— Прости, я там немного задержался, показалось, что за мной кто-то наблюдает… — говорит, открывая дверь, Кабир.

Этот не дурак, он понимает всё и сразу, и я подчиняюсь его воле, хочу я того или нет.

В прыжке он сбивает женщину с ног. Они летят в дверной проём и кубарем катятся по железным ступенькам вниз.

— Нет! — кричит женщина, замечая своих мёртвых детей, разметавшихся в углу под лестницей и застывших с белой пеной на губах. — Не-ет! — стонет она, запрокинув голову, и удлинённые мною клыки Кабира входят в её горло. Горячая кровь заполняет глотку. Мою? Кабира? Нашу! И мы глотаем. Резкий поворот головы налитыми силой мышцами. Истекающий кровью труп с разорванной шеей отлетает в сторону. Выплюнутый кусок плоти шлёпается рядом.

Кабир кидается к детям и высвобождает из скрюченных судорогой пальцев девчонки изломанное тельце змеи. Наконец-то этот кусочек вновь вернётся ко мне, я уже чувствую, как тает преграда между нами.

Пальцы девочки дёргаются. Кабир замечает и накрывает её горло, слушая пульс. Стирает пену и, зажимая нос, дышит в слюнявый рот.

— Кирим! — хлещет он застывшего наверху мальчишку.

Тот вскакивает и, спотыкаясь, с растопыренными, дурными глазами сбегает вниз.

— Следи, чтобы не умерла! Я за антидотом.

Кирим приподнимает голову девочки, убирает с лица спутанные волосы, и я уже в ней. Я-то и раньше здесь была, иначе бы она давно умерла, но её сознание погасло вместе с волей, что заставляла сердце биться, несмотря ни на что. Но зачем ему биться, если она уже слилась и растворилась во мне?

Возвращается Кабир и вкалывает противоядие. Освобождает ближайший стол от остатков фруктовой трапезы, сметая объедки на пол. Кладёт на него девочку, поворачивает голову и оголяет шею. Что он задумал?

Достаёт из принесённой коробочки с инструментами скальпель и вскрывает змейку.

«Нет! Не смей! Не смей вновь забирать её у меня, она моя!»

— Что ты делаешь? — любопытствует Кирим.

— Заткнулись! Оба! — относит нас прочь яростная сияющая волна.

И, сжавшись в углу возле уставившегося вверх невидящим взглядом мёртвого хрупкого мальчишки, мы наблюдаем, как сгорбленный и предельно собранный хищник вынимает из головки змеи чёрную капельку простого шестигранного кристалла, а затем помещает его в сделанный у основания черепа девочки разрез и аккуратно зашивает.

Разворачивает её голову лицом вверх, накрывает ладонями уши, запрокидывает голову и замирает, всем своим существом пеленая Злючку в новый мясной кокон.

Мне хочется кричать и рвать на клочки, а не трепетно вплетать её сознание в оживающее тело. Но он крепко держит ледяными сияющими пальцами тонкие нити Мрака и ткёт полотно новой жизни.

Дивный узор завершён, он прост и прекрасен, даже нравится мне, гордость от выполненной работы переполняет меня, но, фыркнув, я встаю и отхожу от окна Кабира.

Я не смотрю, но слышу её первое слово: «Мапа?»

========== 6. Кабир ==========

Первая лопата жирной земли упала на окровавленное лицо мёртвой женщины.

«Вот она — плодовитая самка, о которой мы так долго мечтали и звали — мертва. А виновник всего жрёт наши фрукты!»

Кирим и правда, чавкая, жевал подобранный под пальмой, где мы выкопали могилу, финик. Выплюнул продолговатую косточку и кинул в яму следующую лопату чернозёма.

«Зато мы наконец-то нашли подходящее тело для нашей Злючки».

Загорелая до черноты девочка лет восьми лежала на животе у края могилы и увлечённо смотрела вниз. Чёрные спутанные в колтуны волосы свисали по обеим сторонам от измождённого, но улыбающегося лица.

— Что это? — скривился Кирим, доставая из земли длинного толстого червя.

— Положи на место, они рыхлят почву.

— Мапа! — крикнула Злючка, перехватывая на лету брошенного червя и в мгновение ока проглатывая.

— Злючка, фу!

— Кабир, а почему она тебя мапой зовёт?

— Мапа! Мапа! — вскинула на меня Злючка перевозбуждённо-блестящие глаза. — Убить! Убить! — вытягивая шею, волнообразно повела головой, указывая на мёртвого худого мальчика, что лежал, словно уснув, на груди у матери.

«Да, очень подходящее тело, чтобы ползать и жрать червей!»

«Мы с Киром научим её ходить».

«Ах, мы с Киром… Знаю я, что ты хотел сделать с Киром».

«Великая Тьма! Неужели ты ревнуешь? Он же всего лишь мальчишка! Я просто шутил над ним. Кстати, мне от перенапряжения вчера показалось, или я действительно слышал голос Тьмы?»

«Тебе не показалось, я тоже его слышал, а твои шуточки до добра не доведут, помяни моё слово. Когда-то я тоже был всего лишь мальчишкой. И, судя по реакции, твой член шуток не понимает».

«У неё что, действительно есть самосознание, как твердили эти полоумные фанатики, верящие сначала, что она их всех спасёт, а потом — что им будет хорошо по ту сторону света, в вечном покое и блаженстве?»

«Благодаря этим полоумным фанатикам, как ты изволил назвать моих родителей, у нас есть купол, оазис и жизнь. Точнее, жизнь есть только у тебя, а мне теперь уже точно не на что рассчитывать, потому что ты убил мою последнюю надежду — перегрыз ей глотку! Такие ужасно-страшные захватчики! — съязвил Арун, а затем печально добавил: — Бедный мальчик…»

— Так почему она тебя так зовёт? — не унимался мелкий.

— У неё и спроси!

— Да она только два слова и знает: мапа и убить.

— Убить! Убить! Убить! — затараторила, раскачивая головой из стороны в сторону, Злючка.

— Заканчивай тут и начинай прибираться. И хватит жрать, а то так и будешь животом маяться! И прежде чем гадить, выкапывай ямку, а потом засыпай за собой, дышать уже нечем. Тут тебе не пустыня.

— Я не виноват, что у меня от фруктов понос, в них столько воды!

Вокруг его головы, жужжа, закружила пчела. Я еле успел перехватить его руку.

— Не смей трогать пчёл, — прошипел я, понимая, что вновь начинаю срываться на нём, но Арун вывел меня из себя, — они опыляют цветы, без них у нас не будет фруктов и мы все сдохнем, если ты, конечно, сам не будешь их…

— Убить?! Убить?!

Я посмотрел вниз. Злючка открыла рот, искоса глядя на меня, готовая в любой момент впиться зубами в лодыжку Кирима. Тот приподнял лопату, целя в висок девочки. Я сжал зубы и, медленно присев на корточки, погладил Злючку по голове.

— Нет, не надо его убивать, вы же подружились. Пойдём со мной, надо обрезать твои волосы.

— Убить? — разочарованно произнесла она, прижимаясь щекой к ноге.

— Ладно, я тебя отнесу. — Я легко поднял её на руки, и она опустила подбородок мне на плечо, глядя на оставшегося позади Кирима.

— Ты меня понял? — оглянулся я. — Чтобы никого тут Тьмой не жрал, ни пчёл, ни муравьёв, ни червей. Они поддерживают здоровый баланс экосистемы.

— А Злючке, значит, можно?

— Убить! Убить!

Я тяжело вздохнул.

— Захочешь поохотиться — иди наружу. Договорились?