Из воды, которая еще не замерзла, выходит миниатюрная фигурка. Сквозь дождь я не очень четко вижу, но этот Gancanagh не похож на других солдат. Этот похож на женщину… ну, на девчонку. Она скользит в грязи перед нами. Она падает и отползает от остальных, в отчаянии оглядываясь вокруг.

— Эви! Где ты? Помоги мне! — с надрывом зовет меня голос Молли.

— Молли, — шепчу я, шокированная тем, что вижу ее здесь.

За ее плечом поднимается высокий Gancanagh и встает на ноги. Молли изо всех сил пытается уйти от солдата, который удерживает ее, но она останавливается, когда он наотмашь бьет ее по лицу и она падает на землю.

Среагировав абсолютно инстинктивно, я выхожу из-под защитной зоны Рида и быстро, как только могу, бегу к Молли. Рид зовет меня, но я не могу остановиться. Я должна попытаться помочь человеку, которая была мне как сестра большую часть моей жизни. Намереваясь убить того, кто посмел обратить Молли, я вырываю оружие из рук солдата Gancanagh и бегу что есть сил. Поднимая оружие к своему плечу, я начинаю беспорядочно выпускать пули в того, кто ударил Молли. Пули из моего оружия, действуют не так как нужно. Вместо того, чтобы поразить свою цель, они кружатся вокруг него, отказываясь его убивать.

Приблизившись к ним, я вижу, как Молли корчится на земле, отворачивая от меня свое лицо. Сквозь дымку дождя меня сразу пронзает признание и страх. В нескольких шагах от меня, склонившись над Молли, стоит Бреннус

— О, mo chroí, - вздыхает Бреннус, словно он безумно рад видеть меня здесь. — Ты великолепно выглядишь.

Я не отвечаю ему, а вместо этого поднимаю винтовку, стреляю до тех пор, пока срабатывает курок, указывая на то, что магазин пуст. Стреляя почти в упор, я должна была ранить его, но пули просто кружат вокруг него, словно намеренно избегая его.

— Женевьева, этот пистолет зачарован, — с легкостью говорит Бреннус,

как будто его забавляет моя реакция. — Ты же не думаешь, что я бы приехал сюда и позволил бы убить себя своим собственным арсеналом. Это не в моем стиле. — Обращаясь к все еще лежащей на земле Молли, он говорит: — Возьми меня за руку, крошка.

Молли берет его за руку, которую он ей предлагает, мягко хихикая, поднимается с земли и, улыбаясь, поворачивается ко мне.

— Господи, ты такая доверчивая, — дразнящим тоном говорит Молли, сейчас ее красивая улыбка омрачена змеиными клыками. — Ты бы видела выражение своего лица, когда я звала тебя на помощь. Ты выглядела такой печальной! Не унывающей! Мы так потрясающе проведем время.

Глядя на прекрасного монстра передо мной, которое когда-то была моим другом, мое сердце сжимается. Сейчас ее волосы намного длиннее, чем тогда, когда я видела ее в последний раз, но они все того же каштанового цвета. Ее кожа, всегда такая же бледная как у меня, сейчас почти молочная и безупречная. Она играла со мной, чтобы я оказалась подальше от Рида.

Я начинаю отодвигаться от них, но я останавливаюсь, когда упираюсь в ледяную стену, которая блокирует мне путь обратно к Риду. Я поворачиваюсь и упираюсь руками в толстую стену, пытаясь немного продвинуть ее. Дождь вдруг прекратился, в то время как изо всех сил стараюсь сокрушить глыбу вокруг себя.

— Сафира — моя старая знакомая, — указывая на барьер, отделяющий меня от ангелов, говорит Бреннус. — Я сказал ей, чтобы, когда придет время, вы поговорили — создавала глыбы льда, пока мы не уйдем. Она хочет спасти их от тебя. Она считает тебя злом, — пожимая плечами заговорщически говорит он. — Я просто немного им помог. Я сказал ей, что ты действительно мой шпион.

После этого все стало очень просто. Развернувшись к нему лицом, я принимаю оборонительную позицию, и говорю:

— Тебе придется убить меня прямо здесь, потому что я не собираюсь идти с тобой.

— Я так скучал по тебе, mo chroí. Ты такая непредсказуемая. Я не могу оставить тебя здесь, иначе Ифрит придет за тобой. Они такие гнусные проститутки. Поэтому сейчас мы уйдем домой…, - говорит он, открывая для мня свои объятия.

