Вопрос лишь в том, насколько он останется собой к моменту, когда Кеноби, наконец, решит закончить с ним.

========== 29. ==========

— Пошевеливайтесь, слоупоки! — кричит Асока, пробираясь по тропе перед Энакином и Оби-Ваном. — Мы не можем убить тут весь день!

— Вообще-то можем, — ворчит Оби-Ван, останавливаясь и прислоняясь к дереву, чтобы перевести дыхание. Сейчас чуть за полдень, согласно часам на его запястье, а Асока заверяла, что прогулка не займет больше пары часов. Но крутой подъем в гору ради вида, который так ей нравится, оказывается более выматывающим, чем Энакин ожидал. Он и не понимал, насколько теперь не в форме — после стольких-то месяцев, проведенных в так называемом плену, — пока они не отправились в это путешествие. Возможно, ему стоит начать делать некоторые упражнения. Он теперь не может бегать в парке, но приседания и подтягивания все еще ему доступны.

Начало лета и конец учебного года вернули им их невольную соучастницу. Асока без предупреждения появилась на пороге, вломившись в хижину, пока они спали, и попытавшись удивить их, подав завтрак в постель. Ее план провалился именно так, как может провалиться только хорошо продуманный план: вместо пробуждения от вкусного запаха панкейков и жареного бекона, как Асока планировала, они проснулись от жалобного скулежа собак, визга пожарной сигнализации и плотного черного дыма, заполнившего весь первый этаж.

Они съели по миске холодных хлопьев, сидя на ступеньках крыльца, пока проветривали дом, Асока отчаянно извинялась за беспорядок между каждой новой ложкой любимых сладких хлопьев Энакина. Оби-Ван на нее внимания не обращал, симпатизируя ей — в чем он никогда не признается, — а Энакин просто был благодарен за собеседника, который не должен был стать частью ужасающего шедевра.

Именно тогда она вытащила их на эту прогулку, предложив проводить к месту, с которого открывался потрясающий вид и которое они с Пло обнаружили несколько лет назад, бродя по горе.

— Скоро должен начаться метеоритный дождь, — сказала Асока с возбужденным блеском в глазах, — и мы могли бы все прекрасно увидеть оттуда. Вам не кажется, что это было бы круто?

— Не лучше ли тебе пойти туда с отцом? — спросил Оби-Ван. — Или с твоей подругой… Райо, кажется?

— Ее семья уехала в отпуск на этой неделе, — пожала плечами Асока, — а у отца на работе одна из коллег ушла в декрет, поэтому теперь Пло работает в дополнительные часы, чтобы перекрыть ее смены. Да ладно вам, ребята! Вы можете тискаться, целоваться и делать прочие романтические вещи, и обещаю: я вам ни слова не скажу!

Предложение казалось привлекательным, и Энакин взглянул на Оби-Вана, дожидаясь вердикта. В конце концов, решения по любым вопросам в их паре принимал он. Тот смотрел вдаль и задумчиво почесывал бороду, словно действительно взвешивая все «за» и «против» того, чтобы провести ночь под звездами со своей импровизированной семьей. Энакин знал, что это все фарс — не в природе Оби-Вана отказывать Асоке в том, чего она действительно хочет, но она по-прежнему кусала губу в ожидании решения Кеноби.

— У меня есть кое-какие принадлежности для кемпинга в подвале. Думаю, мы могли бы устроить ночевку, — сдался он, криво улыбаясь. — Я не ночевал в палатке с самого детства.

— Да! — вскрикнула Асока и вскинула вверх кулак в победном жесте, опрокинув уже, к счастью, пустую миску. — О боже, я должна сказать Пло…

Сейчас, на тропе, Энакин тоже отдыхает, глядя, как Асока поскальзывается на не до конца просохшем от дождя клочке земли — гроза прошла всего пару дней назад. И хотя она не падает, контраста между ее прежней спешкой и нынешним затруднительным положением оказывается достаточно, чтобы Энакин засмеялся. Асока оборачивается, наконец обретя баланс, ее лицо пунцовое, но она начинает хохотать вместе с ним. Ее смех звоном отзывается в тихом спокойствии леса, согревая внутри Энакина что-то, чему он не может придумать название, но что вполне может быть удовлетворенностью. Обернувшись на Оби-Вана, Энакин обнаруживает, что тот смотрит на него с улыбкой, которую можно назвать не иначе как влюбленная.

