Усевшись в кресло, Джим честно дождался доклада старшего помощника об уничтожении вражеского корабля и перевода «Энтерпрайз» в варп. Скрестив пальцы, он снова открыл комм:

— Медотсек? Пленник убит при попытке бегства. Нужна утилизация тела.

Через минуту Кирк вышел за дверь и встретился взглядом с Боунсом, уже идущим навстречу по коридору с двумя офицерами за спиной. Джим дождался, пока они подойдут и, шагнув в сторону, пропустил их внутрь, а сам замер в проходе.

«Какая попытка бегства, Джим? Ты просто убил его!» — стоило Маккою окинуть взглядом камеру, как он все понял.

«Подыграй мне, Боунс!»

Тот вздохнул и спустя долгую секунду кивнул подчиненным, а сам достал падд и застучал по экрану, занося в протокол официальную версию. Офицеры, переглянувшись, освободили тело клингона от остатков цепей и, ухватив за руки и ноги, потащили в утилизатор. Кирк проводил их глазами и хмыкнул.

— Как они тебя слушаются, а? — он вдруг поймал взгляд Маккоя — внимательный, цепкий, и мысленно замурлыкал прилипчивую песенку с Ориона. — Пошли к тебе в кабинет, осмотришь меня наконец-то.

«И ты объяснишься», — видимо, Боунс, не решался говорить о подобном вслух. И правильно.

«Сначала кое-что сделаю».

Первым делом, заблокировав за собой дверь, Джим подошел к терминалу и уничтожил запись происходившего несколько минут назад в той самой камере. А потом еще три ее копии, для страховки писавшиеся на другие разделы накопителей.

Боунс, возившийся в это время где-то в стороне, подошел совсем близко, перегнулся через плечо и, несколько секунд погодя, вдруг хмыкнул и всадил ему в шею гипошприц.

— Ауч! — Джим схватился за место укола, разворачиваясь.

— Рассказывай.

— Погоди еще минуту, — покопавшись, он обесточил камеры и «жучки» в кабинете. — Все, теперь можно говорить.

— Какого черта, Джим? Зачем ты убил его? Ты же соврал про попытку бегства!

— Разумеется, Боунс, — тяжело вздохнул Кирк. — Ты не понимаешь?.. Вижу, что нет. Ну, слушай.

Он поймал взгляд Маккоя и тихо заговорил:

— Хочешь ли ты, Боунс, быть живой и послушной куклой, совершающей поступки лишь во благо Терранской империи?

Маккой открыл было рот, собираясь что-то сказать, но вдруг замер.

— Боунс. Устройство, позволяющее управлять людьми. Терранцами. Так, что это не может заметить никто, кроме знающих о его существовании. Понимаешь? Представь, что было бы, если бы оно попало в руки кому-то… да хоть тому же Пайку?

— Если?.. — как всегда, Боунс ухватил самую суть.

— Корабль уничтожен. Прибор, существовавший в единственном экземпляре, находился на нем. Клингон, который мог рассказать что-либо о его принципе работы и которого нужно было передать Звездному Флоту, убит при попытке к бегству. Теперь о существовании прибора знаем только мы с тобой и те, кто допрашивал пленника.

— Его допрашивал лично я и еще не успел занести результаты в протокол, — Боунс был задумчив. Задумчив и на удивление тих.

— Представь, — настойчиво повторил Кирк, — что подобный прибор попадет в руки кому-то из верхушки Флота, а под его действие подпадет… да хоть бы даже я. Что будет тогда?

— Замена твоего экипажа, уничтожение предыдущего просто на всякий случай, уничтожение всех документов, где мог бы быть упомянут этот прибор… А потом резня, устроенная твоими руками.

— И это лишь начало, — согласился с ним Джим. — Будь это Пайк, сначала он добрался бы до Фарнелла, затем… А зачем мелочиться? Управлять императором, Боунс, ты только подумай, какие перспективы?..

Маккой молча смотрел на него. Ни по лицу, ни через их связь нельзя было понять, о чем тот думает.

— Так что, Боунс, мне придется убить тебя, чтобы сохранить тайну, вероятно, ценой собственного разума? — Джим поднял бровь.

— Не будь идиотом, — проворчал вдруг Маккой. — Разумеется, не придется. Я доктор, а не политик, но даже мне понятно, каким дерьмом это все может закончиться.

