Я пытался ее успокоить, сказал, что это пройдет, но она серьезно посмотрела на меня.

- Ты не понимаешь, Петер. Я слышу ее мысли, чувствую боль. Скорее всего, и она меня слышит, но не обращает внимания, считает больным воображением. Что будет со мной и ребенком, когда ее начнут убивать? В Гарце папаша Бор обещал растянуть казнь Альты на неделю. Представляешь? Я все это буду видеть, и чувствовать, словно режут не ее, а меня. Тюремщики ее били, а вот результат, смотри.

Она обнажила грудь, я ахнул, увидев гематомы.

- Когда это случилось?

- Когда мы были у соседей, дорогой. Мне стоило больших усилий продолжать улыбаться и поддерживать разговор.

Я понял, что мы крепко попали. Чтобы уберечь мою дорогую и любимую жену и ребенка, придется вытащить двойника из заключения. И сделать это, кроме меня, некому.

- Завтра я отправлюсь в Гунц. Опишешь в подробностях тюрьму, где ее держат. Расскажешь, где эта тюрьма находится. Она кивнула.

- Ты все узнаешь, расположение камер, сколько охраны. Но поедем вдвоем.

- Тебя схватят по дороге и отправят в Гарц! - возразил я, - папаше Бору без разницы, сколько вас будет, одна или две. Хоть целый десяток, всех казнят. У тебя даже отпечатки пальцев совпадают!

- Думаешь, здесь я буду в безопасности? В Бруссии меня еще скорее схватят.

- Но у тебя нет ее шрама, - пытался возразить я.

- Шрам хирурги могли убрать. Кто будет разбираться, настоящая я, или всего лишь двойник?

- Я оставлю тебе лазер!

- А сам отковыряешь решетки пальцами?

Она права. Мои гипнотические способности ограничены, при большом скоплении народа я ничего не смогу сделать. Так называемый, "массовый гипноз" мне не по силам. Парализатор давно приказал долго жить, лазер оставался моим единственным оружием. Попробовать принять облик какого-нибудь важного чинуши и пройти в тюрьму? Без поддержки Умника в этом случае легко спалиться. Как говорили древние: "Один в поле не воин".

Придется взять ее с собой, хотя такой вариант мне не нравился. Но куда деваться? Стоит слухам о террористке в нашем доме дойти до какого-нибудь бурлета, тот, вне всякого сомнения, ради повышения по службе, ее немедленно арестует. Отправит в Гарц и будет этим гордиться.

- Хорошо, - сказал я, - поедем вместе. Я постараюсь тебя так загримировать, что родная мама не узнает. В самом деле, художник я, или нет?

Третий день Альта сидела в камере, куда ее поместили полицейские, помощники кровопийц, управляющих страной. Не только Акрией, но и всем миром. Когда-нибудь мироедам придется заплатить за свои злодеяния! Пусть она умрет, но следом придут другие, неся простым людям знамя свободы и равенства! Эта мысль утешала, и все же, девушка постоянно возвращалась к тому, как глупо попалась. Не обратила внимания на цветок, выставленный в окне явки. Его там сегодня не оказалось, но она вспомнила об этом, только когда была схвачена. Обидно, попалась ни за что, ни про что. Другое дело отдать жизнь, прибив главного кровопийцу, этого напыщенного Бьорна Рау, или, хотя бы, какого-нибудь бурлета-безопасника. Не так давно она одним махом уничтожила двух военных, служащих империи толстосумов, Кейна и Турга. Тогда удачно вышло, бросила бомбу, и обоих на куски. А когда банк взяла папаши Бора? Теперь у партии есть, на что закупать оружие. А то переливали из пустого в порожнее, отделывались прокламациями и пустой болтовней!