Энакин не выбирал такую жизнь, но он полагает, что есть куда худшие способы ее провести. Он мог бы быть в Корусанте, справляться с горами бумажной работы и идти по ложным следам. Он мог бы проводить каждую ночь в одиночестве, в компании одного лишь Трипио. Он мог бы оставить Ардва умирать в той аллее, лишив себя верного товарища; он мог бы позволить всему зайти дальше, когда Оби-Ван поцеловал его в тот вечер за выпивкой, и никогда бы не узнать человека, скрывающегося за маской. Но он не стал — он не смог. Энакин вручил свою судьбу волку, веря, что тот не укусит.

— А когда ты последний раз ходил в поход, Энакин? — спрашивает его Асока, когда они снова трогаются в путь.

Энакин пожимает плечами.

— Мы пытались выбраться на природу с коллегами пару лет назад, — говорит он, — но ребята порой те еще занозы в заднице. Все кончилось тем, что мы рано разъехались по домам, после того как мой друг натворил фигню, от которой случился пожар.

— Спорим, это был Квинлан, — перебивает Оби-Ван.

— Это был Квинлан, — подтверждает Энакин со вздохом, к восторгу Асоки.

— Кажется, мне нужно познакомиться с этим человеком.

Пытаясь не представлять во всех подробностях причины, по которым их пути могли бы пересечься, Энакин с трудом выдавливает из себя:

— Может быть, когда-нибудь.

***

— Холодно, — недовольно ворчит Асока, подбираясь ближе к костру и вытягивая ладони над пламенем.

Вокруг них уже окончательно стемнело, и в лесу зазвучали трели ночных насекомых и шуршание листьев. В глубине леса стоят две палатки: одна для Асоки, другая для Энакина и Оби-Вана. Воздух стал холоднее, но небо над ними яркое, темно-синее и ясное — без единого намека на облака, которые могли бы закрыть им вид на метеоритный дождь. Энакин должен признаться, что и вообразить себе не мог более чудесной ночи.

— Нужно было одеваться потеплее, — дразнит он Асоку, укутавшись в один из теплых свитеров Оби-Вана. Рукава ему коротки, они едва достигают запястий, но плотная шерсть хорошо справляется со своей задачей, согревая его, пока сам Кеноби чем-то шуршит в их палатке.

— Но на дворе лето! — протестует Асока, отрывая ладони от костра ровно настолько, чтобы потереть руки под тонким пальто, что на ней надето. — Я не думала, что так похолодает!

Оби-Ван возвращается, держа в руках большое серое худи. На нем вышит логотип места, которое Энакин знает как альма-матер Оби-Вана, хотя тот и отказывается говорить о своем прошлом.

— Держи, — ласково произносит Кеноби, расстегивая кофту и бережно накидывая ее Асоке на плечи, прежде чем вернуться к Энакину.

— Спасибо, — благодарит она, засовывая руки в широкие рукава, прежде чем застегнуть худи обратно. Кофта великовата и самому Оби-Вану, так что Асока в ней просто тонет. Но, кажется, она особо не против.

— Ну и когда там должен начаться метеоритный дождь? — спрашивает Энакин, прижимаясь к боку Оби-Вана, когда тот снова садится на землю рядом с ним.

Кеноби обнимает его за плечо одной рукой, проверяя часы.

— Должен быть с минуты на минуту, хотя не думаю, что ты сможешь успеть за чудом космоса.

— Может, стоит погасить огонь? — предлагает Асока.

Энакин пожимает плечами. Он не выбирался на природу еще с тех времен, как его мама была жива, так что он не знает, что нужно делать в таких ситуациях. Оби-Ван решает не тушить, вместо этого предлагая перебраться под палатки в глубине леса для чистоты вида. Он говорит, что развести огонь заново будет слишком сложно, если им вдруг понадобится.

Они усаживаются на траву как раз вовремя, Асока и Оби-Ван ложатся на спину, а Энакин кладет голову на плечо Оби-Ванц, когда первые метеориты расчерчивают небо. Все выглядит именно так изумительно, как Асока и обещала.

— Ребята, вам надо загадать желание, — едва слышно с благоговением шепчет Асока, но в это мгновение Энакин не может вспомнить ни единой вещи, которую хотел бы. Все, в чем он когда-либо нуждался, уже здесь.