Толстый мальчишка с подходящей фамилией — Булочкин — схватил меня за руку. Я боялся и старался сделать всё, чтобы он меня отпустил, пытался отвлечь его, но у меня ничего не получалось. Он больно выкрутил руку, и тут, как спасение, прозвенел звонок на урок.

— Ладно, живи пока, — сказал Булочкин и сильно толкнул меня в спину.

Я споткнулся и чуть не упал, но, ухватившись за парту, удержался. Внутри всё дрожало, и было невыносимо стыдно перед одноклассниками. Неужели это никогда не кончится? Хоть бы с ним что-нибудь случилось! Но я боялся так, что даже ненавидеть толком не мог.

Вечером я шёл из школы с одноклассником, который жил немного дальше меня. Этот меня тоже терроризировал, но иначе. Просил рассказывать анекдоты и заставлял идти на квартал дальше, чем мне было нужно. Признаюсь, мне это даже нравилось. Я специально делал вид, что собираюсь свернуть домой, чтобы меня уговаривали или силой тащили дальше. Так я ощущал, что нужен хоть кому-то. Но сегодня я не хотел идти дальше, чем надо. Внутри была безнадёжная пустота.

— Костик, я не пойду.

— Пойдёшь!

Он схватил меня за руку, я не выдержал и ударил его кулаком в плечо. В следующее мгновение я оказался на грязном, подтаявшем от песка ледяном тротуаре.

— Отстань! — срываясь и боясь, что заплачу, крикнул я, отползая от наступавшего Кости. — Отстань от меня!

Я всё-таки заплакал. Напряжение, что копилось последнее время, вырвалось наружу. Я встал и побежал, не оглядываясь, боясь, что Костя погонится следом, но он не погнался: наверное, испугался, что довёл меня до слёз.

Я пробежал сквозь чужие дворы, перелез через забор и оказался у лестницы, что вела от реки вверх. Я смотрел только под ноги и не заметил парня на верхней площадке.

— Стой!

Я вздрогнул, погружённый в мысли и уже почувствовавший себя в безопасности, потому что был почти дома. Я остановился, посмотрел на него. На вид ему было лет шестнадцать. Я его не знал. Только бы не пристал. Я смотрел на него, и странное чувство охватило меня. Я почувствовал себя защищённым.

— Ты Алексей? — строго спросил он.

— Да, — тихо ответил я.

— Иди ко мне.

Я поднялся на площадку. Он оказался почти на голову выше меня.

— Сколько тебе лет?

— Скоро четырнадцать.

— Всё правильно, — сказал он, о чём-то подумав. — Сейчас ты пойдёшь домой, переоденешься, и через десять минут я жду тебя у дороги. Ты меня понял?

— Нет, — покрутил я головой.

— Ты меня понял, — сказал он с нажимом, и я действительно понял, что сейчас зайду домой, переоденусь, сбегаю в туалет и не позже чем через десять минут выйду из дома.

Так и произошло.

*

Он стоял под старой грушей, что росла у поворота дороги.

— Пойдём, — сказал он и взял меня за руку.

Я уже почти забыл, как это — ходить взявшись за руки. В голове всё туманилось. Я не соображал, что происходит. Не замечал дороги. Мы шли напрямую через кварталы, через заброшенные дворы, покрытые снегом с торчащими из него сухими стеблями травы, между покосившимися сараями. Быстро темнело. Я двигался вслепую и понимал, что без руки, крепко сжимавшей ладонь, я бы давно упал или во что-нибудь врезался. Мы пролезли через очередную дыру в заборе и оказались в тёмном саду. Летнем саду! Это было безумие. Пахло яблоками и грушами. Плоды в изобилии валялись на земле.

— Опять не собрали, — проворчал он.

Впереди появился свет. Он исходил от фонаря, что висел над деревянными ступенями, ведущими на широкую веранду большого двухэтажного дома. На ступенях, взявшись за руки, сидели мальчик и девочка.

Они зачарованно смотрели на кружившихся вокруг фонаря бабочек. Нас заметили, только когда мы вошли в круг света.

— Альтиа, — сказал мальчик и радостно заулыбался.

— Привет!

— Новенького привёл? — спросила девочка.

Альтиа, словно нехотя, кивнул, и мы проследовали дальше. В доме полумрак, тихо и тепло. Откуда-то слышался детский смех и негромкий разговор. Мы прошли по коридорам, потом по лестнице на второй этаж. Там нам встретилась ещё пара детей, но они нас словно не заметили.

Альтиа открыл дверь, и я увидел небольшую комнату. У окна стояли письменный стол и два стула. На стенах полки с книгами, у двери шифоньер, а на полу тёплое одеяло. Больше в комнате ничего не было.

— Разуйся здесь, — сказал, снимая кроссовки, Альтиа.

Я разулся, и мы вошли. Он усадил меня на стул. Сел напротив меня и наклонился вперёд. Наши лица почти соприкасались.

— Слушай внимательно, — тихим и напевным голосом сказал он. — Я Альтиа, владыка Дома, где мир и детство совершают таинство любви, весёлым смыслом наполняя воздух и обнажаясь до крови. В моих руках к тебе прикосновения, они нежны и уведут тебя из мира вечной боли в мир покоя, где есть любовь, а также ты и я.

Его плотно прижатые к моей груди ладони двигались в такт дыханию, и словно жар от горящих углей проникал сквозь кости грудной клетки, входил в лёгкие, а затем огненной кровью врывался в бьющееся сердце, принося наслаждение, становившееся столь сильным, что начинало причинять боль. Я закрыл глаза. Я был весь мокрый от выступившей испарины. Пламя захватило голову, сознание, веки пекло. На глазах выступили слёзы и побежали по щекам.

— Я совершаю танец пламени. Оно прекрасно, словно новый день. И вместе с солнцем восходит под руками моя любовь, как огненный рассвет. Ты пробудись от вечного забвения в каморке мира, что когда-то был твоим, ты посмотри на дивное волнение, что есть во мне, когда тобой любим, — уже шёпотом проговорил Альтиа.

Я открыл глаза и увидел, что он тоже плачет, а в глазах была такая всепоглощающая любовь и нежность, что я подался вперёд и обнял его.

Мы опустились на пол, который совсем не ощущали, словно пребывали на небе.

— Когда я увидел тебя впервые, что-то древнее шевельнулось в душе, и я понял: ты нужен мне. Ты очень похож на одного мальчишку, которого я видел вечность назад, словно в забытом сне. Тебе придётся остаться здесь, со мной, пока я во всём не разберусь.

— Не говори ничего. — Я крепко обнимал его. — Просто помолчи. Ты же знаешь, я соглашусь на всё.

— Как же они тебя ранили, — сказал Альтиа, нежно целуя лицо, гладя руки и плечи. — Я высвобожу тебя и твою любовь из темницы несчастий и боли. Я высвобожу.

И волны нежности вливались в меня, прокатывались по телу, снимали напряжение и будто высвобождали из тугих пут.

Мы так и уснули, обнявшись, и мне снились светлые сны с весенним цветущим садом. Я помнил, как смеялся, наслаждаясь тем неведомым пронзительным счастьем, что обрушилось на меня.

*

Я проснулся внезапно. И никак не мог понять, где я и кто. Потом всё вспомнил и быстро поднялся на ноги. Альтиа сидел за столом и что-то задумчиво писал. Услышав шум, он повернулся. Его лицо осветила мягкая и добрая улыбка.