Уехать из родного города – ещё ‎не преступление. При тех обстоятельствах – даже закономерность. Ни у кого нет причин меня ненавидеть. Никто не ‎посмеет ни в чём меня упрекнуть. Никто, кроме Майка и его семьи. Вот с кем на самом ‎деле я боюсь встречаться даже взглядом.

Мишель сухо поздоровается и отвернётся. Она обижена на меня с тех пор, как я ‎свела на нет наше общение после отъезда из Риверстоуна. Не страшно да и не важно уже. Наши глупые детские клятвы о вечной дружбе не ‎выдержали на поверку даже первых ударов взрослой жизни, сразу дав трещину, а ‎потом и вовсе развалились на части. Захочешь – не склеишь. А я и не ‎собираюсь.‎ Тем более теперь, когда моя дорогая подружка детства – уже давно не девушка брата, а жена ‎Майка. Моего Майка. Нам с ней вообще не о чем говорить.‎

Лиам наверняка вырос, возмужал и всё так же пылко и яростно ‎готов вступить в схватку с любым, кто посмеет обидеть его старшего брата. Его Героя. Есть ‎вещи, которые никогда не меняются, как не меняются люди. Мне сильно повезёт, если ‎он промолчит при встрече, а не решит высказаться, как уже пытался семь лет ‎назад.‎

Ирэн, наоборот, не проронит ни слова, но именно её молчание ‎красноречивее всех обидных эпитетов, какими мог бы наградить младший из ‎Бэков. Спокойный, проницательный взгляд мудрой женщины, в старшем ‎сыне которой я посмела усомниться.

Мне всегда казалось, что ‎ей известны настоящие причины моего отъезда. До сих пор охватывает ‎желание провалиться сквозь землю, стоит вспомнить наш с ней последний разговор и на ‎прощание – её многозначительное: «Надеюсь, ты знаешь, что творишь, Стэйси. На твоём ‎месте, милая, я бы обдумала всё снова. А потом ещё раз. Хотя врагу не пожелаю быть сейчас ‎на твоём месте».

Да уж… Я с удовольствием поменялась бы с каждым, ‎только вот на моё место желающих не нашлось.‎

Но всё это цветочки по сравнению с реакцией Майка на моё появление. Хотя не так уж и важно, что он сделает, что скажет и скажет ли мне вообще. На самом деле, уже не имеет значения, как Майк посмотрит, если всё-таки ‎решит удостоить меня взгляда, или отвернётся презрительно и демонстративно, как в ‎последнюю нашу встречу. Станет ли ‎показательно обнимать жену или, наоборот, отойдёт от Мишель за километр. Мне всё равно ‎будет одинаково больно видеть любимый взгляд пронзительно серых глаз, ставший ‎невыносимо чужим.‎

С губ срывается нервный смешок. Пальцы машинально тянутся к висящему на ‎цепочке помолвочному кольцу, которое я так и не вернула Майку.‎

В Торонто легко затеряться ‎среди спешащих людей и машин, погрузиться в омут большого города и раствориться ‎в его шуме. И даже тогда я остаюсь пусть крошечной, но частью чего-то огромного ‎и важного. Одинока, но не одна.‎

В Риверстоуне всё иначе. Там я не одна, но смертельно одинока. И уже ‎навсегда.‎

Значит, в качестве моего «тыла» у меня остаётся только Ридж.

Многоквартирные небоскрёбы мегаполиса хороши уже тем, что, проживая в одном доме, ты не имеешь ни малейшего представления о соседях. Разве что ‎случилось нечто из ряда вон выходящее. Или ты постоянно сталкиваешься с одним и тем же человеком в лифте по утрам, и уже через ‎неделю по инерции начинаешь приветливо здороваться и улыбаться, хотя ничего ‎о нём толком не знаешь. В лучшем случае – на каком этаже он живёт и каким ‎одеколоном пользуется после бритья.‎

О Ридже у меня не было даже такой «ценной» информации. Мы не пересекались на ‎парковке, не сталкивались в холле у лифта, не пытались ‎одновременно засунуть монетку в одну и ту же стиральную машину в прачечной ‎ – ничего такого, что в фильмах предвещает знакомство. ‎

На первое Рождество без брата я вместе с семьёй уехала к ‎родне отца в Ванкувер. Наверное так всем было легче справиться с пустотой, образовавшейся после гибели Стива. Но Пасху мама решила ‎справлять дома в Риверстоуне, а я, только-только оправившись от встречи с Майком в Оквилле, не собиралась подставлять себя под новый удар. Не хотела ‎заново переживать и без того кровоточащий разрыв, поэтому уцепилась за ‎спасительное «так много работы, не вырваться», превратившееся с годами в мою палочку-‎выручалочку по умолчанию.‎ И осталась в Торонто.

