Однако Шейла теперь практически закрылась в лаборатории, выходя оттуда только изредка и практически перестала вникать в дела компании. Она даже домой уезжала всего три-четыре раза. Один из техников обмолвился, что она проводит эксперименты с телом отставленного репликанта, но тогда я не придал этой информации должного значения. Шейла Роузен – нейробиолог, специалист высочайшего класса. Зная ее перфекционизм и лютую требовательность к самой себе, я не был удивлен тем, что она пытается разобраться в причинах сбоя Нексус-6, в том, что именно помешало репликантам быть послушными, лояльными к людям, как было заложено в них изначально.
В тот день снова пришли полицейские, и принимать их пришлось мне. И после изнуряющей беседы, больше похожей на допрос, я решился на откровенный разговор с Шейлой.
Карточка доступа высшего уровня у меня имелась, поэтому в лабораторию я вошел без труда. Однако Шейлы там не оказалось. Только один из отсеков был наглухо закрыт, оттуда раздавалось низкочастотное жужжание. На мгновение мне показалось, что белые стены лаборатории расплываются и передо мной возникает тот самый бесплодный ландшафт, та самая гора, на которую безостановочно карабкался Уилбур Мерсер и которую каждый из нас видел во время слияния. Но сейчас мой эмпатоскоп был далеко, дома, я не сжимал его рукоятки. Да и в лаборатории, насколько мне было известно, эмпатоскопа не было. Жужжание вскоре прекратилось, серая каменистая гора пропала, а стены лаборатории вернулись на свои места. Я собрался с духом и нажал на кнопку селектора.
Я не знаю, отчего Шейла решилась впустить меня. Наверное, я был достаточно безобиден в ее глазах. Слабак. Тряпка. И совсем уж тряпочную слабость я ощутил во всем теле, когда увидел того, кто находился в лаборатории вместе с Шейлой. Рой… Наверное, я никогда не забуду это лицо, которое в последний раз видел искаженным отчаянием и дьявольской яростью.
- Сядьте, Джей-Эф,- приказала Шейла. Она сидела на кушетке, а Рой – на стуле напротив эмпатоскопа. Эмпатоскоп в лаборатории Шейлы Роузен– такого я не помнил. Она ненавидела эмпатоскопы. А между тем в воздухе чувствовался запах озона, обычный при работе эмпатоскопа, а сам эмпатоскоп был подключен к чему-то, похожему на ретранслятор магнитного поля.
- Сядьте, не бойтесь, - повторила Шейла. Я опустился на табурет, чувствуя противную слабость во всем теле. Шейла помогла Рою встать – его движения были медленны и неуверены, как будто его только что вынули из автоклава, - довела до релаксокапсулы и помогла забраться в нее.
- Опыты с эмпатоскопом оказались успешны, - Шейла произнесла это так, будто продолжала прерванный разговор. Я не слышал ни о каких таких опытах, поэтому промолчал, пытаясь совладать с обуревавшим меня страхом. В ушах у меня шумело, и я слышал лишь обрывки того, что говорила мне Шейла.
- Эмпатоскоп… генерирует поле … больше людей участвуют в слиянии, тем оно сильнее … нельзя окончательно судить о природе … его воздействие на живую материю поразительно… ретранслятор поля, подключенный к эмпатоскопу… изменения в структуре клетки…
- Это оживило «шкуру»? – едва шевеля губами, спросил я. Еще никогда я не называл так репликантов. – Того самого, который убил доктора Тайрела. Выдавил его глаза и сломал его череп. Его оживило…
- Я знаю, Джей Эф, - резко сказал Шейла, и я дернулся, как от пощечины. – Я знаю, что это Рой убил Тайрела, и знаю, почему.
Все подозрения разом навалились на меня снова, словно только того и ждали. Шейла была создателем мозга Нексус-6. Шейла летала в командировку на заводы корпорации, на Марс, вспомнил я, - за три месяца до того, как сбежали репликанты. Шейла стала наследницей корпорации… Наверно, мой перепуганный вид был нелеп и жалок, потому что мисс Роузен вдруг рассмеялась. И видеть ее смеющейся было намного страшнее, чем даже попасть в руки репликанта.
