Правитель Готервуда встал, не дожидаясь ответа ярлов, и вышел из комнаты. Знал, что им очень не понравилось то, как он с ними, но не беспокоился на этот счет. Уже очень давно его перестало волновать мнение этих людей.
Йоррмит проснулся еще до того, как кто-то коснулся его плеча. Рука старика сжала рукоять кинжала, спрятанного под подушкой.
– Да, мне бы твою прыть в таком возрасте, – прозвучал знакомый голос.
– Ярл Хофорт? – тихо спросил Йоррмит, отпуская кинжал и высовывая руку из-под подушки.
– Да, друг мой, – старик услышал, как хозяин замка уселся на большой сундук, стоявший у кровати, – мне очень нужен твой совет.
Йоррмит поднялся и набросил себе на плечи шкуры, подошел к столу и без труда отыскал огниво. Несколько раз в темноте брызнули искры, после чего небольшой огонек затанцевал на кончике фитиля. Он поставил свечку на край стола, чтобы осветить лицо ярла Готервуда и сел на стул, оказавшись лицом к лицу со своим покровителем. Ему очень не понравилось то, что открылось его старым глазам. Хофорт был бледен, руки его были сцеплены, но от Йоррмита не укрылась едва заметная дрожь в пальцах. То, как выглядел ярл в темной комнате, озарённый неверным светом свечи, очень тревожило старика. Больше, чем слухи об убийствах правителей других Уделов. Он снова поднялся, подошел к небольшому шкафу, выполненному из полированной сосны, выудил оттуда небольшой бутыль и вернулся к столу. Чаш, конечно же, не было. Старик тихо ругнулся и протянул ярлу весь бутыль. Тот принял его и сделал несколько больших глотков. Йоррмит видел, его ярл хочет сказать что-то, но никак не может набраться смелости, однако у старого воспитателя и в мыслях не было торопить его. Он терпеливо ждал, пока ярл Хофорт самостоятельно справится с собой.
– Мне нужен твой совет, – повторил он.
– Я с радостью помогу тебе, ярл Хофорт, – ответил старик, – если это будет в моих силах.
– Нет, – произнес ярл и отхлебнул еще меда, – после того, что я поведаю тебе, ты вряд ли будешь помогать мне с радостью… Но, я надеюсь, что ты, все же, не оставишь меня в эту минуту. Дело в том, что я, как и все остальные шесть ярлов Северных Уделов – клятвопреступники…
И он рассказал то, чего не рассказывал никому, то, что сам хотел забыть, но не мог себе этого позволить. В эту ночь, когда за окном просыпалась буря, Йоррмит, из уст своего ярла, узнал, о страшном преступлении, совершенном два десятилетия назад. По мере того, как Йоррмиту открывались новые подробности, он чувствовал, что сонливость уходит прочь, не обещая скорого возвращения. Он был не молод и застал те времена, когда шесть Северных Уделов были частями большого северного государства Унтар, ему было известно, что последний унтарский конунг скончался от ранения в одной из стычек с айгартским войском, не оставив, после себя наследников. Ярлы, зная, что, ни один из них, не смог бы удержать под контролем все Уделы, решили править своими землями, как отдельными государствами, заключив договор о ненападении и военной поддержке. Но Йоррмит не знал, что рана была не смертельна, и что у покойного конунга, на самом деле, был наследник.
Свое признание ярл Хофорт закончил новостями о смерти правителей Ториствуда, Нуккарта и Каннета, подтвердив те слухи, что ранее дошли до старика, а также о предложении Боткруфа и Коруна, отметив, что не хочет принимать его. Он вопросительно взглянул на старика и произнес:
– Несколько лет назад я попросил тебя быть наставником моему сыну. Теперь я смиренно прошу тебя стать им для меня.
Йоррмит долго не отвечал. Слишком велико было потрясение, слишком сильно, в его глазах, упал правитель Готервуда. Конечно, вина лежала на всех северных ярлах, но только Хофорт был ему другом и только его честь заботила старого учителя.
– Вы все совершили страшное преступление, наказание которому – медленная и мучительная казнь. – Произнес старик, пытаясь не обращать внимания на пересохшее горло, – и я согласен с таким наказанием. Потому что, достойное принятие наказания за такой проступок – твой единственный способ воссоединиться с богами. А, значит, ты был прав в своем нежелании следовать за теми, кто забыл о чести и справедливости. То, что ты не хочешь поступать, как они, говорит о том, что, для тебя, еще не все потеряно.
Хофорт благодарно кивнул.