О том, что Ридж существует, я узнала совершенно случайно, когда ‎собиралась на Пасхальный Парад с коллегами из офиса, любезно пригласившими ‎присоединиться к их дружной компании.

‎…От неожиданности я застыла у входной двери, одной рукой удерживая ‎вставленные в замок ключи, другой – прижимая к груди внушительных размеров ‎пакет с коробкой, до отказа набитой шоколадными яйцами.‎

Темноволосый высокий парень ‎почему-то босиком и голый, если не считать болтавшееся на бёдрах ‎махровое полотенце, нервно дёргал ручку двери в квартиру ‎напротив. Судя по напрягшимся мышцам – с силой, но совершенно напрасно и явно не ‎замечая, что уже не один на лестничной площадке.‎

Я вежливо кашлянула, ‎чтобы привлечь его внимание. Сработало – сосед обернулся, но чересчур ‎резко, от чего полотенце, и так державшееся на честном слове, поползло в бок и ‎через мгновение уже валялось на полу.‎

Он ойкнул, стыдливо пытаясь прикрыть ладонями место, которым при ‎других обстоятельствах мог бы гордиться. Я запоздало отвернулась, ‎уставившись на металлические створки лифта. Ещё через мгновение осознала, ‎что прекрасно вижу соседа в их отражении – как тот подхватил упавшее ‎полотенце и суетливо пытается снова замотаться в него. Не сдержавшись, ‎рассмеялась. Обернулась к нему, встречаясь взглядом.‎

Он смущённо уставился в пол, шмыгнул носом и зачем-то пустился в ‎объяснения: ‎

– Я вот собрался побриться, но выбило пробки… Вышел, а дверь сквозняком захлопнуло… Проклятие! ‎Чёртов замок… Сто лет собираюсь сменить, и вот… – он ‎растерянно пожал плечами, отпуская полотенце, но сразу же вцепился в его края ‎левой рукой, а правой беспомощно подёргал за ручку двери.‎

– Надо позвать слесаря… – Я замолчала и мысленно обругала себя. Тоже мне, нашлась Капитан Очевидность! ‎

‎ – Да, конечно… Надо бы… Но мобильник остался в квартире, а спуститься вниз к ‎консьержу в таком виде я ещё не созрел. Пока ты не появилась, находился на ‎стадии отрицания. – Сосед беспомощно покосился на закрытую дверь. – Эх, был ‎бы Циклопом, проблема решилась бы мгновенно.‎

– Кем?..‎

– Циклопом… Ну, Скотт «Слим» Саммерс, – он бросил на меня оценивающий, ‎подозрительный взгляд. – Неужели не смотрела «Люди Икс»? ‎

– Смотрела, конечно.‎

– И что? Не понравилось? ‎

‎ – Предпочитаю «Тайны Смолвиля». ‎

– А, понимаю… – многозначительно протянул он, присвистнув. – Красивые глаза Кларка Кента.‎

– Вообще-то, мне больше нравится Оливер Куинн. – Я пожала плечами, ‎удивляясь, как вообще оказалась втянута в дурацкую дискуссию о фильмах на ‎лестничной площадке с голым соседом. – Если хочешь, можешь позвонить с моего ‎телефона.‎

‎ – Да? – В синих и по-детски озорных глазах появился робкий огонёк надежды. – Было бы супер! ‎

– Без проблем. Только придётся подержать яйца.‎

‎ – Что подержать, прости?.. – Его симпатичное смуглое лицо изумлённо вытянулось.‎

‎ Я невольно закатила глаза. ‎Протянула ему пакет:

– Вот это подержи, говорю.‎

– Там – яйца? – недоверчиво поинтересовался он, но коробку взял. ‎Осторожно, одной рукой снизу, второй продолжая цепляться за полотенце. – Чьи? ‎

– Шоколадные.

– Так ты – «Пасхальный заяц» что ли? – расплылся в широкой улыбке сосед. – А я – Ридж. ‎Ридж Спенсер…

Я уверенно тыкаю указательным ‎пальцем в кривляющуюся физиономию-иконку на экране сотового. Торопливо набираю ‎сообщение: «Ридж, надо поговорить. Срочно. Ты уже дома?»‎

Не проходит и трёх секунд, как мобильный оповещает о полученном ответе: «Я в ‎Мидтауне. Буду минут через двадцать. Заходи и не забудь печеньки. Ты обещала». И ‎ухмыляющийся смайлик в конце.‎