплотную и, медленно нагнувшись, поднял дробовик и положил обратно ему на колени. Он не знал, как уговорить Брока, потому что видел, что тот уговариваться не хотел совершенно. А еще по скупым движениям, по кривящимся губам он видел, что Брок совершенно не в форме и, скорее всего, ему больно. Очень больно.
— Знаешь что, кончилось твое время выебываться, — Баки разобрало зло от такого похуистичного отношения даже не к нему, а к себе. — Или ты едешь со мной добровольно, или будет по-плохому.
— Староват я для подобных практик, — огрызнулся Брок и мысленно махнул рукой. Что он, собственно, теряет? Метафорическую свободу? Нахуй она сдалась ему, эта свобода, со всем тем дерьмом, из которого попробуй выгребись.
Брок вздохнул и тяжело поднялся, скрипнув зубами. Он отчетливо чувствовал, как прилипшие к мясу повязки натянулись, раздирая плоть заново. Сегодня будет весёленькая ночка. Единственное, что Брок никак не мог понять — что вообще здесь делает Зимний, почему не умчался в светлые дали к Роджерсу и иже с ним? Зачем ему нужен такой доходяга? Но спорить не было никакого желания.
На плечи давила свинцовой тяжестью усталость, Брок неловко наклонился над узкой койкой и, кое-как, через оглушающий приступ боли, вытянул за лямку свой рюкзак, который так почему-то и не разобрал, откладывая каждый раз на потом.
— Сначала больница, — категорично заявил Баки, подавляя желание помочь Броку, понимая, что если он это сделает, тот может его и нахуй послать, а калечить остатки самолюбия Брока Баки не собирался.
Стив допил остатки холодной бурды из чашки, постучал пальцами по подлокотникам. Эта история выбивала из колеи, сдвигала что-то важное в голове, лишний раз подтверждая, что он с самого начала сделал правильный выбор, решив помочь Баки. Хотя когда Стив поступал по-другому?
— До полудня в ЩИТ соваться всё равно нет никакого смысла. Пропуск я на тебя оформлю и проблем быть не должно. — Он уселся удобнее, окинул взглядом явно повеселевшего Баки, которому какого-то сна хватило поверить, что не всё ещё потеряно, и улыбнулся. — А где вы обитали, пока Рамлоу не сбежал?
— Сначала в Мексике, — вынырнул из воспоминаний Баки. — Потом, когда Броку стало лучше, уехали в Европу.
Идея приходить в ЩИТ по пропуску, как к себе домой, Баки не очень обрадовала, он вообще не хотел там появляться, особенно после своего первого визита. Хотелось лечь и снова уснуть, чтобы увидеть Брока. А потом дать в морду ведьме, которая что-то сделала с его Броком.
— Гидра же никуда не делась, и если Брока не особо-то и искали, то я был нужен, — ответил он.
— Понимаю, — кивнул Стив, попутно отправляя сообщения в ЩИТ, запросы на пропуска и узнавал, всё ли прошло по плану в Вашингтоне. Успокоился он, только получив отовсюду утвердительные ответы. — С Европой вы зря, кстати. Там Гидре некого сейчас опасаться, это здесь, в Штатах, мы их немного поприжали, а там, — Стив махнул рукой. — Одному Богу известно, что вообще творится. Но не мне тебя учить.
Стиву ещё очень многое хотелось спросить, узнать подробнее про сыворотку, за которой Рамлоу сунулся в Лагос, откуда у него вообще такая информация, где достал амуницию и прочее-прочее-прочее, а ещё он всем сердцем не мог нарадоваться сидящему рядом Баки, хотя и не мог сбрасывать со счетов, насколько тот изменился. Но у лучшего друга была своя жизнь, и наплевать, что у Стива ничего, кроме работы и редкого, не обремененного отношениями секса, не было.
Баки спокойно наблюдал за метаниями Стива, узнаванием всего и вся, его друг, как обычно, пытался все контролировать. Это было так привычно, что почти снова делало их близкими друг другу людьми. Людьми, которых на самом деле больше не было.
— Не вся же поголовно Гидра обо мне знала, — напомнил Баки. Он был суперсекретным оружием. Даже для своих. — Стив, что, по-твоему, случилось в Лагосе? Я видел только выпуск новостей.
Только сейчас Баки понял, что ни черта не знает о случившемся. Лишь короткий ролик со взрывом и Мстители во всей красе. И найденные им планы Брока.
Стив снова сел, как-то ссутулившись, слишком выбивало из колеи его предательство Ванды, подстроенная операция, да и вообще он слабо понимал, каким из своих воспоминаний можно верить.
— Бак, все не так просто. Я сам не знаю, как там было, лишь только то, что показала нам Ванда, — он поморщился, сцепил пальцы в замок, не поднимая взгляда. — Мы прилетели брать известного террориста, понимаешь, это теперь ясно могу вспомнить, что не слышал вообще ничего о Броке с Озарения, а тогда, в Лагосе, всё было логично и правильно. Почему-то целью был полицейский участок, но тут даже магия Ванды, похоже, дала сбой, и мы начали сомневаться, стараясь найти более подходящую мишень, и нашли. Маленький исследовательский центр больше подходил, хотя никто не знал, что там изучали, но Рамлоу двинул именно туда. — Стив потёр правый висок, простреливший болью. Сейчас он видел, как дрались ребята Рамлоу, понимал полную картину событий — ни одно ранение у охранников комплекса не было смертельным, пока не подоспели бравые Мстители. Вот тогда-то закрутилось по-настоящему. — Он забрал что-то в лаборатории и попытался уйти. Мы не дали. В голове билась мысль о том, что у него в руках какой-то опасный вирус и миру теперь точно конец. Бак, я не знаю что было дальше. Помню, как он оскалился, кто-то заорал о бомбе. И, веришь, зная Рамлоу, я даже не попытался усомниться в этом, пока не пришёл ты, пока не рассказал. Он был мудаком и психом, но не самоубийцей, нет.
