— Давай зайдём, — взмолилась я. — Какая удача, что мы при деньгах!
— При деньгах?.. — рассеянно переспросил Кайлеан, уставившись на табличку с неопределённым выражением лица. Казалось, он перечитывает её снова и снова. Я тоже взглянула, осознала вероятный ход его мыслей и, смешавшись, заговорила быстро:
— Он снимал меня когда-то давно, во время прогулки по городу. Ну, Лёха Абрикосов, — помнишь, я тебе рассказывала? Раз уж мы рядом, я хотела бы выкупить свои фотографии… просто на память о том времени… и о своих розовых очках. Представляешь, я тогда даже в институте ещё не училась… какой чудесный август был… только потом поняла… Вдруг эти снимки у него сохранились, есть же шанс?
— Это он бросил тебя в трактире? — холодно спросил Кайлеан.
— Ну, было дело. Но мне от него ничего не надо, кроме снимков. Давай зайдём, спросим? Раз уж мы всё равно здесь. Это быстро: да — да, нет — нет… Если что, найдётся же у него лишняя флешка, снимки перекинуть минутное дело. Или пусть на почту мне пошлёт, так даже быстрей будет.
Он пожал плечами:
— Если хочешь…
Я позвонила в звонок.
Долго никто не открывал, наконец послышался детский визг, перемежаемый чьими-то уговорами, и дверь отворилась. Пахнуло капустным запахом — видимо, здесь была не только студия, но и жильё.
На пороге стояла изящная бледная блондиночка с коротким хвостиком, прижимающая к себе такого же белокурого карапуза. Как только ребёнок перестал верещать и с живым любопытством уставился на незнакомцев, стало ясно, что мы попали по адресу — девушка держала на руках точную копию Лёхи Абрикосова.
— Здравствуйте, мы к Алексею, — сказала я, — по поводу фотографий. Приобрести хотим.
Блондинка в молчании переводила взгляд с меня на Кайлеана и обратно. Сцена затянулась и по сердцу вдруг пробежала тень тревоги. Почему-то вдруг вспомнились полустёртые буквы на табличке… будто они уже не имели значения…
— Лёши нет, — сказала наконец хозяйка приятным хрипловатым голосом.
— Мы спешим. Может, вы сможете помочь… — начала я нетерпеливо, но она вдруг расширила глаза и ожила, удивлённо проговорив:
— Это же ты!.. Это тебя он снимал тогда!..
— Э-э-э… Да, Алексей снимал меня… мы, собственно, по этому поводу…
— Что там произошло?
— Где? — хлопнув ресницами, спросила я.
— Во время съёмки! — с отчаяньем воскликнула блондинка.
— А что-то произошло?.. — пробормотала я, ничего не понимая. На мой взгляд, единственное, что произошло выдающегося, так это то, что её муж… или сердечный друг… в общем, её Абрикосов решительно бросил меня в кафе, заставив расплачиваться по счёту.
— Я вижу, многое нужно прояснить, — вмешался Кайлеан. — Так мы зайдём?
Хозяйка переместила увесистого малыша на другую руку, с напряжением изучила нашу внешность и разрешила:
— Заходите.
Из небольшого «предбанника» мы попали в такую же небольшую квадратную комнату, где у одной стены сгрудились штативы с аппаратурой, а затем в кухню, напротив, больше похожую на коридор. Стол был занят пакетами с овощами, лежала газета с очистками. На плите бурно кипел суп и блондинка мимоходом уменьшила газ.
— Садитесь, — сказала она, устроив малыша на детском стульчике, потом сдвинула пакеты, свернула и выбросила газету с очистками и махнула тряпкой по табуретам. — Меня Юля зовут.
— Меня Даня, а это… — Я на секунду запнулась, потому что в голову пришло замечательное «Колян Георгиевич». — Это Коля… Николай… — Я послала Кайлеану предупредительный взгляд.
Помедлив, Юля всё же предложила:
— Чай, кофе?.. Только кофе у меня растворимый… и сахара немного… и чай не очень…
— Нам всё равно какой чай, и без сахара, пожалуйста, — сказала я поспешно, сообразив, что финансы в этом доме громко распевают романсы. — Но где Алексей?.. — После паузы я спросила: — С ним что-то случилось?
Она опять посмотрела на меня странно, налила в чайник воды, щёлкнула кнопкой, достала чашки и разложила пакетики с чаем.
