– Не только пытался, – сморщил нос Дожанго, – но и сделал, по правде говоря. Застал их спящими. В стремительной атаке убил военачальника Шомадзо-Дзу со всем его штабом и уничтожил половину армии. Остальные бежали в пустыню босиком и в ночных рубашках.

– Хорошая охота для Обитателей тьмы, – пробормотал Морли.

– А также для единорогов, диких псов, хиппогрифов и других тварей, жаждущих человечины, – добавил Дожанго.

– Морли, это грозит нам осложнениями, особенно если мы там задержимся.

– Каким образом?

– Если все это правда, то армия венагетов потерпела беспрецедентное поражение. Когда Слави Дуралейник перешел на нашу сторону, он поклялся отомстить пяти военачальникам венагетов. Много лет он делал из них дураков, заставляя плясать под свою дудку по всему Кантарду. Теперь же он нанес удар по традиционно безопасной территории и раздавил одного из пяти как букашку.

– Ну и что из этого?

– А то, что венагеты станут слепо отмахиваться, как боксер с залитыми кровью глазами. С другой стороны, карентийские войска начнут продвижение, чтобы развить успех. Все племена Кантарда попытаются извлечь из этой неразберихи свою выгоду. Через неделю заварится такая каша, что жизнь там не будет стоить ни гроша, если не быть постоянно начеку.

– В таком случае нам следует выступить как можно скорее.

Я всем сердцем разделял его настроение. Но моя записка, тайно переданная слуге по крови в доме Зек Зака, пока не дала результатов… По моим расчетам, откровение могло произойти лишь через несколько дней. Если произойдет.

Зек Зак был на удивление покладист – общество трупов сделало свое дело. Он не протестовал до тех пор, пока не узнал, что призван под наши знамена и ему предстоит участие в длительном походе. К этому моменту Зек Зак успел вывести нас за городскую стену через прорытый контрабандистами туннель.

Морли, пребывавший в проказливом настроении, выступил с речью.

– Сэр, – начал он, обращаясь к кентавру, – неужели вы не видите, что ваш кошачий концерт не имеет под собой ни малейших оснований. Хорошенько подумав, вы – я в этом убежден – не сможете не признать, что мы правы. Если бы мы, допустим, вас отпустили, на чем вы столь безосновательно настаиваете, вы бросились бы вскачь обратно в город и, не теряя драгоценного времени, предприняли бы действия, способные причинить нам массу неприятностей, воображая нас виновниками всех ваших бед и не задумываясь о том, что корень зла – в вас самом.

Свою армию я построил в форме ромба. Один гролль возглавлял, второй замыкал строй. Дожанго шел справа, Морли – слева. Ничего не видя в ночи, я маршировал в центре, а между мной и Морли, спотыкаясь, плелся Зек Зак.

Кентавр на удивление быстро примирился с неизбежным. Он проявил еще одну, дотоле неизвестную, черту своего характера и вступил в спор с Морли на таком же цветистом и подчеркнуто вежливом языке.

Вид моего войска потряс поджидавших нас разбойников. До них вдруг дошло, что не удастся, получив деньги, отнять лошадей и припасы, чтобы продать их снова. Вид гроллей убедил их и в том, что не стоит пытаться нас убить с той же целью.

Завершив сделку, мы тотчас расстались. Продавцы придерживались теории, что длительное пребывание ночью на воздухе опасно для жизни. Мы же исходили из гипотезы, что мудрый человек старается убраться подальше от тех, кто хочет его убить.

Но не тут-то было. До лошадей, очевидно, дошел слух обо мне, и они сообразили, что самым разумным будет вообще не трогаться с места.

Их-то ведь никто не хотел убить.

Настроение животных не улучшилось, когда взошло солнце и они сообразили, что мы движемся в сторону Кантарда.

Морли тут же обвинил меня в антропоморфизме и преувеличении естественного нежелания безмозглых тварей топать по незнакомой местности.

Это говорило только о том, что они его обвели вокруг пальца, точнее, копыта. Эти чудовища весьма изобретательны в своей злобности – единороги в лошадиной шкуре.

