— Кирим!
— Да! — откликнулся я.
— Ко мне!
Эксплуататор!
— Бегом!
Что там у него ещё стряслось? Вроде я ничего больше такого не делал, чего он не любит.
— Иду! — крикнул я, присаживаясь на корточки и помогая девочке забраться на меня. — Раз, два, три, четыре, — считал я ступени, — девять, десять. Раз, два… — произнёс я, приостанавливаясь.
— Три! Три! — выкрикнула Злючка мне в ухо так, что я чуть не оглох.
— Правильно, три, молодец, — похвалил я, делая шаг.
Злючка радостно засмеялась и от переизбытка чувств вонзила зубы в моё и без того покрытое синяками и укусами плечо.
— Ай! Не кусайся, а то ссажу, — грозно сказал я, склоняясь набок, чтобы стряхнуть её. И тут же получил по уху.
— Но! Но! — обиженно и угрожающе прикрикнула девчонка, сверкая тёмными глазищами и скаля зубы.
— Ладно-ладно, — выпрямился я. — Но ты слишком больно кусаешься, на мне уже живого места нет. Сколько там у нас было?
— Три! Три!
— Четыре…
— Пять! Шесть!
— Не так быстро, думаешь, легко тебя наверх тащить?
— Сама! Семь! Сама!
Я опустил её перед собой на землю, поставив её ноги на свои и держа за поднятые руки.
— Семь! — скомандовала она, и мы вместе сделали шаг на ступеньку левой ногой. — Во! Семь! — шагнули правой.
Злючка засмеялась, запрокидывая голову и глядя на меня сияющими глазами.
— Молодец, — улыбнулся я. — Де…
— Вять! — ещё один шаг и взрыв радостного смеха.
— Кирим!
Я вздрогнул от недовольного окрика. Злючка оглянулась на меня.
— Надо бежать, — сказал я, подхватывая её на руки и устремляясь вверх.
Девочка прижалась к моей груди, обхватив руками за шею, но не кусая, а крепко-крепко обнимая.
— Ну где вас носит? — ворчал Кабир, пока я пытался отдышаться. — Надо мышиные клетки почистить, а то воняет.
Мы стояли в дальнем левом углу лаборатории. Здесь располагались аквариумы со змеями и клетки с мышами, которыми Кабир их кормил. Блестя серыми шкурками, грызуны сновали, прячась в сене под корягой. Они были такими красивыми и аппетитными…
— Так, кончай облизываться, бери пустую клетку, вычисти и замени солому. Рви прямо с колосьями, пусть едят.
— А ты и мышей сам, как змей, создал?
Кабир выразительно на меня посмотрел, вскинул брови и закатил глаза.
— Да не создавал я никого! Ты что, совсем юмора не понимаешь?
— Не создавал?! — отступил я на шаг. — Значит, про змей… — Я сжал пальцы, просовывая их между прутьев клетки. — Ты мне соврал?!
— Да пошутил я! Пошутил! А змей, как и мышей, я снаружи поймал. Злючку надо было каждые полгода в новое тело пересаживать, вот я их и держал.
Я развернулся и молча вышел из лаборатории, распахнув ногой дверь. Злючка, что копалась в земле, вопросительно на меня посмотрела. Я отвернулся и, отойдя в сторону, резко дёрнул дно клетки. Оно не поддалось. Я зарычал и дёрнул со всей силы. Дно выскочило. Солома с мышиными какашками полетела во все стороны, а из неё в траву метнулась маленькая серая мышка. Я сам не понял, как сумел схватить её Тьмой. Но, семеня лапками, мышка поплыла ко мне по воздуху в облаке Мрака. Как же хотелось сжать это облако, чтобы во все стороны брызнула кровь и кишки. Я открыл рот.
— Кир! Кир!
Я оглянулся. Злючка тянула ко мне сложенную в горсть ладошку.
— Хочешь мышку?
