— Она твоя, — кивнул ему Тони, и тот бросился на Олю, заслонив от неё весь мир.

На следующий день девочка проснулась в подвале под домом в своём новеньком уютном гробу. Скользнула рукой по бледному впалому животу. Её мучил слившийся с жаждой неусыпный голод. Сверху доносился голос официанта. Оля села, сладко потянулась обнажённым телом и щёлкнула пальцами.

— Лечу-лечу, маленькая госпожа! — радостно отозвался тот.

*

— Кай, подойди, пожалуйста! — позвал отец.

Он хотел познакомить его со своей новой подругой с работы. Очередной новой подругой. Те частенько оказывались в его постели иногда до, а иногда после того, как он принимал их в штат.

— Какой красивый ребёнок! — восторженно воскликнула миловидная женщина, рассматривая его.

Он стоял неподвижно и равнодушно глядел на отца, а дамочка кружила вокруг него, приседая на шпильках, отчего и без того короткая алая юбка задиралась ещё выше, открывая кружевные края чёрных чулок на подтяжках. Мужчина уже жалел, что позвал сына, и потел на диване, нервно ломая пальцы.

Кай поймал взгляд женщины, и та как вкопанная застыла на месте, поражённая выражением его глаз. То были глаза старика, что устал от жизни и хочет только покоя, но в то же время это был взгляд неистово жаждущего жизни.

— Я оторвал тебя от дел, сынок. Можешь идти к себе.

— Хорошо, пап.

— Пусть он останется, — взмолилась подруга. — Твой сын такой красивый, прямо ангел.

— Да уж, ангел, — с сарказмом обронил отец и тут же испуганно глянул на Кая. — Я пошутил, — нервно дёрнул он уголком губ.

Ничего не поняв, его подруга засмеялась.

— Кай, ты не против, если наша гостья придёт к нам завтра на твоё девятилетие? — выдал отец заготовленную фразу и вздрогнул.

— Нет, папа, я не против, — произнёс Кай, растягивая губы в милой улыбке. — Пусть приходит, если сможет.

Он развернулся и вышел, лениво шаркая по полу тапками. Отец в оцепенении замер, очень встревоженный последними словами сына.

«Глупая, глупая женщина», — шептал он, ожесточённо мутузя кулаками взбиваемую подушку. Те беспрепятственно погружались в податливое нутро, принося наслаждение покорности и в то же время раздражение полным отсутствием сопротивления. Вот если бы подушка попыталась вырваться или даже закричать. Кай вонзил в неё зубы, слюнявя белую ткань. Укус перешёл в поцелуй.

«Спи, любимая, спи, сладких снов», — пожелал он подушке и расслабленно закрыл глаза.

— Вика, извини, что не провожаю, Кай… — коснулся отец плеча подруги, провёл пальцами по голому предплечью и легонько сжал тонкие пальцы.

— Пустяки! Он у тебя такой симпатичный, а какие глаза. Я никогда не видела таких глаз. Я обязательно загляну к вам завтра. Повеселимся на славу! — вскинула она руку, тыча вверх указательным пальцем, словно собираясь проткнуть затянутое тучами беспросветно-тёмное небо.

— Да-да, хорошо. Тебе нужно идти, а то поздно уже.

— Хорошо. Пока!

— Пока, Ви!

Когда за спиной хлопнула, закрываясь, дверь подъезда, она запнулась и будто очнулась, осознав себя на тёмной, продуваемой всеми ветрами улице. Вдалеке горел одинокий фонарь.

«Какой милый мальчик, — улыбнулась она, — и печальный. Печальный?..»

Она миновала круг света и, погружаясь в ватную тьму за его краем, оглянулась. Сгорбленная тень у деревьев слева метнулась и пропала. Страх уколол сердце, она ускорила шаг, поминутно оглядываясь и вслушиваясь в тревожащий шелест листьев и эхо собственных шагов. Ещё пара проходных дворов, и она дома. Позади раздался цокот копыт.

