«Не спеши, — призвал внутренний голос. — Надо быть осторожным. Может, походить вокруг, поглядеть, а уж завтра зайти?»

Но так не хотелось провести ещё одну ночь на холоде. Он подошёл к воротам. Не оправдав его смутных надежд, стража была на месте, сердце в страхе сжалось. Их было двое с алебардами. Он прошёл в ворота, глядя прямо перед собой, но никто не обратил на него внимания.

Перед ним была улица, и выходила она на базарную площадь, а значит, в одном из прилегавших к ней домов обязательно должно найтись что-то вроде постоялого двора. Он вышел на площадь. Её освещали масляные фонари на высоких столбах. Он почти сразу увидел то, что называлось таверной. Он зашёл, внутри было тепло, почти по-домашнему. Небольшой зал со столиками и сидящими за ними людьми — по большей части взрослыми мужчинами. Кто-то ел, кто-то пил, а кто-то просто разговаривал или уже начинал засыпать, не выпуская из рук любимого кувшинчика.

За стойкой сидел хозяин, одаривший его мимолётным взглядом, но он сразу ощутил, что от этого взгляда ничего не укрылось. Подошла к нему хозяйка.

— Добрый вечер!

— Добрый вечер.

Он совсем немного склонил голову. Он был повыше неё, но смотрелся не так внушительно. В нём ещё оставалась мальчишеская тонкость.

— Я бы хотел переночевать у вас. Всего одну ночь, — добавил он.

— А деньги у тебя есть?

— Нет, но я всё отработаю.

Она задумчиво посмотрела на него.

— У тебя ведь нет дома, и бежать тебе некуда. Если будешь хорошо работать, я смогу оставить тебя на пару дней.

Ветер уносит альбомный листок.

— Да, у меня нет дома.

«Но я стараюсь его обрести».

— Значит, договорились.

Она улыбнулась, и он впервые в этом мире улыбнулся в ответ. Она отвела его в небольшую комнатку, что оказалась очень чистой и приятной, несмотря на размеры. Протянула хлеба с сыром.

«И когда она только успела их прихватить?»

— Вода на столе. Туалет во дворе. Колодец за сараем. Подъём в четыре. Не заставляй меня будить тебя. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Она возвращалась и думала о новом постояльце. Что-то было в нём странное, и даже не странное, а… Когда в голову пришло слово «нежность», она от неожиданности даже как-то устыдилась его. Входя в зал, отмахнулась от всего этого, но нежность всё-таки осталась.

Поздно ночью, после закрытия, занимаясь любовью с мужем, она остро поняла, что ей никогда не испытать с ним этого чувства. В мальчике же оно было живым, настоящим. И улыбка, хоть и из вежливости, тоже была живой. Так она и уснула в объятиях мужа. А Тим в своей комнате ещё долго лежал и смотрел в окно на звёздное небо, а может, он уже давно спал.

Он проснулся вовремя, даже раньше, чем сказала хозяйка, но для себя вовремя. Надел штаны и выбежал во двор. Воздух приятно холодил кожу.

«А ведь здесь начинается осень. Привозят на продажу урожай. Поэтому так много посетителей. Отсюда и возможность получить работу с едой и ночлегом».

И думал он об этом, занимаясь, скажем так, утренним туалетом, что в принципе являлось отражением сути процедуры. Затем он осознал себя у бочки с дождевой водой. Рядом лежал деревянный ковшик и стояло ведро.

«А, была не была!»

И поток холодной воды обрушился на голову, а затем ещё один. Ведро опустить он успел.

«Танец. Мы танцевали с тобой. Танец. Под небом и луной. Танец. Пьянящие струи дня. Танец. Во имя огня. Танец».

Обжигающий жар. Руки плавно взлетают вверх, и шаг назад. Руки опускаются медленно, словно воздух стал водой, прогиб назад до касания земли, ноги описывают круги, и он вновь стоит на земле.

«Танец. Приди и возьми мою плоть. Танец…»

Что-то обрывается, словно память отказывается служить, словно чувствуешь на губах вкус, но не можешь назвать. Он стоял, замерев, а в окно за ним наблюдал хозяин. Он всё замечал. Взгляд юноши полоснул его по глазам раскалённым ножом. Вздрогнув, мужчина отшатнулся и подумал: «Здесь что-то не так».

Тим вошёл в свою комнату и сел на кровать. Его била дрожь. Он не знал почему. И хозяин, хозяину не понравилось, хозяин не понял, вернее понял, но что-то своё.

«Скоро всё пройдёт. Скоро всё утихнет. Ласковым теплом обовьёт мне душу. Я скажу „прости“, разбивая сердце. Я скажу „прощай“, только ненадолго».

В себя его привели шаги хозяйки. Он вскочил, но понял, что времени прошло максимум пара минут, а ему показалось, что он успел уснуть. Надо было идти.

Так начинался день.

— Тебя как звать-то? — спросила хозяйка после того, как они пожелали друг другу доброго утра.

На мгновение он задумался. А потом, словно на него снизошло озарение, с улыбкой ответил:

— Тим.

— А меня Марта. А сколько тебе лет, Тим, если не секрет?

— Через полгода будет семнадцать.

— Да, уже не мальчик.

— Вообще-то ещё мальчик.

Марта с удивлением посмотрела на него. Она ни разу не встречала юношей, которые бы так легко признавались в этом, и не кому-нибудь, а женщине, да ещё не очень знакомой.

— Ты не устаёшь меня удивлять, Тим.

Он ничего не сказал в ответ, словно знал о том чувстве нежности, которое она ощутила вчера.

«Я ребёнок тиши. Я ребёнок, блуждающий в мире. Я ребёнок, любящий смерть. Я ребёнок, играющий с ними… Тишина, тишина, я люблю тебя, тишина. Я люблю тебя, мир. Кто же любит меня? Я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват…»

А хозяйка уже отдавала распоряжения. Натаскать на кухню воды. Подмести. Помыть. Почистить. Убрать. Сходить туда, сходить сюда…

«Может, не стоит оставаться здесь надолго? Но день придётся всё-таки отработать».

День остался позади. Он сидел в зале за столом и ел что-то овощное. Было вкусно. Он по-настоящему выдохся. Даже боль в содранных мозолях притупилась от общей усталости. Он смотрел, как хозяин что-то втолковывает жене. Он наблюдал, потому что ему послышалось его имя, хоть они и старались говорить шёпотом, но эмоции были слишком сильными. К концу он ощутил, что хозяйка смирилась, но не до конца. Значит, есть шанс, что она хотя бы объяснит, в чём дело.

«Моя жизнь лишь тебе… Сухой ветер, пыль и трава, обездоленные города. Моя жизнь в горстке пепла и сна. Я прощаю тебя, жизнь огня… Я прощаю, прощаю тебя».

— Покажи-ка руки!

У него возникло ощущение, что его поймали за чем-то постыдным. От неожиданности он даже сделал движение, чтобы спрятать руки под стол. Но потом протянул их к хозяйке, которая уже сидела напротив него.

«И когда она только всё успевает?»