– Мы… Ну, скажем, мы обладаем многими способностями. – модник встал – Я, например, могу превратиться в толстяка. Видишь? – сказал толстяк.

А я могу стать лягушкой – сказал толстяк, и я увидел на полу маленькую лягушку, перекидывавшую взгляд с меня на модника в твидовых брюках и снова на меня. Я взял лягушку в руки.

– Опусти меня обратно – сказал толстяк у меня на руках, и я поставил его обратно на пол.

– Проще говоря – мы способны абсолютно на все.

– Значит, вы можете менять будущее? Можете изменить весь ход истории человечества?

– Нет. Видишь ли, время – это абстракция, придуманная людьми для личного удобства. Времени в действительности не существует, по крайней мере, в том понятии, какое ему приписывается на Земле. Оно строится таким образом: то, что происходит сейчас, является следствием того, что происходило прежде и никак иначе. Даже если мы вторгаемся в прошлое из будущего и что-то меняем – в будущем ничто не изменится, потому что это уже случилось, и мы уже, так сказать, живем в последствиях этого вторжение. Так что, если ты не видел нас прежде, значит, мы не будем затрагивать твою жизнь.

Я почти понял, почти, осталось немножко переварить и усвоить все, что он говорил мне. Первые дни всегда сложны, нужно запомнить столько информации, но дальше – дальше точно будет проще.

– Пора – сказал толстяк и сел в кресло посередине.

Кудрявый парень уже сидел в своем кресле, а значит я сидел на месте модника в твидовых брюках. Я вскочил, чтобы уступить ему его кресло, и остался стоять позади, ожидая, что появится еще одно кресло или мне скажут куда сесть. Однако все стали пристегиваться, надели какие-то странные шлема и начали тыкать по кнопкам, выкрикивая команды, а я так и стоял на ногах. Надежда, хлипкая надежда, подобная той, что охватывать тебя на остановке, когда автобус все не едет, но вот-вот должен быть, охватила меня и не давала ничего сказать, взять ситуацию в руки и все разрешить.

Толстяк вытащил из верхней панели два рычага, которые плавно спустились и со стуком остановились у его ног, превратившись в штурвал. Сверху наползли еще две панели, на которых он стал открывать крышечки и жать кнопочки, левой рукой в то же время почесывая свое колено. Я следил. Парень с кудрями и огромной картой, которая скрыла его под собой, высчитывал расстояния, координаты и время, а модник в твидовых брюках ковырялся зубочисткой в своих ровных, белоснежных зубах.

– А куда мне… – спросил я, но мотор тарелки резко загудел, и вопрос смялся в мощном гудении двигателей.

– Чего? – закричал толстяк, оборачиваясь ко мне и придерживая шлем, чтобы тот не свалился.

– Я спрашиваю, где… – рев еще резче прервал меня и оглушил басистым гудением.

– Чего ты хочешь, черт тебя раздери? – орал на меня толстяк, из-за чего его усы напоминали все ту же гусеницу, только теперь она куда-то спешила и дергалась еще резче.

– ДА Я ХОТЕЛ ПРОСТО… – орал я как мог, но все бестолку, шум был слишком силен, я и сам не слышал своего собственного крика.

– Чего ему надо!? – спросил, крича, толстяк у кудрявого парня, у которого почти не было подбородка, наклонившись к нему.

– Может, он хочет сесть? – предположил кудрявый парень, крича и шепелявя.

– Ты хочешь сесть? – заорал мне толстяк.

Я кивнул головой.

– Возьми вон за тем шкафом стул, он раскладывается, если нажать на спинку… Да, вот так. Садись! – орал он мне.

Я достал из-за шкафа этот тоненький пластиковый стул и, сидя на нем, чувствовал, что меня обманули. Смотря на экипированных в шлема, пристегнутых к креслам хозяевам тарелки, я представлял, как мы тронемся с места и я улечу назад, вылечу с той стороны тарелки, пробив своим телом корпус, и полечу вниз.

Последний переключатель был поднят, небольшая прозрачная крышечка распахнулась, и толстяк с силой ударил по кнопке кулаком. Тут же на экране шкала «сила удара» взлетела до показателя 637 кг.

– Уже лучше! – Воскликнул кудрявый парень без подбородка, шепелявя, и я заметил, как из его рта брызжут слюни.