«Лошадь? Нет, их только два. Два копыта…»

Иррациональный ужас наполнил грудь, вырываясь хрипами из горла. Когда она успела перейти на бег? Цокот всё ближе, оглушительно громкий, сводящий с ума.

«Не оглядывайся, только не оглядывайся!»

Грохот копыт прямо за спиной, которая всей кожей и нутром чувствовала, как что-то тянется к ней. Голова повернулась помимо её воли, глаза и рот округлились, распахиваясь.

Чёрт! Да, именно, самый что ни на есть натуральный чёрт с рогами, копытами и хвостом тянул к ней волосатые и чёрные, как у гориллы, лапы с загнутыми, криво обломанными ногтями. Дамочка увернулась и с размаху врезала ему сумочкой под левый рог. От неожиданности чёрт растерялся и застыл на месте. Этой заминки хватило, чтобы она забежала в подъезд и захлопнула за собой дверь. Переведя дыхание, бросилась к своей квартире на втором этаже. На площадке между этажами она повернулась и вверху на лестничной клетке увидела большого серого волка. В его древних глазах стыла смерть и бурлила жизнь. Она узнала эти глаза. Волк прыгнул на неё и вцепился зубами в горло. Женщина отчаянно завизжала и умерла. Волк, недовольно рыча, помотал головой, трепля обмякшее тело и разбрызгивая кровь, словно упрекая жертву в скорой смерти.

Не успел отец убрать со стола и помыть посуду, как, подражая заикающейся кукушке, раздался звонок в дверь. Вытирая кухонным полотенцем руки, он поспешил в прихожую, недоумевая, кто бы это мог быть.

«Неужели…»

Да, на пороге стояла его новая знакомая.

— Вика?

— Я подумала, что домой идти уже поздно, и решила переночевать у тебя. Мы всю ночь будем вместе и кое-чем займёмся, — томно проговорила она и ткнула его указательным пальцем в грудь.

— Ай! Боже, ты ноготь сломала? Колется!

— Пустяки, новый приклею, — изящно махнула она ручкой, заходя в квартиру.

Выпив вина, они разделись и легли в постель.

— Я люблю тебя, мой милый, — сказала она и склонилась, чтобы поцеловать мужчину.

Он подался навстречу, но, когда их губы соприкоснулись, подруга обернулась огромной безобразной жабой с бритвенно-острыми акульими зубами и склизкой кожей, покрытой сочащимися гноем язвами. Жаба раскрыла пасть и откусила любовнику голову, тот даже пикнуть не успел. Голова миновала дряблое жабье горло и булькнула в необъятный бурдюк живота. Губами жаба жадно припала к обрубку шеи, высасывая кровь и содержимое желудка.

«А с винцом неплохо», — кивнула жаба, превращаясь в маленького чёртика. На прикроватной тумбочке стояла старинная резная табакерка, в неё и спрятался чёртик. Кай всю оставшуюся ночь не мог заснуть, слушая, как тот чихает.

«Придётся подыскать ему другое жильё, — решил он. — Вот только с кем теперь отмечать день рождения? С чёртом совсем не хочется. Придётся одному».

*

Через пару месяцев после этой ужасной кровавой трагедии, как писали в местной газете, Кая усыновили родители его одноклассника. В убийстве влюблённых подозревали бывшего парня Вики и его суровую хаски. Но у него подтвердилось алиби. Продавец гастронома опознал в нём покупателя пяти упаковок куриных голов. Дело заглохло.

У одноклассника имелась сестра на год старше. Она училась в специальной школе для девочек и приглянулась Каю, хоть всячески демонстрировала своё неприятие и пренебрежение им. Его красота не оказывала на неё никакого магического воздействия, а вызывала непонятное даже ей подспудное омерзение. И почти год совместного проживания не растопил её сердце.