Зашли за Олешеком, позвали с собой. Поднялся он молча, пошёл рядом с сестрицей. Касались руками друг друга. Шли они по берегу реки тёмной, студёной. Долго шли к краю Тьмы.

Испугались Боги светлые, увидев пришедших, и разгневались пуще прежнего. Мама с папой стояли спокойные, неудержимые. За спиной их струилась Тьма — нежная, ласковая, тихая. И решились Боги светлые, и обрушили на пятерых все силы, что были у них. Миллионы воинов, что являлись мирами, накатили волной сияющей, разбились о пятерых и отхлынули.

Заструилась кровь по коже сестрицы. Содрогнулся ветер. Поднял взор Олешек — увидел, вернулся. Как смеялись Боги светлые. Он поднимал свой взор, и накатывала тишина, гасила все звуки. Оборвался смех, заструился ужас. Поднимал он взгляд и, встречаясь с мирами-воинами, с божествами, гасил их свет, поглощал бездною глаз саму суть их, рассеивал сознание, выпивал души из форм жизни и превращал в своё подобие. Так лишились светлые сути и проявлений своих. Нескоро ещё зародится в Свете сознание, нескоро. Молча развернулись четверо и во Тьме растворились. Плакал братец. На руках нёс сестрицу Олешек. Таяла она, сливаясь и возвращаясь во Тьму.

— Не плачь, мой родимый, — сказала мама.

Папа положил руку на плечо его. Прижался он к нему, обхватил руками. Взял папа на руки его, обнял, утешил.

— Скоро вновь родится она у нас. Олешек сохранил её сущность, лишь тело во Тьму воротилось. Скоро вернётся сестрица, скоро. Перестал плакать? Вот и хорошо.

Комментарий к Пролог — Мир Тьмы

Сестрица (иллюстрация автора) - https://pp.userapi.com/c638530/v638530588/327b2/_2W3ggFpOCg.jpg

========== 1. Амит ==========

Жил-был Амит, просто жил, не вычурно. Не забавлял себя какими-то особыми смыслами, наслаждался, в общем. И вот в одну из ночей проснулся он от своего первого эротического сна. Во сне благочестивый Кришна играл с гопи на лугу, усыпанном прекраснейшими цветами, и после каждой партии приглашал Амита присоединиться к ним и поиграть всем вместе. Амит же немного стеснялся величия Кришны и отнекивался, вертя головой и говоря, что он лучше в сторонке посидит и посмотрит, как они играют. Короче, справится сам, как-нибудь так. Вот и справился, в результате чего проснулся и понял, что стоило всё-таки принять приглашение Кришны, ведь это только сон, а чего во сне было стесняться?

Когда от окна, в которое залетал лёгкий летний ветерок, нёсший запахи ночи, послышался стук, мальчик непроизвольно вздрогнул и быстро натянул покрывало на то, что ещё держал в руке. А на подоконнике сидел чёрный ворон, и глаза его блестели в свете луны.

Амит немного испугался, а потом разозлился. Вытащив из-под головы маленькую подушку, он замахнулся, чтобы кинуть ею в ворона.

— Ка-ар! — скрипуче каркнул ворон, что в переводе Амита звучало как «только попробуй, оба глаза нахрен выклюю».

Подушка легла на место.

— Кар, — каркнул ворон, что, опять же в переводе Амита, значило: «Вот так-то лучше, умный мальчик».

Они сидели и смотрели друг на друга. Потом ворон качнул головой на мир за окном и переступил с лапки на лапку.

— Я? — спросил Амит.

— Ка-ка, — ответил ворон, чем немного обидел уже начавшего приходить в себя Амита.

Ворон вновь, уже нетерпеливо, мотнул головой, и, понимая, что его нетерпение не предвещает ничего хорошего, Амит выскочил из кровати и бросился одеваться.

— Кар! Кар! Ка-ар! — раздалось разъярённое карканье.

— Голым не пойду, — упёрся Амит.

— Кар, — смилостивился ворон, указывая клювом на длинную рубашку.

«Ура», — подумал Амит и, схватив рубашку, выскочил за вороном в открытое окно.

Босые стопы коснулись тёплой после солнечного дня земли, и он побежал за летящим впереди вороном, одновременно пытаясь натянуть на себя рубашку. Дом остался позади. Амит даже не предполагал, что он в него больше никогда не вернётся. А если и вернётся, то всё будет уже совсем не так, как было раньше.

Бежать пришлось долго, что вконец обессилевшему и взмокшему Амиту совсем не понравилось. Впереди появились очертания знакомых гор. Ворон улетел вперёд, чем немедленно воспользовался Амит и перешёл на шаг, стараясь отдышаться. Впереди послышался шум горной речки, оттуда же раздалось довольное карканье.

«Пьёт, сволочь крылатая».

Амит подошёл к реке и стал оглядываться, ища ворона — того нигде не было видно. Тогда он стал на четвереньки, опустил лицо в холодную воду и принялся пить.

— А ведь была у меня мысль, что люди произошли от священного животного коровы, — раздался за спиной хриплый скрежещущий голос.

Внутри у Амита всё просто оборвалось от ужаса, отчего он подавился водой и скрючился в приступе кашля.

— Да, что ни говори, а хлипкая нынче молодёжь пошла, — раздался всё тот же голос.

Поняв, что убивать его пока никто не собирается, Амит решил обернуться и посмотреть, кто там, ожидая увидеть как минимум двух с половиной метрового ракшаса.

Перед ним стоял отшельник, но какой-то странный — борода есть, длинные седые волосы тоже, а вот роскошной чёрной мантии отшельнику не полагалось.

— А вы здесь, дядя-отшельник, ворона такого наглого не видели?

Похоже, что отшельник что-то хотел сказать, но от этих слов Амита поперхнулся и закашлялся. И его кашель показался Амиту каким-то до боли родным и знакомым, вот только вся ситуация не располагала к проявлению его и так невеликих умственных способностей, и он не смог понять, где же слышал нечто подобное.

— Ворона я не видел, а вот наглого мальчишку имею честь лицезреть. А ну скидывай рубашку и лезь в воду мыться! От тебя потом воняет, как от священного животного коровы, что, скорее всего, всё-таки была предком как минимум одного человека. Да и рубаху свою заодно постирай. Я не хочу, чтобы ты портил чистейший воздух великих гор своим запахом.

— Вода холодная, — попытался заикнуться Амит и в тот же миг оказался прямо в ней.

— Сам помоешься или тебе помочь? — раздалось с берега.

— Я сам, сам.

Выкупавшись и совсем замёрзнув, Амит выбрался на берег и стал выжимать рубашку.

— Только не вздумай её сейчас надевать.

«Без тебя знаю», — огрызнулся про себя Амит.

— Ну, тогда пойдём. Я покажу тебе своё скромное жилище.

Они шли по горной тропинке. Амит крутил над головой мокрую рубашку и не замечал, что приводит этим дядю отшельника в немного нервное состояние. Через некоторое время отшельник не выдержал и, обогнав Амита (пока тот, перестав крутить рубашкой, освобождался от выпитой воды), пошёл первым.

— Меня зовут Бха, — бросил он через плечо, — что для такого неизмеримо тёмного, как ты, будет означать свет.

— А меня зовут Амит. Так меня мама назвала, а потом ушла, оставив меня с отцом, но он редко уделяет мне внимание.

— Значит, он не сильно опечалится, если ты не вернёшься.

— Как это не вернусь? — спросил Амит и замер на месте.