Я не могу преодолеть одиночество. У меня есть Ливила, которая любит меня. Но одиночество всегда рядом, за тонкой гранью. И стоит остаться наедине с самим собой, как эта грань исчезает, и оно входит в мой дом, охватывает, наполняет изнутри. Бывает, что накатывает даже среди людей. Тогда возникает чувство, что грань отрешённости проходит между мной и остальным миром. Я касаюсь чьей-то ладони и не ощущаю тепла. Я словно отрезан от их чувств, не могу сопереживать, не могу испытывать ничего, кроме одиночества, что завладевает мной. В такие минуты мне кажется, что я покидаю мир, что я умираю, и только память о тебе спасает от беспросветного отчаяния».

«Саша, ты знаешь, у меня есть шумная и весёлая компания приятелей, а ещё благополучная семья. Я бегу из дома на улицу, смеюсь с ребятами, рассказываю забавные истории, играю в бесшабашную жизнь, а внутри пустота и завывание ветра. Я возвращаюсь домой, забираюсь в постель и плачу с сухими глазами. Я не знаю, почему нет слёз, они душат и рвут сердце изнутри, но никогда не появляются на глазах, и от этого становится тоскливо и страшно. Мне кажется, что я потерял тебя и себя безвозвратно, и приходит чёрное одиночество, что саваном окутывает весь мир. И тогда всю ночь, с распахнутыми глазами, я сижу и смотрю в эту темноту в ожидании рассвета. Он словно говорит, что ты есть».

Такие странные чувства.

Такие поздние гости.

На грани любви и разлуки,

Я улыбнусь — ты помни.

Такие чуткие руки

И хочется так остаться.

И что-то так больно рвётся,

Что невозможно не плакать.

И снова иду по шпалам,

Ржавеют в молчании рельсы.

Моя бесконечная плаха

И символ — всегда вместе.

И шпалы, как руки без пальцев,

Как рёбра, за рёбрами сердце.

Бежать, перепрыгивать, мчаться,

Мой ветер, мой ветер.

Такие забытые чувства

И голоса родные.

Я знаю, не докричаться,

Закрыты за вами двери.

Но чудеса бывают,

Стираются расстоянья,

И кажется, что ощущаю

Твоё живое дыханье.

Я и Ливила стояли на лоджии. Предгрозовые порывы ветра били в лицо. Гроза словно передумала и возвращалась с востока назад. Я любил эту стихию ветра и грома. Она вливала в меня активную силу перемен, и я начинал действовать. Я впитывал её каждой клеточкой тела, и уже казалось, что ветер несётся сквозь меня, а я сливаюсь, становлюсь им — какое удовольствие!

— Смотри, как хмель по столбу на самый верх забрался, — сказал я, указывая на столб с фонарём.

— Да. Видела Женьку, он в Суворовское училище поступать едет. Сказал, что будет китайский язык учить. Представляешь?

— Женька в Тибете, я бы тоже поехал с тибетскими йогами пообщался. Пора и нам уходить. У Цоя такая песня есть. И как каждый день ждёт свою ночь, я жду своё слово — пора! Пора открывать дверь, пора зажигать свет, пора уходить прочь, пора! Помнишь, твой дедушка рассказывал о реке, что пересохла, в честь неё и город назвали? Перед самым садом ещё плотина с водяной мельницей была. Я насыпь плотины сфотографировал, её до сих пор видно. На правом берегу русла сад, а на левом — обычный лес. Весной мы исследовали один глубокий овраг в садах. По нему бежал ручей. Мы тогда забыли взять воды и очень хотели пить. Подумав, что, возможно, ручей приведёт нас к роднику, мы пошли вверх по течению, но нашли не родник, а превратившийся в лёд снег. Его было довольно много, он лежал в тени оврага, весь покрытый землёй и прошлогодними листьями, может, поэтому не растаял. Так удивительно было видеть снег и лёд, оставшийся с зимы, когда вверху царил жаркий май. Место оказалось очень странным и тихим. И чем дольше мы там оставались, тем сильнее казалось, что лес вокруг меняется, а где-то ниже по ручью и правее слышится плеск воды. Мне кажется, теперь я знаю, что это было — водяная мельница. Возможно, ручей и овраг могут вывести в другой мир, в который из этого ушла река. Тогда мы почему-то очень испугались и, покинув овраг, пошли по склону вверх. Сегодня ночью мы уйдём, ты готова?