– Все же весьма средне – лениво отозвался модник в твидовых брюках, заложив ногу на ногу.

– Хм – с довольной миной хмыкнул толстяк.

Собака моргнула.

А я сидел на стуле, какой хранится на кухнях миллионов человек, но не на кухне, а в летающей тарелке, которая готовится к взлету, и мне было не до их юмора.

– Можно мне какой-нибудь ремень? – жалобно застонал я, но никто не услышал.

– Все готовы? – голосом капитана пиратского судна осведомился толстяк.

– Да! – закричал парень без подбородка.

– Естественно – махнув рукой, сказал модник в твидовых брюках.

– Нет!!! – вопил я, тряся ногами и боясь встать с места.

Собака снова моргнула, мотнула головой, приведя язык в хаотичное движение, и улеглась на пол.

Вокруг стали зажигаться пучки энергии, пол затрясся, а на нем и мой стул, зажегся красный свет. Стало жарче. Я вжался в стул и смотрел перед собой, как линии света медленно вырисовываются перед тарелкой, и она медленно начинает двигаться, сходит с места, стартует. Ярчайший свет захлестнул кабину, очертания сидящих передо мной стирались, комната исчезала, разваливалась, опадала, как листья падают с деревьев. Все стало белоснежно белым.

Мы попали в поле. Вернее, я попал. Все остальные, даже слабоумная псина, исчезли, как и тарелка и мой раскладной стул. Я стоял по пояс в высокой рыжей траве, надо мной небо было совершенно белым, идеально белым. Ни оттенка голубизны – белее снега. В общем – очень белое. Я не чувствовал ветра, но трава плавно шевелилась, двигаясь подобно морским волнам.

Обернувшись, я увидел абсолютно черное лицо. Белоснежные белки глаз ярко выделялись на абсолютно поглощающем свет лице. Мощные скулы четко выделялись из квадратного лица, крупный нос размеренно вдыхал воздух.

За черным человеком, сгрудившись в кучу, неподвижно стояли слоны. Десяток слонов. Они наблюдали, как и черный человек – за мной, не отрывая взгляда. Я взглянул на свои руки, пощупал траву – все реально.

Черный человек обогнул меня, шурша травой, как бумагой, и встал позади меня, так что мне пришлось обернуться. Теперь он стоял ко мне полубоком и снова смотрел в глаза.

В его взгляде, спокойном и в то же время задумчивом, казалось, роются мысли, подозрение, недоверие. Он изучал меня, оценивал, раздумывал, смогу ли я постичь то, что он хочет поведать мне, какие секреты хочет мне открыть.

Наконец, он развернулся и зашагал по траве, не оборачиваясь, зная, что я пойду за ним. И я пошел. Рыжая трава, тонкая, сухая и хрупкая, шелестела под ногами. На горизонте я не видел ничего, лишь бесконечное поле, траву и небеса. За собой я услышал топот, и когда обернулся, оказалось, что слоны следуют за нами.

Черный человек ушел далеко вперед, но я все еще не терял его из вида. Его движения, как мне показалось, были зажатыми, руки он держал по швам вдоль тела, и с каждым шагом его плечи вздрагивали от напряжения.

Мы шли так очень долго. Я нагнал моего молчаливого путеводителя, а слоны продолжали идти за нами, не издавая ни звука, кроме шума приминаемой их толстыми ногами травы. Меня напрягала тишина. Пауза слишком затянулась, и я заговорил бы сам, если бы не услышал вдруг размеренно резкий голос черного человека.

– Что ты знаешь? – спросил он, не оборачиваясь, продолжая идти, уверенный, что я иду сзади и могу слышать его.

– Ничего, мне еще ничего не…

– Что ты знаешь о мире? – перебил он меня.

Я замялся. Никогда прежде вопрос этот не ставили так прямо, и я не знал, с чего начать и как ответить. Его голос повторял вопрос у меня в голове. Я слушал его снова и снова, и мне хотелось еще. Это был голос вождя, голос вселенной.

– О мире? – усмешка слетела с губ – Даже не знаю, с чего начать – признался я.

– Ты думаешь, что знаешь так много? – тем же тоном, не повышая голоса, спокойно спросил он, но фраза кольнула меня.

Что я знаю? Как можно ставить вопрос вот так? В голове все сразу разлетелось, как голуби на площади. Если бы меня спросили, во что я верю или на что надеюсь – я бы легко ответил, но…