— Лёша умер. Давно, когда я ещё беременная ходила. Сразу же после ваших съёмок. Позвонил, взбудораженный такой, сказал, что нашёл девочку с большим модельным будущим, сказал, что поймал удачу за хвост… переслал фотографии и исчез. А потом…
— Как «умер»? — в ошеломлении спросила я. — Он же был абсолютно здоров! В смысле бодр, весел… скакал, снимал и всё такое…
— Его нашли во дворах… — Юля назвала адрес и я вздрогнула — это случилось по соседству с тем кафе, где я тщетно ожидала возвращения Лёхи Абрикосова. — Умер по необъяснимым причинам. Внезапная остановка дыхания. Его будто задушили, а следов на теле не осталось. Но рядом нашли разбитую камеру… вдребезги разбитую, словно по ней камнем молотили… Это был мой подарок ко дню его рождения, я полгода копила, чтобы маг наложил заклинание на объектив… Лёша не знал. Я же магичка, а он из обычных людей… Он и так талантлив был, без всякой магии, но я хотела помочь… и вот… так нелепо ушёл… и так непонятно…
Лёха Абрикосов, весёлый маленький фотограф, вовсе не бросал меня… ему просто не дали вернуться.
— Может, кто-то из твоей компании что-то знает? Они почти на каждом снимке, значит, всё время рядом были, могли заметить что-то странное, что бы объяснило случившееся.
— Из какой ещё компании?.. — цепенея, спросила я.
— Ну, парень с тобой был, светловолосый, эффектный такой, длинноволосый, и девушка… итальянского типа, как мадонна…
Мартин и Ксения? Теперь замолчала я, переваривая услышанное.
— Эти снимки сохранились? — спокойно спросил Кайлеан.
— Конечно! Это же память о Лёше, его последняя работа!
Она вскочила и выбежала из кухни, но тут же вернулась с ноутбуком.
Мальчик оживился при виде компьютера, Юля пообещала:
— Лёшка, сейчас дяде с тётей картинки покажу и потом мультики свои посмотришь. Подожди немного.
Маленький Лёша Абрикосов не согласился с отсрочкой и громко захныкал. Чтобы успокоить ребёнка, Юля взяла его на руки и кивнула на оживший ноутбук.
— Там на рабочем столе папка, «АА» называется. В ней другие папки, ищите с названием «Бэмби».
— «Бэмби»?
— Это Лёша так назвал. Он говорил, что ты напомнила ему оленёнка — на длинных стройных ножках, и такая юная, наивная, светлая, очень трогательная… действительно… на фото было похоже…
Я уловила некий скептицизм в её голосе и криво — совершенно в стиле Кайлеана — усмехнулась:
— Кроме ножек от этого мало что осталось, да?
— Кое-что осталось, — уклончиво ответила Юля, покачивая малыша.
Кайлеан развернул ко мне экран.
…Вот она я, семнадцатилетняя, свято верящая в то, что мир будет добр ко мне всегда… вскинула руки, подняла лицо к небу — улыбка до ушей, видны все тридцать два зуба, а глаза зажмурены… и Мортен на заднем плане тоже улыбается, скрестив руки на груди, — ни дать ни взять, добрый ангел-хранитель… за левым плечом.
— О, господи… — севшим голосом сказала я. — Почему же я его не замечала? Его же невозможно не заметить!
— Отвод глаз, — произнёс Кайлеан. — А камера неживая, к тому же, с наложением магии, её не обмануть.
Он медленно перелистывал картинки: я весёлая, я задумчивая, я снова хохочу… и везде на моей физиономии ожидание счастья, которое ожидает буквально за поворотом…
— Я думала, вы друзья, — сказала Юля. — Эта парочка, они же везде.
Я искоса бросила взгляд на экран.
…Облокотившись о чугун перил, глупая девчонка свесила кудри вниз и уставилась на оливково-зелёную гладь канала Грибоедова. Дурацкая улыбка, разумеется, присутствовала и здесь — будто я ожидала, что прямо сейчас воды канала разойдутся и на гранитный берег выйдут тридцать три богатыря и каждый предложит мне руку и своё мужественное сердце.
А в двух шагах позади стояли, обнявшись, Мортен и Ксения. Мортен что-то шептал Ксении на ухо, а она повернула голову в мою сторону и выражение её лица было раздражённым… я ей активно не нравилась.
— Но я видела эту фотографию, — припомнила я, — на предпросмотре, Лёша мне показывал. Не было там ни Мортена, ни Ксении, я бы запомнила.