Альта повернулась на жестком деревянном топчане. При захвате ее изрядно помяли, но она не издала, ни звука, ни к чему доставлять удовольствие этим уродам! Побои болели, а тюремщики намекали, что наставят ей еще синяков, а заодно и потешатся. Если побои и смерть не особенно пугали, то сексуальных издевательств она нешуточно боялась. В жизни ей еще не встретился любимый мужчина, а грязные карши из охраны были один другого отвратительней. В то же время мысль наложить на себя руки казалось ей предательством. Она молода и должна многое сделать для счастья простых людей. Самое странное заключалось в том, что с недавних пор ей стало казаться, что у нее появился любимый мужчина. Она чувствовала его близость и сладостные объятия. Стали сниться удивительные сны. Недавно во сне она с удивлением обнаружила себя в бывшей ячейке партии в городе Кив, на берегу моря. Товарищи тогда, как следует, переоборудовали дом. Спрятали искровую станцию для связи с центром, а также прокопали подземный ход до берега, к соседнему пляжу. К сожалению, воспользоваться этим ходом не удалось, их взяли ночью сонными. А ведь она все время повторяла, чтобы ни в коем случае не теряли бдительность. Враг не дремлет, и днем и ночью необходимо выставлять охрану.

Сновидения несколько примиряли с арестом и незавидной судьбой. Словно Альта обрела вторую жизнь, которой наслаждалась во сне, а иногда даже наяву. Сначала она решила, что сходит с ума, но сны были слишком реальными и сладкими. Так что, о возможном безумии она больше не думала, решив, что тогда и помирать будет легче. Как известно, сумасшедшие боли не чувствуют.

В двери, обитой листовым железом, открылось маленькое окошечко, сквозь которое мог бы пролезть разве что, ширд. Показалась небритая рожа охранника.

- Скучаешь, красотка? - издевательски спросил он. - Скоро суд, а потом начальство обещало отдать нам тебя на сутки. Тогда и получишь удовольствие, поймешь, что такое принадлежать настоящим мужчинам!

- Карши вы вонючие, - ответила Альта, не поворачивая головы.

- Посмотришь, как карши умеют с такими бабами, как ты, обращаться! Потом тебя на арестантском пароходе отправят в Гарц. Уважаемая ты птица, целый пароход тебе выделят!

- Что еще скажешь?

- Обедать будешь?

- Я лучше помру голодной смертью, чем стану есть вашу бурду. Жрите сами!

- Как знаешь, - окошечко закрылось.

Из крана текла тонкая мутная струйка, иногда она пила эту воду.

Отказываясь от еды, она быстро потеряет силы. Но к чему они ей? Надежды на товарищей нет. Многочисленная охрана постоянно бдит. Окошко маленькое, зарешеченное, а стены бывшего монастыря толстенные, в рост человека. Так что, друзей ждать не стоит. Любая попытка безнадежна. Погибнут зря, или сами попадут в застенок.

Время тянулось медленно. Газет не давали, только издевательски говорили, что скоро ей вообще ничего не понадобится. Мол, у демонов в бездне вряд ли получится читать. Так сказал обвинитель. Зашел ненадолго с папочкой подмышкой, предложил подписать какую-то бумагу. Сказал, если подпишет, в Гарц не отправят, а поедет она двадцать лет уголь копать. Там было прописано ее отречение от борьбы и поливание грязью соратников. Бумагу она порвала, а в круглую усатую харю плюнула. Жаль, не попала, шустрым, оказался, подлец, сумел увернуться.

Единственное, что было ей доступно, это перестукивание с соседними камерами. Тан Тузее сто лет назад изобрел алфавит, применяющийся ныне в искровых передатчиках. И для перестука вполне пригодный. Единственная населенная камера находилась с правой стороны. Слева никто не отзывался, там никого не было. Правая камера была угловая. От нее до ворот было недалеко, всего несколько рин. Эх, выбраться бы из камеры во двор, всех бы охранников положила на пути к свободе! Но стена толщиной почти в целый рин была непреодолимой. Сосед, к ее разочарованию, оказался обычным грабителем. Ограбил магазин, убив охранника и попытавшись ночью вывезти товар, на чем и погорел.

Вечером третьего дня она готовилась отойти ко сну, когда в зарешеченное окошечко влетела скомканная бумажка. Кто-то развлекается или это полицейская провокация? Кто станет перекидываться записками на глазах у охраны? И все же, внезапно возникшая надежда заставила сердце биться сильнее. Она подняла бумажку и прочитала: "Брось обратно и жди темноты. Одеяло сверни, чтобы казалось, что под ним кто-то лежит". Альта подумала: чем она рискует? В любом случае хуже не будет. Она выбросила бумажный комочек в окно, после чего свернула одеяло, как требовал неизвестный, и принялась ждать чуда.