Разве Странное не почти Бог, как говорит Маргарет Кроу.
Поскольку в доме четыре комнаты, каждая глубиной во все здание, мама и папа должны были проходить через Бабушкину, чтобы добраться до своей в конце дома. По правде говоря, их комната – пещера. Вход четыре фута шириной и пять футов высотой, маленький каменный проход, в котором папа должен пригибаться, чтобы проникнуть внутрь. Прошли годы, пока он перестал ударяться головой.
Я до сих пор говорю «комната Мамы и Папы».
Мы не Богатые, никогда не были Богатыми, никогда Не Шагали Вверх По Социальной Лестнице и не Разъезжали по разным местам. Поэт движется вверх в ином смысле, но это не намазывает маслом ваш хлеб, как говорит Томми Девлин. Без объяснений я всегда понимала, что была причина, почему папа никогда не покупал новую одежду, почему носил ботинки с овальными дырами в подошвах, почему Мама сама стригла его волосы, почему она подстригала и мои, почему на кухонном окне стояла банка, где хранились монеты, и почему их количество то увеличивалось, то уменьшалось. Я понимала, что мой отец покупал только подержанные книги, что мог поехать в Эннис в Дедушкином твидовом пиджаке и возвратиться без него, но с «Собранием стихотворений» Одена[136] (Книга 1556, Винтейдж, Лондон), что куртка Дедушки висит теперь в витрине Магазина Фонда Помощи Угандийцам, расположенном на Парнелл-Стрит. Этот магазин торгует подержанными вещами и отдает выручку для помощи жителям Уганды. Я понимала, что был рассказ внутри рассказа, понимала, что когда деньги Дедушки Суейна закончились, им, то есть деньгам, буквально больше неоткуда было взяться. Мой отец никогда бы не принял ни Правительственные Гранты, ни Субсидии на содержание скота, ни Пособие по Безработице. Я не безработный. Таким образом, денег вы не увидите. Но невоспетый, неоцененный гений Мамы совершил Второе Чудо в Фахе, удерживая нашу семью на плаву и обеспечивая крышу у нас над головой.
Теперь вернитесь к входной двери, поверните налево и войдите в Комнату. Пол наклонен в вашу сторону, чтобы при его мытье грязная вода могла вытекать через парадную дверь – особенность, которую МакКарроллы должны были зарегистрировать как торговую марку и продать компании ИКЕА. Косой Пол служит не только для удобства уборки, дамы и господа, – как только вы встаете, наклон увлекает вас к двери и дом предлагает вам выйти в мир. Справа от вас широкий камин, возможно, десять футов – это для тех, кому нужны подробные сведения, – и напротив него платяной шкаф. Для огня есть решетка на полу, и на ней горит торф. Из нашей трубы всегда идет дым. Мама никогда не дает огню погаснуть.
Когда она вечером ложится спать, то снимает последние куски щипцами и размещает их под решеткой, где огонь спит, пока утром она не постучит по ним и не разбудит огонь, чтобы он запылал. Это старая байка МакКарроллов, я думаю. Некое колдовство или предание, какое мне, возможно, когда-то рассказали. Что-то связанное с духом дома, с тем, что нельзя дать очагу совсем остыть. У Мамы тьма-тьмущая таких штучек – МакКарроллизмов. Она научилась держать их в секрете почти все время, но если вы пробудете у нас достаточно долго и тщательно понаблюдаете за нею, за этой красивой женщиной графства Клэр, женщиной с карими глазами и свободной россыпью длинных волнистых каштановых волос, за ее упорством, простой сельской гордостью и храбростью, вы будете иногда их видеть. Вы многое узнаете о сороках и черных дроздах, о том, как входить через парадную дверь и выходить через черный ход, о майском цветении, о том, каким ухом слышно кукование кукушки[137], о сборе наперстянки и о подрезке кустов остролиста.
