«Мне никогда не петь о том, что не бывало. Мне никогда не ждать несбыточных надежд. Я тихо прохожу, и только утром ранним руки коснётся тот, кто уж пришёл и ждёт».

Руки действительно кто-то касался. Он открыл глаза. Перед ним стоял мальчик лет пяти.

«Или девочка?»

— Привет, Тим! — сказала девочка.

«Или всё-таки мальчик?»

— Привет, а тебя как зовут?

— Ян.

— Слушай, Ян, ты всё-таки мальчик или девочка?

— А это так важно?

— Да.

— Тогда пусть будет мальчик.

— Эх, Ян, как же тебя сюда занесло, да ещё в таком малолетнем теле?

— А хрен его знает, Тим. Решил пару сказок написать, вот и дописался до глюков типа тебя с Лолочкой твоей. Хорошей такой Лолочкой.

— Только вот не по годкам она тебе сейчас.

— Это точно. Вчера с Егором разговаривал, это у меня ученик такой есть. Говорю ему: «За печеньем пойдёшь?» А он мне: «Нет». И сидит в «Дюну» на компе режется. А как я с печеньем вернулся, так игра ему сразу как-то надоела, и он тут как тут. Улыбается своей вампирёнышеской улыбкой и нагло так на меня смотрит. В общем, месть это ему моя, пусть о нём весь мир узнает.

— Слушай, Ян, давай я тебя домой отправлю, а то ты здесь какой-то бред нести начинаешь.

— Ладно уж, отправляй.

«И тихая поступь ног босых. В холодных чертогах храма уводит его из мира иных, назад возвращая, обратно».

Он открыл глаза.

«Похоже, я уснул. Приснится же такой бред. Егор какой-то доморощенный. Вернусь-ка я тоже домой».

Так он и сделал.

Наступил вечер, ночь. Лолы не было.

«Она ведь не говорила, чтобы я не приходил? Нет. Тогда пойду встречать».

Вот и кончились сказочки. Их было трое. Били её ногами.

«Ярость, ах, ярость моя. Где же ты, Смерть родимая? Где же ты, меч-кладенец?»

Меча не было, а смерть тут как тут. Удар в висок. Три пальца, сложенные щепоткой, входят в мозг, а левая рука сама ломает грудную клетку и уже вынимает на волю парящее сердце. Третий тоже ничего не понял. Удар ногой чуть ниже носа и помощь при падении, размозжившая череп о камни мостовой.

Склонился над ней. Холодная точность движений. Пальцы забегали по телу, ища неполадки. Надавливая то здесь, то там. Тщетно.

«Нет! Никто не смеет отнимать, что не отдам я сам. Никто не смеет мне сказать: „Я здесь, чтоб это взять“. Я возвращаю жизнь твою, о, Мир, прости меня. Я обещал не уходить, ей не сказав „прощай“».

— Отпусти!

Кровавые пузыри надувались из её прекрасного рта.

«Весь мир в агонии бьётся, сжимайся, моя рука. Весь мир в агонии бьётся, теперь неизбежна война!»

— Прощай! Но лишь прошу, не забывай, что я люблю тебя. Всё, что видел, всё, что знал я, ты уносишь. Что же останется мне? Лишь обрывки снов в душе. Память плачет, ей больно, она пуста. Я устал ждать рассвет, а ночь так близка. Я отдаю всего себя. Бери же, радуйся и смейся, безумная война. В моём же прошлом только боль, а в настоящем только память.

«Я устал бродить ночью по забытым дворам. Я устал любить лес с облетевшими листьями. Только пара детей, только Тот, только Та, принимают мои последние мысли».

— Спасибо, Ян.

Он сидел в чужой крови, ничего не видя перед собой. Пустота покрывала весь мир. Он не мог выйти из неё сам, потому что не хотел выходить. «Зачем?» — звучал вопрос. И исчерпывающим ответом была пустота мира. Затем в пустоте появилась Дорога. По Дороге к нему приближались двое — парень и девушка, у обоих чёрные волосы почти до плеч, плавность движений, тёмные глаза и слегка бледные лица. Чёрная одежда и плащи, развевающиеся на ветру, которого не было. Они шли не спеша, но приближались стремительно. Вот они уже стоят напротив. Они красивы, но он не замечает их красоты. Только сила, текущая в них, откликается жаром в теле, словно кровь взбунтовалась и не хочет принимать его пустоту, а хочет пойти с ними.

— Нас прислал отец, — сказал парень.

— Тебе надо пройти Дорогу, Тим.

И он не может сказать, что не хочет этого. Такое ощущение, что этого не избежать. Странное ощущение.

— Дорога сейчас не та, что раньше, всё изменилось, но Путь есть всегда, даже если нет Дороги. Только по Дороге ты сможешь выйти, или я не права и ты выйдешь сам, найдя свою дорогу?

Он прислушался к себе и понял, что с ним что-то не в порядке. Он почти знал, что именно, но в последний момент понимание ускользало.

— Я пойду с вами.

Ему тяжело дались эти слова. Он чувствовал себя больным и разбитым. Они протянули ему руки, и он коснулся их ладоней.

Обрыв и скалы. Как же ему хотелось прыгнуть вниз, в бездну. Справа сидела девушка, слева парень, беспечно болтая над пропастью ногами. Почему-то даже ему стало немного жутко, и он понял, что всё окружающее слишком реально. Далёкое синее небо над головой. Гранитные скалы, уходящие в пропасть, где клубился туман. И словно пелена спала с глаз. Он понял, что это и есть реальность. Он посмотрел на детей: в них дышала жизнь и сила, да, но и смерти в них было ничуть не меньше.

— Как вас зовут?

— Меня Та, — улыбаясь, сообщила девушка.

— А меня Тот, — оставаясь серьёзным, ответил парень.

— Кажется, ты понемногу приходишь в себя, — заметила Та.

Её улыбка искренняя, она действительно рада.

— Вы говорили, что я должен смотреть, пока не увижу свет, но я уже несколько часов смотрю, и ничего нет.

— Настройка скоро произойдёт, не беспокойся. Папа всё подготовил.

— А кто он, если не секрет?

— А ты не видишь?

— Тёмный?

— Ну да. Как будто ты сразу не знал.

— Просто у меня что-то с головой было не в порядке.

— У вас у обоих с ней всегда что-то не в порядке. Ой… Прости, пап.

Он смотрел, и в бездне рождался свет. Искристые лучи побежали по гранитным скалам, поднимаясь вверх.

— Ура, — произнёс Тот прежним тоном.

«Всё-таки он прикалывается».

Свет уже вырывался из бездны, охватывая и пронизывая тела. Когда он озарил их полностью, они встали, держась за руки.

— Сейчас сиганём, — сказал, улыбаясь от уха до уха, Тот.

Никакой серьёзности в нём уже и близко не было.

— Как же долго она спала, — сказала Та, и они прыгнули.

От их восторженных воплей у него заложило уши, но когда свет понёс их вверх, он поневоле присоединился к ним.

— Свет кончается, бросай руки. В любой момент ты можешь позвать меня и окажешься на скалах, но лучше иди сам, так интереснее, — сказала Та.

Он отпустил их руки и в следующее мгновение уже стоял на зелёной тропинке в тенистом лесу. Солнце светило сквозь кроны деревьев, и его лучи радостно плясали по лицу Тима.