Легкое урчание, с которым машина заводится, служит доказательством, что Энакин не зря потратил те часы, которые провел, работая над ней, и их поездка начинается.

Энакин совершенно не понимает, что происходит с Кеноби, но он не жалуется. Зима принесла с собой возвращение Кеноби к его традициям. До сих пор у него была только одна жертва, миловидная блондинка, которая могла напоминать ему Сатин, но вместе с обычаями возвращаются и проблемы с его характером, и беспокойные ночи. Энакин не выходил из себя настолько, чтобы снова поднять руку на него — ни разу с той ночи, когда случился инцидент с Хардином, — но внутри машины пахнет табаком, и он не раз видел, как Оби-Ван пьет. Это счастливое, приподнятое настроение Кеноби неожиданно, но это приятная перемена после напряженных недель.

Энакин прислоняется к окну, отхлебывая из дорожной кружки и удивленно смотря на покрытый инеем лес. Несмотря на то, что печка работает на полную мощность, в машине все равно прохладно, потому что окно со стороны Кеноби приоткрыто, чтобы он мог курить и выпускать дым в него. Из-за состояния дороги они едут медленно, но Энакин понимает, что наслаждается этой умиротворенностью. Оби-Ван едва слышно подпевает радио, по-видимому, довольный неведением Энакина о том, куда они направляются. Наверное, в город, предполагает он, но представить себе не может зачем. Оби-Ван привез продукты на этой неделе, и они оставили собак дома.

— А теперь у нас есть специальное объявление от… — раздается по радио, и Оби-Ван переключает станцию, прежде чем диктор успевает продолжить.

— Это могло быть что-то важное, — говорит Энакин.

— Как много так называемых важных новостей действительно относятся к тебе, Энакин? — спрашивает Оби-Ван, продолжая крутить кнопку в поисках новой станции.

Энакин даже не удостаивает его ответом, потому что знает, что вопрос этого не требует. Жизнь в хижине Кеноби сузила его мир до… ну… почти исключительно хижины. Если это не относится напрямую к нему или к Кеноби, то в общем положении вещей это совершенно не важно.

На самом деле не так уж много мест, куда они могли бы отправиться, так что Энакин совсем не удивлен, когда они паркуются у «Чайного домика Ти». После их последнего визита Оби-Ван избегал кафе, словно чумы. Иногда он особенно тщеславен, и откровение Энакина о том, что он нечаянно разрушил его безупречную репутацию, не давало ему вернуться. Этот визит довольно необычен, но Энакин не в состоянии сосредоточиться на этой мысли, как только чует запах свежей выпечки.

Несмотря на ранний час, в кафе уже все суетятся, забегая сюда по пути на работу. Энакин чувствует взгляды, направленные на них, пока они стоят в очереди, но едва обращает на них внимание. Вместо этого он наклоняется ближе к Оби-Вану, рассматривая стройные ряды выпечки и сладостей и обсуждая, сколько вкусностей Оби-Ван позволит ему взять.

Ответ он получает, когда они подходят к стойке и Кеноби наклоняется к нему, шепча:

— Выбирай все, что захочешь, Энакин.

Энакин вздрагивает, отстраняясь на секунду, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Серьезно? — спрашивает он, потому что знает, что Кеноби в курсе его пристрастия к сладостям и обычно старается сдерживать его привычки для его собственного блага.

— Да, Энакин, — отвечает Кеноби. — Просто закажи.

— И что привело вас сюда так рано? — спрашивает Ти, пакуя множество булочек, которые выбрал Энакин, и собственный заказ Оби-Вана. — Не видела вас здесь в последнее время.

Особая, тошнотворная сладость в ее тоне привлекает внимание Энакина. Но он не успевает обдумать вопрос, когда Оби-Ван отвечает:

— У нас годовщина.

По мере того как Энакин осознает услышанное, у него в голове все встает на свои места. Их годовщина. Он знал, что вот-вот будет год его жизни в хижине Кеноби, но он давно забыл о том, в какой именно день его вырвали из корусантской жизни. Удивительнее то, что Оби-Ван явно хочет это отпраздновать, учитывая, с какой готовностью он отвечает на вопросы Ти об их отношениях. Энакин, даже если бы помнил дату, точно не стал бы ничего делать, учитывая обстоятельства их совместного проживания. Целый год.