– Не знаю, на самом деле ли тот человек является сыном Магнуса, но, тем не менее, я считаю, что ты должен встретиться с тем, кто кличет себя Эатуром. Убегать поздно и позорно. Но мы должны защитить Рикхарда, ибо он не повинен в ваших грехах. Мы должны решить, как это сделать. В остальном – положимся на волю богов.
Ярл преклонил колено перед Йоррмитом и коснулся лбом старческой руки:
– Я благодарен тебе за то, что ты не оставил меня. Даже после того, что я поведал тебе.
– Ты допустил страшную ошибку, но я не хочу, чтобы плата за нее была чрезмерно высока. Отправляйся к себе в покои, а я буду думать, как нам спасти твоего сына.
О том, что гости уже готовятся покинуть замок, Хофорту сообщили еще до того, как солнце выглянуло из-за горы Датт. Ярл прошел в покои, отведенные Боткруфу и Коруну, чтобы увидеть, как те заканчивают приготовления к отбытию.
– Мы должны уходить сейчас, так что говори, ты пойдешь с нами или придумал что-то получше? – спросил Корун, поправляя ремень, к которому крепились кожаные ножны.
Ярл Готервуда, облокотился плечом на открытую дверь и внимательно осмотрел собирающихся. Хоть они и пытались скрыть то, что страх завладел их сердцами, Хофорт не мог этого не заметить. С той самой поры, когда он стал ярлом и познакомился с правителями других Уделов, они представлялись ему хищниками, для которых весь мир – охотничьи угодья. Сейчас же, в спешке, с которой Корун и Боткруф собирали свои вещи, ясно поглядывали черты не хищников, но добычи, судорожно пытающейся отдалить свой неизбежный конец. Ярл Хофорт почувствовал отвращение. И за этими людьми он шел? На них хотел стать похожим? Ради их признания совершил столь ужасное и постыдное преступление? Ничего, кроме своей одежды и библиотеки, не имеющий Йоррмит вызывал уважения больше, чем все, оставшиеся в живых, венценосцы Севера. Пожалуй, в нем достоинства и чести было больше, чем во всех семи ярлах, вместе взятых. Он еле сдержал себя от того, чтобы не сплюнуть им под ноги, выразив все свое презрение. Остановило его лишь осознание того, что сам он ненамного лучше их.
– Я не пойду в Стокфи.
Боткруф отвлекся от сборов и взглянул на ярла Готервуда:
– У тебя есть мысль лучше?
– Да, но она лучше для меня. Не для вас, – ответил тот.
– Что ты имеешь в виду? – глаза ярла Коруна сузились, словно он, все-таки, заподозрил предательство.
– Я остаюсь здесь, в своём доме и буду ждать того, кто наказывает нас за наши грехи.
– Думаешь, у тебя получится с ним договориться? – в вопросе Боткруфа читалась издевка.
– Вряд ли, но я постараюсь сохранить хоть что-то от своей чести.
– А твой сын? Он тоже будет платой за твою честь?
– Жизнь моего сына, ярл Корун, тебя не касается, – резко ответил Хофорт и вышел.
Он шел по длинному коридору. Темнота постепенно рассеивалась по мере того, как солнце выбиралось из-за горы Датт и просовывало свои лучи в окна замка, открывая первые седые пряди в его светлых волосах. "Вот и мой конец, – подумал ярл Готервуда, – даже если я выживу, стану никем. Так что, лучше уж мне умереть. А Рикхард… Йоррмит найдет способ спасти его."
Йоррмит ждал своего ярла в библиотеке, перед ним была раскрыта "Книга Покровителей", но, за этот день, старик не добавил и строки, мысли были заняты тем, что открылось ему этой ночью. Лицо его было истощено. Несмотря на то, что он уже придумал, как спасти Рикхарда, сон не сжалился над ним, оставив бодрствовать до утра. До него донесся стук копыт. Корун и Боткруф покидали Готервуд. Йоррмит поднялся из-за стола и посмотрел в окно, на улице, словно в издевку над бедами обитателей замка, была чудесная погода. Солнечные лучи плясали на снежных сугробах, выросших за последнюю ночь, заставляя всех прикрывать глаза руками, легкий ветерок сдувал снежные верхушки с крыш готервудских зданий и все это сопровождалось радостными криками детей и зазывными воплями торговцев на городском рынке. Старик пытался понять, как будет выглядеть, какими звуками будет окружён этот город, когда сюда придет тот, кто именует себя законным конунгом Унтара.
