«Отвлекаемся, отвлекаемся, а просветляться кто будет? А как тут просветляться? Светом осознания, что ли, им тут все повысветить, растворить к такой-то матери».

Пробую, а вот и не получается. Плевать они хотели на мой свет осознания. И поплевали, обтекаю теперь.

А ну их всех! Сейчас встану и уйду домой, ещё чайку попью. Не встаётся. Пробую ещё раз. Становится страшно, реально страшно. Вот тебе и Дорога, вот теперь она у нас какая.

Темнота приобретает глубину. И опять же реальность происходящего начинает давить на нервы, уже и без того оголённые.

Думай, Тёмный-Ян! Думай! Может, позвать кого? Не слышит меня здесь никто, или специально не отвечают. Сговорились все.

«Тим, а, Тим?

Сердце моё, найди одного, все миры обойди, но найди!

Тихая поступь ног босых по мраморным плитам храма. Дорога, путь укажи до любимого брата.

Та сторона.

В сердце войду, путь свой найду, сердце забьётся. Верно.

Я подниму ладони ко лбу, память, память, окрепни.

Так волшебство прольётся дождём, орошая мне душу. Больно. Так я скажу, Тим, Тим, вспомни меня, вспомни!»

Калейдоскоп картинок, я чувствую его приближение, но он далеко, очень далеко. Он входит в меня, того меня, что сидит у компьютера и набирает эти строки.

«Бесполезно. Даже это бесполезно. Что же делать?»

Тим, вся моя Дорога — это путь к тебе, стоящему на вершине, и я отдам всё, чтобы ты только сказал: «Тёмный, Ян, это ты. Ты пришёл. Ах, Тёмный — Сердце моё».

И Любовь, что сплетает воедино, плавит сознание. И больше ничего не надо, только Любовь.

Свои слова я обращаю к ветру, чтоб их унёс, но только далеко. Свои слова я обращаю к сердцу, что замерло так трепетно и ждёт. Я протяну к тебе свои ладони. Прими, прими, прими, прими. Я открываюсь весь, я открываюсь. Бери же всё, бери, бери, бери. И тишина опустится, как тихо. Мои слова срываются — не взять. А бездна предо мною так красива, что я смотрю и ей дарю слова. Я распахнусь, её вберу, и сердце задышит этой жизнью, что твоя. Так расскажи, что может быть священней, чем радость этой Силы — ты и я?

В следующее мгновение я оказываюсь сначала у домика, а затем напротив воплощённой Дороги.

— Ты прошёл и теперь знаешь, что надо делать…

*

Та видела, как Лола прыгнула со скалы. Она была большой чёрной птицей. Покружив над местом, где Лола погрузилась в воду, она полетела дальше в открытое море. Остров появился слева от неё. Она направилась к нему. На самом берегу стояло почти разрушенное двухэтажное здание. Она пролетела мимо окон. В просторных классах стояли ряды старых парт. Она опустилась на камни, приняла человеческий облик и вошла в здание. Учительская располагалась примерно посередине здания на первом этаже. Двери были сорваны с петель, осыпавшаяся штукатурка покрывала покорёженные доски пола.

Он сидел на столе. Его прекрасные глаза с вертикальными зрачками смотрели вызывающе и немного удивлённо.

— Здравствуй, Тони.

— Здравствуй, Та. Давненько ты к нам не заглядывала.

— Да вот пришлось. Дорога не отпускает. Своевольная стала.

— Эта школа — перекрёсток, я имею Силу лишь в её стенах, а стены, сама видишь, еле держатся.

— А мне много и не надо, Тони. Парочку душ из кругов Гран, и всё.

— Ладно, Та, иди ко мне.

Та идёт, и даже ей становится жутко. Его Сила. От неё начинаешь сходить с ума, ноги подкашиваются. Единство с кругами Гран. Кругами, что рождают души вампиров и детей Мира Спокойствия, что, по сути… Сознание гаснет, гаснет. Тони улыбается, и ей кажется, что его губы окрашены кровью. Падение…

*

Он высокий. На нём чёрный плащ и чёрные очки, что особенно сильно выделялись на бледном и красивом лице.

— Зачем ты носишь чёрные очки ночью? — спросила она.

— Ты не должна видеть мои глаза.

— Почему?

— Они убивают.

— Кто? Глаза?

— Нет, ОНИ. Они всегда рядом, они ждут, они жаждут и приходят на зов моих глаз.

Она смеётся, толкая его в бок.

— Ну и шуточки у тебя.

Она снова смеётся. Улица пуста. В домах чёрные провалы окон. Её смех звучит в ночи, преломляется в гладкой поверхности стёкол, превращается в надсадный вой.

Он поднимает руку и снимает очки. Смех обрывается, когда её взгляд застывает, погружаясь в вертикальные зрачки немигающих глаз. Долгожданная тишина. Город облегчённо вздыхает. Полная луна чётко вычерчивает силуэты стоящих людей. Дети на всей улице вскрикивают и просыпаются. Они, дрожа, встают с кроватей и идут к окнам, что смотрят на улицу, залитую лунным светом.

В его глазах плавится жажда.

— Чего ты хочешь?

— Это не я, а они. Они жаждут горячей, обжигающей детские души крови.

Она пугается, отступает. В окнах домов бледные лица детей. Она видит девочку, что кутается в одеяло, но вот уже откидывает его. А на другой стороне улицы в окне стоит мальчик. Он смеётся, блестят острые белые зубы. Дети выходят из домов. Они идут к ним, купаясь в лунном свете. Кажется, что свет струится сквозь них, озаряя нежную кожу бледным сиянием. Их тела словно скользят над землёй, не оставляя теней.

Они жаждут. Свежей крови.

Дети беззвучно кружат вокруг них, как голодная стая. Её завораживает водоворот бледных худеньких тел. Она не чувствует, но словно со стороны видит, как рвут на части её тело. Звучит предсмертный крик. Но те, что могут услышать его, уже облизывают влажные губы. Руки и лица детей выпачканы кровью. Но как же детям не хватает любви. И они смотрят друг на друга.

Он идёт среди сплетённых в утолении иной жажды тел. Он выбирает. Мальчик и девочка. Сплетение распадается, и дети идут следом. Девочка поправляет трусики. На мальчике их нет, но ему всё равно. Он смотрит в неведомую даль, словно старается что-то увидеть. Ему удаётся, и душераздирающий крик несётся над городом.

*

— Я знаю их, — вырывается у Той.

Тони смеётся.

— Ты просила, Та.

В его Силе безумие сливается с холодной жестокостью.

— Это Тим, а её зовут Лола.

— У тех, кто живёт в Смерти, нет имён. Ты просила, Та.

— Две души из кругов Гран.

— Да, две души погибших в Дороге и захваченных Гран.

И она понимает, что действительно — да. Она протягивает руки, и Сила двоих детей входит в неё.

«Я не смогу поглотить их. Они сожрут меня изнутри. Папа. Папа!»

От её ног разворачивается Дорога. Она даже не замечает страха в глазах Тони. Сила реальности Дороги отбрасывает его, комкает тело, из груди вырывается стон.

— Дорога не имеет права управлять иными реальностями.

— Теперь имеет. Закон гласит: «Дорога может всё».

Тони улыбается.