Надоедливая мысль на задворках сознания возникает вновь, когда Энакин наблюдает за разговором Ти и Кеноби. В последний раз, когда они виделись с ней, она была откровенно враждебно настроена по отношению к Кеноби из-за плохого обращения с Энакином. Вряд ли она об этом забыла; она явно не из тех людей, что забывают. К тому же она смотрит на Энакина изучающим взглядом. Он догадывается: на кожу ошейника, торчащую из-под воротника.

Может, с момента, когда он был действующим копом, и прошел год, но он не зря когда-то оттачивал свои навыки. Он внезапно отчетливо осознает, что происходит вокруг них — мерное бормотание толпы в кафе и ощущение направленных на них взглядов. Ощущение зудит, словно под его кожей кишат насекомые, и Энакин понимает, что здесь что-то не так. Он не знает, что именно, но что-то определенно не так.

Им нужно уходить отсюда.

Оби-Ван забирает коробку с едой, благодарит Ти с очаровательной улыбкой и направляется к столику в глубине кафе. Как только они отходят от прилавка настолько, чтоб их не подслушали, Энакин берет Оби-Вана за руку, заставляя остановиться. Тот оборачивается, смотря на него с явным непониманием, которое быстро превращается в беспокойство, когда он видит откровенную тревогу Энакина.

— Энакин? Что-то не так, Дорогуша?

— М-мне нехорошо, — выдавливает Энакин. Это слабая отмазка, но тошнота, пришедшая вместе с его подозрениями, добавляет правдоподобия. — Можем мы… Можем мы просто поехать домой?

Кеноби выглядит буквально выведенным из себя из-за того, что его большие планы на празднование годовщины прерываются так быстро, но забота о благополучии Энакина все-таки перевешивает.

— Конечно, любимый, — отвечает он, меняя направление и двигаясь в сторону двери.

Краем глаза Энакин видит, как кто-то держит телефон именно в таком положении, будто фотографирует. Он старается сохранять спокойствие, все кончается тем, что он просто вылетает из кафе, оставляя недоумевающего Кеноби позади. Он уже сидит за рулем, когда Кеноби нагоняет его, все еще держа в руках коробку со сладостями так, будто она — самая важная часть этого утра.

— Энакин, что происходит? — настойчиво спрашивает Оби-Ван, но у Энакина не хватает терпения на ответ. Не здесь.

— Садись в машину, Оби-Ван, — отрезает он.

В ответ Оби-Ван хмурится, и будь это другой день, Энакин бы испугался последствий.

— Если ты чувствуешь себя плохо, то тебе не стоит вести, — настаивает Кеноби.

— Сейчас же дай мне ключи и садись в эту блядскую машину! — рычит Энакин. Оби-Ван садится, наверняка удивленный его резкостью. Энакин не так глуп, чтобы повышать на Кеноби голос, так что повторное нарушение привычных правил — явный знак того, что что-то определенно его нервирует.

Энакин нервно крутит бегунок радио, выезжает с парковки и гонит машину так, настолько это только возможно при соблюдении правил безопасности. Это даже близко не так быстро, как нужно, но это хотя бы не убьет их обоих до того, как он выяснит, что происходит.

— Энакин, любимый, пожалуйста, скажи мне, что творится! — просит Оби-Ван, вцепившись в поручень до побеления костяшек.

— Что-то не так!

— Это я ясно вижу, — сухо говорит Кеноби. — Но что?

— Я не знаю! — отвечает Энакин, разочарованный тем, что на радиостанциях нет ничего, кроме музыки. Где эти чертовы новости, когда нужно? — Но неужели ты не видел всех тех людей? Они все смотрели на нас, а мисс Ти была вежлива…

— Конечно, она была вежлива, Энакин. Она приятная женщина.

— Не с тобой! В прошлый раз он выглядела так, будто вот-вот тебе врежет! Именно поэтому мы не возвращались.

Машину опасно заносит из-за растущего напряжения Энакина, и Оби-Ван кладет руку ему на плечо. Он улыбается откровенно натянутой улыбкой, кода Энакин оборачивается на него.

— Энакин, — произносит он, — успокойся, Дорогуша. Чем бы это ни было, мы справимся с этим вместе, ладно?