— Погоди, — спохватился он, вывел голографический экраны в половину стены. — Мы же всё пишем, все миссии, чтобы потом проанализировать.
Стив набирал команду за командой, с ужасом понимая, что не помнит, как писал отчёты и писал ли вообще что-то, как разбирались детали и говорил ли вообще хоть с кем-то по данному поводу, хотя прекрасно помнил — они облажались.
Вот только на всех окнах с записями из персональных камер Мстителей не было видно ничего, кроме красных всполохов.
— Баки, это… я не знаю, что это.
— Это все твоя ведьма, — глухо сказал Баки. Он не представлял, на что была способна Ванда, но был уверен, что это она. Злость снова начала заполнять его, пальцы сами собой сжались в кулаки. — Это. Все. Твоя. Ведьма.
Стив тут же оказался рядом, накрыл ладони Баки своими, стиснул, надеясь хоть так удержать его от опрометчивых поступков. Сначала следовало разобраться в происходящем, понять что же произошло, а потом уже думать, что делать дальше.
— Ванда не моя ведьма, — покачал он головой. — И я не могу представить, зачем всё это ей нужно. Надо разобраться, понять что там действительно произошло. Бак, я хочу понять.
Обзвонив всех, кто был с ним в Лагосе, разве что кроме Ванды, слишком много во всей этой истории было странного, Стив хмуро глянул на друга. По всему выходило, что Баки прав, тут не обошлось без какого-то воздействия.
Анализируя случившееся, Стив с кристальной ясностью понял — их всех талантливо водили за нос. Он прекрасно помнил, с каким рвением взялся за эту миссию, но сейчас сколько ни искал в документах, не нашёл ни слова о террористе Кроссбоунзе, хотя тогда он занимал все его мысли, и его делах в маленькой африканской стране. Ещё абсурднее выглядела сама цель — крохотный, на несколько столов, полицейский участок. Смешно, а ведь именно это здание было указано в потерянных — или не существовавших вовсе — документах.
— Наташа, найди всё, что связано с миссией в Лагосе, пожалуйста, — попросил он, связавшись с вечно обретавшейся в архиве Романовой. — Что-то мне совсем не нравятся мои провалы в памяти.
— Неужто возраст берёт своё? — ехидно поинтересовалась та и отключилась.
Стив ещё раз прошёлся взглядом по всему, что сумел найти в своих документах, и тяжело выдохнул. Слишком часто вокруг него стали проявляться предатели. Сначала Рамлоу с отрядом — хотя если быть уж совсем с собой честным, Стив не мог их винить, бойцы выполняли приказы Пирса — собственно сам Пирс, глава ЩИТа, а теперь и Ванда. Последнее вообще отказывалось укладываться в голове, но он прекрасно помнил Заковию и замок Штрукера, где близнецы неслабо их потрепали.
— Я не знаю, что там произошло, — сдался Стив. — Но знаю, кого спросить. Ванды нет сейчас на базе, она в Вашингтоне, на медицинском освидетельствовании, и должна вернуться дня через два. Бак, надо разобраться. Я не знаю, что у вас с Рамлоу, не знаю, почему ты так за него держишься. Но мы разберёмся, обещаю. Расскажи мне про себя, пожалуйста.
Все было против него. Даже Ванды не было в городе, а он почему-то был уверен, что есть. Вернее, ни в чем он уверен не был, потому что так спешил ее убить, что не удосужился даже узнать, а на месте ли она. Повезло ведьме? Наверное. Очень повезло, потому что его встретил Стив. Всегда мечтающий помочь всем сирым и убогим Стив, который теперь почему-то хотел знать, как же жил Баки последние пару лет. Жил. И жил, не стремясь вернуть старого друга, потому что снова подняла бы голову Гидра, снова пришлось бы бежать, но теперь это уже было неважно.
Баки не хотелось ничего рассказывать, хотелось, чтобы вернулся Брок, хотелось не видеть этого взрыва, который словно распылил его на атомы, не оставив ничего. Горе давило, мешало дышать и думать. Хотелось, чтобы его никто не трогал, а приходилось сидеть на дорогом кожаном диване в кабинете Стива и слушать, как он обещает в чем-то там разобраться. В чем разбираться, если дорогого Баки человека уже нет и больше не будет? Какой теперь во всем этом смысл?