Бабушкино Кресло с подушкой, состоящей из старых номеров «Клэр Чемпион», стоит прямо у камина. Бабушка ждет «Чемпион» в четверг, и когда ее Симоны не слишком активны, она переходит к Планированию Смерти, что, в основном, представляет собой суперсжатую версию Плана Жизни. Лишь один вдох отделяет «Джонни Фланаган строит планы» от «Джонни Фланаган умер».
Платяной шкаф в Комнате используется как книжный. На верхней полке классические издания в кожаных переплетах, полученные в дар от Тетушек. Я ощутила их запах задолго до того, как прочитала. Думаю, они, должно быть, были мне вместо сосок-пустышек. У меня тогда была красная сыпь на щечках, резались зубки и я кричала, а у Энея тоже резались зубки, но он не кричал. Мама оглядывала комнату – что бы такое найти, что успокоило бы меня, – хватала Марка Аврелия[138] и прикладывала его к моим красным щекам. Харди, Диккенс, Бронте, Остин, Св. Августин[139], Льюис Кэрролл[140], Сэмюэл Батлер[141], – всех их я жевала беззубым ротиком, ощущала вкус и запах прожеванного и так проложила себе путь в Литературу.
Ниже той полки были выставлены большие обеденные тарелки. Они были свадебным фарфором, за несколько лет до Лестера и Честера прибывшим от Тетушек Пенелопы и Дафны. Эти две тетушки жутко любили дарить фарфор, что было, конечно, их тайными военными действиями, потому что чем больше они его дарили, тем больше места вы должны были найти, чтобы выставить все эти штуковины. Ящики с фарфором были у нас в кладовках, и мы не могли его продать, потому что надо было его вынимать, когда приезжали Тетушки. Не так много было чего-то другого в комнате, лишь пара кресел и несколько деревянных табуреток, а еще то, что в Фахе называют форма, произносится фур-ум, а в остальной части мира это просто скамья.
За этой Комнатой расположена Новая Кухня – всего-навсего холодильник, плита и кое-что еще в небольшом пространстве под крышей из оцинкованного железа с оранжевыми пятнами ржавчины на внутренней стороне. Крыша звенит, когда идет дождь. Этой кухне уже двадцать лет, но она все еще зовется Новой.
Узкая лестница начинается в передней части Комнаты и проходит над шкафом. На самом верху моя комната. Вы входите и видите наклонный потолок – МакКарроллы никак не могут обойтись без косых углов – поэтому, если вы выше пяти футов и полутора дюймов[142], вы стоите, наклонившись, пока не дойдете до окна в крыше, и тут вы можете немного выпрямиться.
Мою кровать и кровать Энея пришлось собирать прямо здесь. Однажды папа куда-то ушел и возвратился с досками. В них виднелись большие темные дырки – из них были вынуты болты. Думаю, все это дал Майкл Хонан, который знал, что у папы нет денег, и кому папа обещал уделить Два Дня, чтобы помочь заготовить силос. Такие обмены приняты в Фахе. Мой отец сдал себя в аренду, и мы получили кровати. Он пришел домой с этими большими тяжелыми балками и поднял их по узкой лестнице. Папа не был столяром, но благодаря Философии Суейнов полагал, что сборка кроватей не должна быть вне его сил и возможностей, и потому он пилил и стучал и пилил и стучал в течение трех дней у нас над головами, роняя снежинки опилок через щели между половицами в наш чай. Энею и мне было запрещено подниматься и смотреть, пока кровати не будут готовы, но, если судить по шуму, Папа вел там смертный бой с его собственными ограничениями, что вовсе не было ему свойственно.
Насколько сложно соединить четыре куска дерева?
Ну, если вы не хотели, чтобы кровать шаталась, выходило, что довольно сложно.
Он все завинчивал и завинчивал винты. С ножками было сложнее всего. Четыре не воспринимали бы вес равномерно, а потому он сделал две запасных и добавил их, но все равно кровать качалась, и он все еще чуть-чуть не достиг Невозможного Стандарта, пока Мама не сказала ему, что она надеялась, что кровать не будет слишком прочной и жесткой, но будет немного пружинить, потому что мне нравилось, когда меня качают, чтобы я заснула.