— Мы! Мы! — закивала Злючка.
— Да, красивая мышка, хочешь с ней поиграть? — Девочка вновь закивала, радостно улыбаясь.
— Ладно, — вздохнул я, и, тараща на меня испуганные чёрные бусинки глаз, мышь проплыла мимо.
Рука Злючки молниеносно выхватила её из облака, а в следующее мгновение острые белые зубки сомкнулись на шее мышки, отхватывая и проглатывая ушастую головку зверька. Девочка подняла дикие хищные глаза с до предела расширенными зрачками, улыбнулась окровавленными губами и, делясь, протянула мне на раскрытой ладони измятое, обезглавленное тельце со светлым пушистым брюшком и тонким поникшим хвостиком.
========== 10. Тьма ==========
Кирим сидит на последней ступеньке лестницы, бултыхая в воде ногами, а Злючка в нетерпении приплясывает рядом, глядя на его занесённую с камнем руку.
— Кидай! Кидай!
Кирим бросает камень, и девочка гибкой блестящей чёрной молнией-ласточкой ныряет вслед за ним, чтобы поймать его до того, как он коснётся дна. И, как во все предыдущие разы, ей это удаётся.
Они специально накачали побольше воды, чтобы можно было нырять. И, пока Кабир работал в лаборатории, тайком прыгали даже с первого яруса сада в трёх метрах над водой.
Стоит только вспомнить о Кабире, как он спускается по лестнице и, сев рядом с Киримом, хлопает того по коленке.
— Развлекаешься?
— Нет, развиваю у Шакти координацию, — кивает он на улыбающуюся девочку с камнем в поднятой руке.
— Шакти?
— Да, это новое имя Злючки. Она сама его выбрала, когда я перечислял все имена, что смог вспомнить.
— А меня позвать не догадались?
— Ну, я думал, что она просто так, дурачится, — улыбается он, ласково глядя на лежащую на воде с раскинутыми в стороны ногами и руками тёмно-коричневую звезду. — А оказалось, что всерьёз.
— Понятно, — произносит Кабир, стискивая пальцами его ногу. — Как там пшеница поживает?
— Опять погибла, — опускает мальчишка глаза. — Стоит заснуть, и сфера рассеивается. Как мне её во сне удержать, не представляю.
Горшок с засохшим ростком пшеницы стоит у башенки на поверхности. Кирим научился весь день удерживать вокруг него сферу Тьмы, защищая от солнца и жаркого дыхания пустыни, выделяя на это пять из имеющихся семи потоков сознания. А вот ночью холод и ветер губили растение. Как Кирим ни старался сохранить самосознание одновременно с глубоким сном, больше одного безучастно наблюдающего за происходящим потока внимания выделить не получалось. Второй, действующий поток удавалось пробудить только во время мелькания сновидений, но его силы не хватало на поддержание защитной сферы.
— Кирим, я дал тебе целый месяц, чтобы ты привык и освоился, надеясь, что ты достаточно взрослый, чтобы осознанно и по доброй воле помогать мне. Но, видимо, я ошибся. Ты всё ещё ребёнок, делающий необходимое только из-под палки. Безответственный маленький мальчик, которому нужен внешний стимул, приказ и понукание, не способный к самодисциплине и пониманию того, что должно быть сделано. — Кирим слушает его и всё больше и больше сутулится, вжимая голову в плечи. Кожа на бедре под ладонью Кабира нестерпимо горит. — Ты не стараешься.
— Я стараюсь! — вскакивает он, только бы избавиться от этой ладони и невыносимого, сжигающего нутро стыда.
Шакти поднимает голову и хмуро смотрит на них.
— Сейчас ты возьмёшь новый горшок с пшеницей, пойдёшь на поверхность и будешь оставаться там, пока не научишься сохранять сферу во время сна столько, сколько потребуется. Ты пробовал применить метод отождествления и погружения во Тьму, о котором я говорил?