— И что ты хочешь про меня услышать? — невесело усмехнулся Баки, поднимая на Стива больные глаза, которые оставались все так же пусты и безжизненны.
— Ты всё-таки не чужой мне человек, — качнул головой Стив, вздохнул. — Ладно. Давай так, мы сейчас поедем ко мне, ты отдохнёшь, немного придёшь в себя, и мы может поговорим или… — Стив сбился. — Или не поговорим. Но не в моём же кабинете ты будешь ждать Ванду. Давай, приятель, поехали.
Стив не надеялся на внезапную откровенность или что-то ещё. Он не был слепым и прекрасно видел, что Баки на пределе и держится из последних нечеловеческих сил. Пусть даже он и не мог позволить убить Ванду, то хоть как-то помочь был обязан. Всё-таки это Баки.
— Стив, я убью ее, — напомнил Баки другу, потому что желание отомстить никуда не делось. — Поэтому лучше спрячь ее так, чтобы я ее не нашел.
Вздохнув, Баки поднялся, теперь только оглядывая кабинет Стива, но не нашел в нем ничего интересного. Стив не считал его чужим, а стоило бы, потому что того Баки, которого он помнил и знал, давно не было. Он сам уже забыл, каким был когда-то давно, и последние два года он строил себя заново, создавал по крупицам из остатков воспоминаний, Зимнего Солдата и того, кем получалось быть.
Когда он нашел Брока, он наконец снова почувствовал себя живым, а не существующим. Они прожили вместе почти год. Сложный, в чем-то выматывающий год, когда Брок предлагал отказаться от него, забить на инвалида и жить дальше, но Баки не мог. Он был иррационально привязан к Броку, хотел быть рядом с ним, боялся, что потеряет. И потерял.
— А меня из здания-то выпустят?
— Пусть только попробуют не выпустить, — по-доброму улыбнулся Стив, подхватив куртку, нажал на кнопку, деактивируя роллеты и открывая замок на двери. — Если ЩИТ желает иметь у себя Капитана Америку, то тебя не тронут. Поехали.
В коридорах было совершенно пусто и само здание будто бы вымерло. Но Стив усмехнулся, расслышав возню за соседней дверью, тихие команды. Рамлоу так бы не спалился.
— Не стрелять, — приказал он по внутренней связи ЩИТа. — И всем покинуть парковку.
Уже подходя к машине, Стив обернулся к Баки и беспомощно развёл руки.
— Бак, я очень тебя люблю, но прекрасно понимаю, что ты совершенно не тот человек, каким был в Бруклине сороковых, не тот, кто воевал со мной. И я не жду наших с тобой шуточек и прочего. Но от этого я не стану любить тебя меньше. Ты мой друг, практически брат, а с остальным… — он пожал плечами. — Разберёмся.
Баки шел за Стивом, слыша шепотки приказов, щелчки затворов и прочую возню, но не обращал на нее внимания, веря Стиву, веря, что его никто не тронет.
— Тебе за меня влетит, — сказал Баки на проникновенную речь Стива. — Двое на два часа, еще трое на шесть.
Он опознавал опасность, даже не глядя, просто чувствуя, откуда на него наставлен ствол. Это бодрило, выводя из тупого оцепенения, приводило в тонус. Баки оглядел стоянку, прикидывая, как будет, если что, выбираться, но делать ничего не стал.
Стив тяжело вздохнул и снял сигнализацию.
— Садись. И с чего мне влететь должно? — спросил он, сев на водительское сидение. — За экстремальный способ позвать меня гулять? Никто же, кроме меня, не в курсе, зачем ты пришёл. Ты позвал, я вышел встретить и всё, тема закрыта. Кто нас, ветеранов контуженных, поймёт, может, у нас только так и принято, а до кого не дойдёт через голову — не моя в том вина, объясню по-другому.
Выводя машину с подземной парковки, Стив кожей ощущал настороженные взгляды через оптические прицелы и молился всем известным ему богам, чтобы не нашлось идиота нажать на курок и пустить прахом все его усилия.
Ехали молча. Барнс пытался понять, хочет ли он довериться Стиву, и понимал, что хочет. Хочет довериться хоть кому-то, потому что быть одному слишком тяжело. Потому что одному просто невыносимо, а теперь он остался совсем один, и это навсегда. И, может быть, Стив был не самым плохим вариантом, потому что никого ближе у него просто не осталось.
