— Ты уже привык к темноте? — спросил он, но я не услышал вопроса, так как, отпустив себя, погрузился в тёмный, но полный тёплой неги сон.

Я не слышал будильника, а проснулся в шесть, когда на кухне по радио заиграл гимн. Кольки не было. Я вспомнил, как он прикасался ко мне, и захотел вновь пережить эти мгновения, нежась и лаская себя в предутреннем тепле.

Мама обычно вставала после гимна, но сегодня её почему-то не было слышно. Так она на работу опоздает. Я встал, надел шорты, вышел в коридор и заглянул в зал.

Она лежала на диване, на спине. Голова свесилась через подлокотник, глаза невидяще смотрели в пустоту. На шее чернела открытая рана. Кровь на диване и небольшая лужа на полу.

Парализованно застыв, я смотрел на её шею. В ней под кожей что-то шевелилось, и казалось, будто мама непрестанно сглатывает. Я хотел закричать, но не смог. Горло перехватило. До боли, остриём вонзившейся в затылок, свело мышцы, и я не смог выдавить из себя ни звука. Из глаз катились слёзы, беззвучно открывался рот, и так же беззвучно пространство оглашалось криком: «Мама!»

Чёрные лапки-усики показались из развёрстой раны; чтобы не сойти с ума, я захлопнул дверь. Рыдая, прижался лбом, а внизу у тонкой щели между дверью и полом что-то бегало, шуршало, но никак не могло протиснуться.

Я бежал к Коле и вспоминал себя с ним, в то время как в соседней комнате лежала мёртвая мама. Эти картинки сводили с ума. Я нажал звонок. Тишина. Позвонил ещё раз, долго. Открой, пожалуйста!

Наконец в квартире послышалось какое-то движение, щёлкнул замок, и дверь приоткрылась на длину цепочки. Из-за неё выглянул сонный Коля.

— А, это ты, — сказал он, выходя из-за двери. Он был в одних трусах. — Сейчас открою. Дверь закрылась, звякнула цепочка, вновь распахнулась. — Заходи, я сейчас. — И он скрылся в туалете.

Войдя, я закрыл дверь, прошёл в его комнату, сдвинул сбившуюся простынь и сел. Вернулся полусонный Коля, забрался на диван с ногами и, глянув на меня виноватыми глазами, сказал:

— Ян, прости, что я вчера не пришёл. Я только чуть прикрыл глаза, собираясь встать, и вырубился. Извини…

Что-то ухнуло во мне в бездонную пропасть, а тело словно заледенело. С кем же я тогда спал ночью? Я закрыл ладонями лицо и беззвучно заплакал.

— Ян, что с тобой?

Я никак не мог успокоиться. Коля совсем растерялся и не знал, что делать. Принёс воды. Я пил, а руки дрожали. Потихоньку я затихал, приходя в себя.

— Ян, что случилось?

Я встал, подошёл к столу, нашёл ручку и листок бумаги.

«Я не могу говорить, — написал я, — не получается. Мою маму убили».

— Как — убили?! Кто?! Когда?!

«Сегодня ночью, дома».

— А кто?

«Я не знаю!»

— Ты вызвал милицию?

Я замотал головой, показывая на горло.

— Я сейчас папе позвоню. — Он взял телефон. Потом глянул на меня. — А ты уверен, что она умерла? — Я кивнул.

Он набрал номер.

— Папа, слушай, маму Яна убили!.. Как — какого? Моего друга, что в соседнем доме напротив нас живёт… В смысле — свихнулся и не живёт?

Коля положил трубку. Растерянно посмотрел на меня.

— Отец сказал, чтобы я не молол ерунды, что в твоём доме давно никто не живёт, а сегодня его вообще собираются сносить.

Мы вышли на лоджию. Вместо двухэтажного дома среди деревьев старого сада стоял покосившийся бревенчатый домик с провалившейся камышовой крышей. Рядом тарахтел экскаватор.

— Ты это видишь?

Я кивнул.

— Значит, у нас обоих крыша съехала.

— Эй! Братцы-кролики, вы на речку пойдёте? — крикнул с огорода Серёжка.

— Серый, поднимайся к нам!

— Ага! Я сейчас, только петрушку бабушке отнесу, — обрадовался мальчишка и с пучком зелени бросился к подъезду.

Через минуту он уже стучал в дверь. Коля открыл.

— Привет, Коль, привет, Ян. — Мы обменялись рукопожатием. — Ну что, едем на речку?

— Даже не знаю, — сказал Коля. — Тут такие дела творятся.

— Какие?

— У Яна мама умерла.

Серёжка как-то странно на нас посмотрел.

— Так вы её знали?

— Кого?

— Ну, маму. Ты же сам рассказывал, что она Яна в роддоме оставила, когда выяснилось, что он говорить не может.

Я безумными глазами смотрел на Серёгу, а Коля даже рот открыл от удивления. Серый же рассказывал нам историю, которая всегда ему очень нравилась.

— Твоей маме стало жалко Яна, и она его усыновила. Так у тебя появился братик… А вы пойдёте на похороны?

— Какие похороны? А! Нет, не пойдём, она в другом городе умерла.

— А-а-а… Так может, всё-таки на речку? Или вы не хотите?

— Ладно, идём на речку, там разберёмся.

Серёжка тихонько заулыбался.

— Маску понырять возьмите.

— Возьмём. Беги, собирайся.

— А я уже, — сказал он и оттянул край шорт, показывая синие плавки.

— Тогда иди на кухню, там пакет на двери висит, кинь печенье и ещё чего-нибудь, а мы пока переоденемся.

Серый ускакал.

— Знаешь, — сказал Коля, — а я начинаю припоминать, как ты жил у нас всё это время.

Я молчал, как молчал всю свою жизнь, и тоже начинал вспоминать. Чтобы проверить, я подошёл к шифоньеру и открыл дверцу. На второй полке лежала моя одежда.

Комментарий к 23. Ян

Коля-вампир (рисунок автора) - https://pp.userapi.com/c840239/v840239143/6c105/cZZwBjW4pvg.jpg

========== 24. Тинк ==========

Имя моё из уст твоих исходит, как шёпот огня.

И где-то в безудержной глубине оно пробуждает меня.

Переливы волшебных мелодий,

Переходы таинственных снов,

Воплощённая магия слова,

Тишина беспечального дня.

Я вкушаю, я слушаю имя.

Я вникаю до дрожи, до дна.

Ты рождаешь меня, мой любимый.

Ты меня создаёшь из себя.

Мне весь мир говорит о тебе.

Ты звучишь в каждой капельке крови.

Все дороги ведут к тебе.

Вот и я переполнен тобою.

Имя твоё из уст моих исходит, как шелест дождя.

И где-то в предутренней тишине оно воплощает тебя.

— Как тебя зовут? — спросил Тинк.

— Крид, — был ответ из глубины сознания, словно со дна колодца.

— Куда мы идём?

— По Дороге можно прийти только к самому себе.

— Как мне помочь тебе?

— Хочешь избавиться от меня?

— Да.

— Правда за правду. Для этого тебе придётся реализовать меня, воплотить.

— Я согласен на всё, веди меня.

— Ты слышала, Дорога?

Зима — тёмное, холодное и тяжёлое время. За прошедшие полгода моя жизнь стала какой-то неправильной. Да и меня словно подменили.