Поднимая ладонь вверх, он дует на пыль, и она сначала кружит вокруг меня, а затем прилипает к моей мокрой коже. Пытаясь ей сопротивляться, я начинаю раскачиваться на пятках, а перед моими глазами начинают мерцать черные точки.

— Бреннус, пожалуйста, не делай этого…, - слабо умоляю я, напрягая все силы для сопротивления.

— В одном Альфред был прав. Ты прекрасна когда молишь о пощаде, Женевьева, — говорит Бреннус, заключая меня в свои ледяные объятья прежде, чем я успеваю упасть на землю. — Совсем скоро, тебе совсем не нужно будет ни о чем меня умолять. Я дам тебе все.

Я смотрю в его зеленые глаза и бормочу:

— Не хочу, чтобы ты…

***

Я открываю глаза и фокусируюсь на огромной резной голове Будды. Она лежит на земле рядом с разрушенным телом. Все как в тумане, словно я парю в бессознательном состоянии между сном и реальностью. Статуя головы выглядит так, словно спит на подушке из лозы, и мне кажется, что я скорее всего в Китае или, может быть, в Тибете.

Когда я приподнимаю голову, комната передо мной начинает дрожать и кружиться, поэтому я снова кладу ее на кровать. Закрываю глаза, но все равно чувствую головокружение, так что я снова их открываю, пытаясь на чем-нибудь сосредоточиться.

Дверь соседней комнаты вела прямо наружу. Она настолько велика, что охватывает почти всю стену, по обе стороны есть еще две раздвижные двери, которые при закрытии отрезают комнату от внешнего мира.

Я сканирую мир за пределами комнаты, и обнаруживаю разрушенную с течение времени шикарную каменную террасу. Террасу окружают самые странные камни и пейзаж, с пышным лесом из густых деревьев, которые я когда-либо видела. Камни напоминают огромные деревья. Это выглядело так, как если бы тысячи лет назад эти деревья были покрыты каким-то пеплом, завернуты в него и превращены в камень. Я поворачиваю голову и вижу, что эта комната очень похожа на ту, что я делила с Ридом. Над моей головой выступают деревянные балки, словно дно покосившегося корабля.

— Как твоя ceann? — спокойно спрашивает Бреннус, находясь где-то совсем рядом.

Мое сердцебиение ускоряется, а в горле образуется ком, Бреннус что-то тихо говорит мне на гэльском — это что-то звучит очень успокаивающе, хотя от его слов, кровь по венам начинает бежать быстрее. Он протягивает руку и нежно поглаживает мое крыло, от чего оно начинает трепыхаться.

— Póg mo thóin, Бреннус, — натянуто отвечаю я, используя гэльский, которому Рассел обучил меня, чтобы сказать ему: «Поцелуй меня в зад». — Я не знаю, как моя ceann, но моя голова болит от того, что ты больной убийца. Ты хоть представляешь, как это больно? — спрашиваю я, держась за голову и чувствуя, как пульсирует боль.

Потом я ударяю его по руке, чтобы он перестал касаться моих крыльев, а в ответ на мои дерзкие действия слышу гортанный смех.

— Твоя ceann — это твоя голова, mo shíorghrá, - с усмешкой отвечает Бреннус. — Мне жаль, что у тебя болит голова. Я и забыл насколько ты хрупкая. Должно быть, я немного переборщил с заклинанием — ты была в отключке целый час, а это гораздо дольше чем я планировал.

— Да, пожалуйста, в следующий раз чуть меньше пыльцы пожалуйста, — саркастично отвечаю я, все еще держась за голову. Я пытаюсь сесть, но останавливаюсь, потому что сползающая простыня говорит мне о том, что в постели я совершенно обнажена. — Бреннус! Где моя одежда? — спрашиваю я, придерживая простыню, поворачиваюсь к нему и вижу, как блестят его глаза.

— Вся твоя одежда была мокрой, поэтому я снял ее с тебя, — с теплой улыбкой говорит Бреннус, присаживаясь рядом со мной на кровать, опираясь на подушки и положив руки за голову. — Что-то не так? Помнишь, я раньше уже видел тебя обнаженной?

— Я ненавижу просыпаться голой, рядом с тобой! — выпаливаю я, снова уставившись на него.

Бреннус сужает глаза,

— Будь осторожна, Женевьева, мне так же плохо, как и тебе сейчас, мне нужно, чтобы ты понимала, что мне сейчас намного хуже, — смертельно спокойным голосом говорит он.