- В-вы… - прошептал я, запинаясь. – В-вы… Это аморально - пользоваться эмпатией, слиянием, чтобы оживить убийцу! Это… это…
- Не забудьте, Джей Эф, что именно вы отправили Роя к доктору Тайрелу. И сами же отвезли его в корпорацию, помогли избежать охранных систем, - проговорила Шейла. – Сами, а не под угрозой смерти, как вы объяснили это полиции. Хорошенько подумайте над этим.
Она подошла к капсуле, в которой лежал Рой. Я не видел, какую программу она вводила, я только видел ее руку, прикоснувшуюся ко лбу репликанта – и этот жест пробудил вдруг во мне что-то далекое, почти забытое, теплое и недосягаемое.
Не помню, как я вышел из лаборатории и что делал потом. На следующий день я занимался документами компании, разгребая текучку и радуясь этой возможности отвлечься. Отвлечься и не думать, не рассуждать и не подозревать. Шейла Роузен, в конце концов, была единственным человеком, которому было до меня дело, для которого я был коллегой, а не мерзким специалом.
Я полностью погрузился в документы, когда меня вызвали по внутреннему видеофону – в лабораторном корпусе случилась авария, подопытный отставлен. Когда я пришел туда, Шейла Роузен уже загружала в камеру биоотходов упакованное в темный пакет тело. Она выглядела как обычно, только на синем рабочем комбинезоне ее были следы то ли гари, то ли темной грязи.
- Слишком высокое напряжение поля, - сказала она холодно. – Видимо, нейроны искусственного мозга не выдержали и начали стремительно разрушаться. Цепная реакция.
Голос ее был ровен, без тени сожаления.
- Мне очень жаль, - пробормотал я.
- Жаль? – подняла она бровь. – Вам жаль «шкуру», Себастиан?
«Себастиан», а не «Джей Эф». Шейла нажала синюю кнопку, камера осветилась красным – тело репликанта, отправленное туда, стремительно разлагалось. Протеины, полученные из него, станут основой для выращивания других искусственных тканей.
- Как поживает Багси? – чувствуя себя глупо, спросил я. Шейла передернула плечами.
- Прекрасно. Полностью исправен. Благодарю вас, - процедила она и пошла в сторону гаража, а я поплелся вслед, сам не знаю зачем. Я казался себе астронавтом, выброшенным из корабля – несмотря на скафандр, пространство вокруг было враждебным и воздуха оставалось совсем мало.
Шейла, минуя свой изящный личный ховер, подошла к первому же служебному, большому и неуклюжему. В таких перевозили мелкие грузы и нетяжелое оборудование.
- Мой ховер барахлил с утра. Что-то с наддувом, - не оборачиваясь, произнесла она. – Я воспользуюсь служебным, если вы не против, мистер Себастиан.
Она могла бы и не спрашивать, подумал я. Она – фактически владелица компании, она могла бы и не спрашивать. Когда Шейла уехала, я вызвал техников и попросил отремонтировать ховер мисс Роузен. Весь тот день я хватался то за одно, то за другое, не мог ни на чем сосредоточиться. Меня преследовали навязчивые мысли, и даже слияние не слишком помогло – то и дело перед моим внутренним взором возникало то искаженное лицо Роя, ломающего череп доктора Тайрела, то роскошный гроб, уезжающий в печь крематория, то рука Шейлы, касающаяся лба робота-убийцы. Последнее было особенно мучительно, раздражало ускользающим воспоминанием, которое я никак не мог поймать.
Вечером, когда я садился в ховер, ко мне подошел техник и доложил, что с ховером мисс Роузен все в норме. «Продул сопла, только и всего. Не знаю, из-за чего могли возникнуть проблемы», - сказал он. У техника было серое, словно припорошенное пылью лицо – такое же, как у большинства. Пепельные волосы падали на лоб. Техник казался стариком, и я вдруг попытался представить его мальчишкой, гоняющим мяч на лужайке у дома. Ведь у него были когда-то родители - отец, мать. И, наверное, мать отодвигала ладонью прядь волос с его лба, прежде чем поцеловать его на ночь - так же, внезапно подумал я, как Шейла отодвигали ладонью прядь снежно-белых волос со лба репликанта.
- Спасибо, - ответил я, не в силах отделаться от мысли о матери. Я не помнил своей матери. Но рука, рука, ласково легшая на лоб… Материнская рука… Это видение сопровождало меня до самого дома и неохотно рассеялось только тогда, когда я включил телевизор.
