Четвертая комната — главная спальня — выглядит более обжитой, чем все остальные. Широкая кровать стоит в центре комнаты, с обеих сторон от нее есть тумбочки. Еще тут имеется письменный стол, комод, книжный шкаф, а две двери ведут, скорее всего, в гардеробную и главную ванную. Здесь повсюду видны следы Оби-Вана: книги, лежащие на тумбочке у кровати, бумаги на столе. Энакин готов поклясться, что тот был здесь во время осенних каникул в колледже. Ему хочется посмотреть, что хранится в ящиках стола, но звук шагов на лестнице предупреждает о том, что его уединение подходит к концу и что Оби-Ван уже поднимается к нему. Он быстро встает посреди комнаты, поворачиваясь лицом к двери.
Трипио входит первым, принимаясь носиться по комнате, и запрыгивает на кровать, тут же спутывая простыни и радостно раскидывая подушки. Кеноби входит следом, кривясь от устроенного собакой беспорядка. Ардва снова у него на руках и чувствует себя комфортно. Энакин вздрагивает, когда Оби-Ван закрывает дверь за собой.
— Прошу прощения за холод, — вздыхает Оби-Ван, опуская Ардва на кровать и направляясь к гардеробной. Энакин отшатывается, когда тот проходит слишком близко. — Скоро будет теплее. А пока, я думаю, тут есть еще несколько одеял. Не хотелось бы пока возвращаться в машину…
В следующий момент он появляется со стопкой постельного белья в руках, бросая вещи на пол рядом с кроватью и одну за другой разворачивая на пуховом одеяле. Ардва обиженно сопит и перебирается ближе к изголовью, туда, где одеяла его не достанут. Трипио не двигается с места, привыкший путаться в одеялах за все то время, что он провел с Энакином.
— Какую сторону ты предпочитаешь? — спрашивает Кеноби, расстилая последнее одеяло.
Энакин прищуривается:
— Что?
— Сторону кровати, — поясняет Оби-Ван, добродушно улыбаясь при виде смущенного лица Энакина. — Есть предпочтения? У меня самого — никаких, но некоторые люди…
— Я не буду спать с тобой, — рявкает Энакин, наконец-то складывая два и два.
Кеноби хмыкает:
— Ну, об этом я и не думал. Пока еще рановато. Однако, когда все устаканится…
— Нет! — громко протестует Энакин. — Я о том, что я не буду спать с тобой в одной кровати. Ни сейчас, ни «когда все устаканится», никогда!
Улыбка сходит с лица Оби-Вана.
— Энакин, — холодно говорит он, — у нас обоих была долгая ночь, я бы хотел поспать хотя бы пару часов, прежде чем придется вести Ардва на прием.
— Я тебе в кровати для этого не нужен. Я могу остаться в другой спальне.
— Мне нужно, чтобы ты был где-то у меня на виду, — ворчит Оби-Ван. — Другие двери не запираются снаружи, и в других спальнях есть окна; я не хочу, чтобы ты попытался сбежать и что-нибудь себе повредил, пока я буду спать. Ты можешь или спать в кровати со мной, или я запру тебя в ванной.
— Прекрасно, — фыркает Энакин, вырывая одеяло из рук Оби-Вана. — Тогда, пожалуй, я там и посплю.
Он не ждет ответа Кеноби, просто врываясь в основную ванную и хлопая дверью за собой. В углу установлена большая ванна, и Энакин бросает одеяло в нее. Она недостаточно длинная, чтобы вытянуться в ней, но это однозначно лучше, чем делить постель с Оби-Ваном.
Энакин слышит, как что-то царапает пол, и, когда он пытается толкнуть дверь снова, она предсказуемо не поддается. Кеноби, должно быть, заблокировал ручку креслом. Он не выйдет отсюда, пока Оби-Ван не выпустит его. В руке неприятно пульсирует, и он жалеет, что не попросил у Оби-Вана еще обезболивающего, прежде чем закатывать истерику.
Вздохнув, он забирается в ванну и закутывается в одеяло. Может, стоит попробовать поспать, прежде чем снова иметь дело с Оби-Ваном.
========== 8. ==========
Энакин Скайуокер не создан для того, чтобы быть заложником. Он знает это так же, как то, что Земля круглая, а небо голубое — абсолютно и неоспоримо. Ему нужна свобода, как кислород, наполняющий легкие. Не существует более жестокого наказания, чем быть запертым в маленькой комнате наедине со своими мыслями и что бы там ни соизволил оставить ему Оби-Ван для развлечения, пока его самого не будет. В ванной нет окон, только постаревшие обои, зеркало и парочка обшарпанных природных декораций — видимо, пережитков времени, когда это место занимал Квай-Гон Джинн.