Откровение запаздывало, и мне пришлось самому выбирать направление движения. Я установил курс точно на запад. Именно в этом направлении лежали граничащие с Карентой самые пустынные земли Кантарда. В представлении жителей Танфера это были земли романтических сражений с венагетами, земли, заселенные странными народами. Лучшего места для гнездовья Обитателей тьмы не сыскать. Природа в тех краях была настолько негостеприимна, что отпугивала большинство племен. Никаких природных богатств, способных вызвать поток старателей и их телохранителей. Для ночного племени там имелась изобильная добыча – многочисленные зек заки служили загонщиками на охоте.

На второй день путешествия Морли начал подозревать, что я не совсем уверен в правильности избранного направления, и решил приступить к обработке кентавра.

– Бесполезно, Морли, – сказал я. – Они не настолько глупы, чтобы ему доверять.

Позади нас что-то пробормотал Дорис. Я наконец научился различать гроллей, заставив их носить разного цвета шапки.

– В чем дело? – спросил я.

– Он говорит, что нас преследует собака.

– Ох…

– Опасность?

– Возможно. Но чтобы выяснить это, нам следует на нее напасть. Найдите место, где мы окажемся с подветренной стороны.

Не исключено, что все выяснится само собой. Пес может оказаться потерявшимся домашним животным, жаждущим человеческого общества. Но это маловероятно. Возможно, это изгой из диких. Скорее всего, бешеный. Но наиболее вероятное и самое неприятное – что это охотничье животное, специально натасканное на поиски добычи.

В нижней части склона холма, который мы огибали, Марша нашел подходящее скопление валунов. Он двинулся вверх по крутому извилистому проходу между ними, туда, где была тень и откуда долетало до нас звонкое эхо. Морли, Дожанго и я слезли с седел и последовали за ним, таща лошадей и осыпая упирающихся скотов непристойной бранью на нескольких языках.

– Что я тебе говорил о лошадях, Морли?

Дорис залег между скалами и начал менять цвет шкуры.

– Не останавливайся, Морли. Они руководствуются не только чутьем, но и зрением. Им надо видеть движение.

Морли что-то проворчал. Марша, не прекращая восхождения, ответил ему ворчанием. Через несколько секунд снизу раздался возмущенный вопль собаки, лишившейся сытного мясного обеда.

Спускались лошади гораздо охотнее. Что за ленивые чудовища!

Дорис вчистую разделался с подлецом. Он стоял над раздавленным псом с такой самодовольной ухмылкой, будто сразил все вражеское войско.

– Да, – заметил я, – похоже на попавшую под колесо крысу. Нам повезло, что цела голова. – Присев, я изучил уши пса. – Проклятье!

– Что такое? – спросил Морли.

– Это был охотничий пес. Хорошо натасканная собака. Видишь дыры в ушах? Это проколы от зубов единорогов. Охотничья команда наверняка всего в нескольких милях от нас. Они идут по следу собаки, если та не возвращается. Это значит, что нам следует подготовить для них как можно больше неприятных сюрпризов. Просто так нам от них не ускакать.

– Сколько обычно их бывает?

– Взрослый самец и все самки гарема – те из них, что не вынашивают или не выкармливают потомства. В табуне может быть и несколько молодых самок, которые пока не отбились. Всего от шести до двенадцати особей. Если они до нас доберутся, концентрируй внимание на старшей самке. Вожак в свалку не полезет. Охоту, как и всю остальную тяжелую работу, он оставляет дамам. Самец-единорог ограничивается тем, что отдает распоряжения, покрывает жен, убивает отпрысков мужского пола, когда те отобьются от матери, и пытается похитить наиболее привлекательных особ из чужого гарема.

– Весьма разумный образ жизни.

– Мне всегда казалось, что ты придерживаешься такого же.

– Может, если убить вожака, гарем разбежится?

– В таком случае, как я слышал, они бьются до полного истребления или их, или врага.

– Точно, – вмешался Зек Зак. – Эти единороги – отвратительнейшие чудовища. Один из самых неудачных экспериментов природы. Наступит день, когда мой народ завершит их истребление…