— Да.

— Это будет нелёгкое путешествие.

— Чтобы найти место, которое является источником первозданной любви и детства, я готова. Не найдя этого места, мы не сможем стать собой, а значит, жить дальше.

Я видел это место в сновидениях. Я помнил реку и сад, а на самой вершине холма двухэтажный деревянный дом с широкой верандой. Я чувствовал, что дом живой. Он ждал и звал меня. Потому что это мой дом, в нём я найду поддержку, которой мне так не хватало.

Вечером мы покинули свои душные квартиры навсегда. Бушевала гроза, дождь лил как из ведра. Мы выехали довольно рано, но до леса по раскисшей дороге добрались вконец измученные. Бросили велосипеды и пошли пешком. Нашли овраг. Внизу бежал целый поток грязной воды. Быстро темнело.

— Как же мы пойдём? Можно запросто покалечиться.

— Спустимся вниз по верёвке, а там видно будет.

Скользя по склону и держась за привязанную к дереву верёвку, мы сползли вниз.

— Мы с тобой как черти.

Мы были в грязи с ног до головы.

— Мы и есть черти, — сказал я и рассмеялся, запрокинув голову, подставляя лицо струям дождя.

Ливила тоже засмеялась и стянула с себя грязную футболку. Похоже, не только меня, но и её наполнила беспричинная рвущаяся изнутри радость. Было ощущение, что мы от чего-то освобождаемся, выбираемся из опостылевшего мира и самих себя. Я тоже стал снимать футболку, но она прилипла к спине и никак не хотела слезать. Смеясь, Ливила схватила её за край и потянула. Наконец и я оказался на свободе. Струи дождя били по телу, и я понимал, что становлюсь счастливым.

— Пойдём, — сказал я и взял Ливилу за руку.

Мы осторожно продвигались вниз в бегущем вокруг ног потоке. Пролезали под упавшими стволами деревьев.

Мы потеряли счёт времени и свою обувь. Все ноги и руки были в ссадинах и царапинах, но пока ещё целые. Как бы тяжело ни было идти, возникало ощущение, что мы летим на крыльях и крылья дала свобода.

А потом лес кончился, и гроза тоже кончилась. Мы стояли на берегу тихой реки и смотрели на лунную дорожку. Затем сбросили последнюю одежду и вошли в тёплую после дождя воду. Мы плавали и ныряли, обнимали и целовали друг друга. Прошлое уходило навсегда, мы освобождались от него, смывали с тел. Еле держась на ногах, вышли на берег и повалились в мягкую траву.

Снов не было, их пространство осталось таким же тихим и тёмным, как ночь, что царила вокруг. Проснувшись утром, осмотрели исцарапанные тела, поохали, вставая, и вновь искупались. Немного полегчало.

— Смотри, — сказала Ливила, указывая куда-то вверх.

Я проследил её взгляд и на вершине холма увидел между кронами деревьев крышу дома.

— Мы смогли, — сказал я, радостно улыбаясь, — у нас получилось!

— Ура-а-а!

— Пойдём скорее!

Но быстро идти мы не смогли. Оказалось, что у нас ещё совсем нет сил. Казалось, мы поднимались по склону целую вечность.

Мы стояли на веранде, чувствуя голыми ступнями тёплые доски пола. Незабываемые ощущения. Первые ощущения от дома, готового стать нашим домом. Перед нами была дверь. Мы открыли её и вошли. Дом поглотил нас, словно перенося в иное пространство. Мир закружился вокруг тонкими потоками неведомых сил, а затем вошёл, пронзив тела и сознания. Мы стояли в бьющих отовсюду потоках сил, света и ощущали успокоение от внутренней полноты этого места — здесь было всё, что нам нужно.