Прошло примерно двадцать четыре часа с его похищения, подозревает Энакин, и, пока не пройдет сорок восемь часов, его не объявят пропавшим, его коллеги, без сомнения, заметили его отсутствие. Квинлан попытался бы позвонить ему вчера вечером, и он бы начал волноваться, когда Энакин не взял трубку. Он знает историю Энакина, знает, что с ним произошло. Весь их участок — а потом и весь Корусант — не знают всех подробностей истории, но, как его напарник, Квинлан знает все в деталях. Как человек, прикрывавший его спину во всех передрягах, он заслужил это уважение. Энакин Скайуокер прошел через тернии и боролся за все, что у него есть; Квинлан знает, что он не бросил бы все, оставив позади. Он может только надеяться, что в конце концов, когда придет время, этой уверенность хватит, чтобы убедить его начальство, что здесь что-то не так.
Когда Оби-Ван ушел выгуливать Ардва, он был достаточно щедр, чтобы оставить Энакину под дверью несколько вещей: сэндвич, бутылку воды, еще постельных принадлежностей и несколько книг. И две таблетки обезболивающего, которые Энакин тут же проглатывает сухими. Вероятно, их будет недостаточно, чтобы продержаться до возвращения Оби-Вана, но тот был достаточно умен, чтобы не оставлять ему весь пузырек, подозревая, что его пленник может выкинуть что-нибудь, находясь в изоляции. И он был бы прав.
Сэндвич выглядит грустно: арахисовое масло на слегка подсохшем хлебе, разрезанном пополам и аккуратно уложенном на бумажную тарелку. Оби-Ван извинился перед ним, уходя, за то, что пока что у них ничего больше нет на кухне, но заверил, что дойдет до магазина во время выгуливания, чтобы купить что-нибудь более подходящее для ужина. Вода той же фирмы, что была у него в квартире. Энакин не касается ничего, несмотря на урчание в животе. Так даже лучше, он думает, учитывая, что последнее, что он принял от Кеноби, было накачано сильными быстродействующими седативными препаратами. Пока нет никаких видимых причин, чтобы Оби-Ван захотел вырубить его снова, — Энакин уже там, где тот хотел его видеть, — он бы не стал так рисковать. Но Энакин не будет ничего есть и пить до тех пор, пока не увидит, как это первым пробует Оби-Ван. А если его замучает жажда, то он может попить из-под крана.
Он затаскивает постельное белье в ванную, кидая его поверх одеяла, которое забрал у Оби-Вана вечером. Он, наверное, не должен быть благодарен за то, что Оби-Ван ему дает, — Энакин знает, что Кеноби этого и хочет, — но после сна в ванне только с одним одеялом он правда счастлив, что теперь у него это есть. Он складывает одеяла и подушки в странное подобие гнезда, и это гораздо лучше, чем спать на голом фаянсе. Даже с включенным отоплением к вечеру температура понизится. Когда начнется снег, а Энакин не сомневается, что на этом холме так и будет, каждый дополнительный слой сверху поможет ему спастись от холода.
Книги Энакин тоже заносит к себе. Это вряд ли тяжелое чтиво — дешевый роман и детективная новелла, которую за пару баксов можно купить на любой заправке. Энакин пролистывает первую книгу; аннотация на задней обложке обещает обреченный на неудачу роман между вампиром и человеческой принцессой. После всего, что он, как оказалось, не знает об Оби-Ване, он стопроцентно уверен, что к такому чтиву Оби-Ван никогда бы не прикоснулся; должно быть, он купил книги специально для Энакина, чтобы тот не заскучал.
Сюжет просто ужасен. Ему жалко деревья, которые были вырублены для того, чтобы кто-то смог напечатать этот кошмар. Главная героиня обманывает опасного и загадочного вампира, который утаскивает ее в свой замок. Она так уверена, что он просто неправильно ее понял. Если бы только она сможет всмотреться в него, заглянуть за его недостатки и ее похищение, она увидит, какой он на самом деле хороший и добросердечный мужчина. Энакин почти смеется, потому, сестричка, это не так работает. Уж он-то знает. Ей было бы лучше с принцем, у которого ее похитили, который ищет ее неустанно, и чтобы он мог убить вампира-тирана.