Расслабившись, Джим уже не ожидал подвоха. Но, как оказалось, зря. Боунс продолжил:

— Я думал о тебе хуже. Думал, ты захочешь получить прибор в свои руки.

— Серьезно? — Кирк был неприятно удивлен. — Даже мысли не возникло.

— Серьезно? — эхом переспросил Маккой. — Еще как серьезно. По моим представлениям, ты должен был рвануть к власти. Тщеславие, Джим.

— Хорошо, согласен, мысль была, — развел руками Кирк. — Но нет. Не хочу. И даже объясню, почему.

Он в очередной раз поймал взгляд Маккоя, стоящего совсем близко, облокотившись о стол.

— Я хочу летать, Боунс. «Энтерпрайз» — вся моя жизнь, видишь ли, — словно извиняясь за то, что разочаровал его, Кирк снова развел руками. — Кем мне управлять? Императором? Я не хочу власти, ею надо заниматься сидя на Терре. Экипажем? А зачем мне послушные марионетки, не способные в ответственный момент принять собственное решение или сымпровизировать? Тщеславие, Боунс… Да, признание, слава, власть — все это очень греет душу. Но только в том случае, когда эта слава заслуженна. Представь, что в один прекрасный, точнее — ужасный момент, прибор сломается. Кончится питание. Представь толпу, осознавшую, что все это время она повиновалась какому-то выскочке!

— Ты бы хорошо управлял ими, — Маккой разомкнул бескровные губы.

— Да, управлял бы. И еще как! Только это все было бы не по-настоящему, — Кирк сделал паузу, затем покачал головой. — Нельзя подрезать птице крылья, Боунс. Она больше никогда не взлетит.

Снова пощелкав клавишами терминала, Джим встал, отодвинул Маккоя в сторону и двинулся к выходу, но уже почти на пороге был молча пойман за плечо и отконвоирован на кушетку.

Боунс был предельно серьезен, промывая рану на его предплечье и обрабатывая ее регенератором.

— Ты был прав, Джим.

Пожалуй, в случае Маккоя это почти могло считаться извинением. И в качестве ответной любезности Кирк, дождавшись окончания процедуры, уже будучи у двери, на миг повернулся и произнес:

— Мы оба вторые сутки на ногах. Ложись. Завтра будет сложный день.

Как только Джим вышел за дверь, его окатило чем-то теплым: «Спокойной ночи».

========== 4. ==========

Засыпал Кирк долго, ворочался, то взбивая подушку, то откидывая одеяло. Он устал. Весь день переполняли эмоции. Он дрался, ранил, убивал, ссорился. Был отрезан от корабля и вернулся — в общем, сутки выдались насыщенными. Учитывая, что накануне тоже не слишком-то удалось отдохнуть…

Но сон упорно не шел, и Джим никак не мог понять, свои ли мысли его терзают, или это Боунс прокручивает все события в голове и не может уснуть. Пару раз хотелось вызвать его по мысленной связи, прикрикнуть, попросить успокоиться, но Джим чувствовал, что это будет похоже на жульничество. Нужно учиться справляться самому.

Учиться жить с соулмейтом?

Он не знал. Не знал что делать, чего опасаться… Вообще ничего не знал и чувствовал себя крайне потерянным, но надеялся, что всему виной дневное перевозбуждение. Все-таки он действительно выдохся.

Нерешительность и смятение были ему в новинку и не особенно нравились: Джим привык решать и делать, а не тратить время, философствуя понапрасну.

Он хотел уснуть, быть может, видеть сны, но боялся того, что может пригрезиться после таких потрясений. Вот тебе и удар судьбы: он получил то, чего совсем не хотел, и теперь должен нести это бремя.

Вариант пойти по простому пути и просто избавиться от недоразумения в виде соулмейта все еще казался слишком заманчивым. Но останавливало слишком многое, даже тот простой факт, что Боунс просто такого не заслужил.

Но не совесть сделала Джим нерешительным трусом, во всяком случае, не в одночасье. Сегодняшний день показал, что у такой связи как минимум одно преимущество все-таки есть…

Хотелось отключиться на этой более-менее позитивной мысли. Джим закрыл глаза и постарался подумать о чем-нибудь монотонном, но видел только колышущуюся морем бедствий пустоту.

Ночью ему что-то все-таки снилось, но утром он так и не вспомнил что.