I

Все только и говорят, что о сегодняшнем дне. Сегодня, сегодня, сегодня. Какое охренительное сегодня, как же охренительно что сегодня – уже сегодня, и как же охренительно интересно все это выслушивать! О нем начали говорить месяц назад, и я, честно говоря, рад, что он наконец-то наступил. Надеюсь, он не разочарует и не ошеломит всех настолько, что они будут говорить о нем и после того, как он пройдет.

Помните всех запугивали концом света? В 2012 году все мы должны были умереть, потому что календарь майя заканчивался в 2012 году. Я в это не верил, потому что это абсурд. Хотя кто-то наверняка все еще сидит в бункере или еще где-то под землей, пережидая апокалипсис. Еще тогда я пролистал календарь в своем телефоне до конца, и он заканчивался вовсе не в 2012-м. Конец света ждет нас в самом конце тысячелетия, как говорит мой календарь, так что я его, к сожалению, не увижу. Если не проживу тысячу лет. Поэтому обращаюсь к вам, потомки, которым достанется все это после нас: расскажете, как и что, ладно?

Сегодня должно случиться примерно то же самое. Неизвестно откуда кто-то об этом прознал, но источник, наверное, надежный, раз все носятся по планете как бешеные. Все приняли это известие как факт, как нерушимую истину, а почему – я не знаю, это ведь просто бред! Все вдруг стали набожными, религиозными, все уверовали, как только им сказали, что…

Меня толкнули в плечо. Мимо пронесся худощавый подросток с красным флагом. Флагов сегодня я видел больше, чем за всю жизнь. Никогда не видел столько флагов. Просто дохрена флагов. Как будто всем нужно знать, откуда ты. Как будто если ты не будешь истово размахивать флагом своей страны, тебя посадят за измену, когда ты в нее вернешься. Так что все махали флагами. Как на параде.

Красные, белые, синие, звездочки, круглые красные пятна, линии, еще линии, вертикальные линии, орлы, птицы, животные. Все это на стенах, на окнах, на светофорах и столбах, это на автобусах и машинах, самолеты летят с огромным куском ткани, на котором что-то написано. У меня плохое зрение – для меня все это как пиксели. Сегодня я щурюсь на несколько десятков раз чаще. Потому что все здороваются.

“Привет! Уже сегодня!” – скажет кто-то, и пока я пойму, что не знаю его, он уже уедет к себе на континент. “Уже сегодня!” – схватит меня толстяк за плечи и потрясет. Или просто закричит. Завопит. Он ведь ждал этого всю жизнь, хотя и не верил ни в Бога, ни в черта. Да, так вот, что же сегодня за день…

Сейчас, сейчас я пройду сквозь толпу. Все идут прямо, я иду обратно, потому что мне туда нужно, а им просто нужно идти. Как и любой толпе, чтобы жить, ей нужно двигаться и что-то делать. Куча красных лиц, теплых и липких тел и шум – вечный шум тысячи разговоров. Если смотреть поверх голов, это было бы точной копией миграции пингвинов. Каждая пара плеч покачивалась то туда, то сюда, все шли медленно, на чуть-чуть подвигая то одну, то другую ногу, потому что места было катастрофически мало, а идти нужно было. Как зомби. Как океан, взволнованный легким ветерком. Как горная река, только что спустившаяся с вершин.

Я как мог расталкивал их, но они меня не замечали. Как фанатики. Изредка поднимаясь на носках, чтобы осмотреться, иногда подпрыгивая, они пребывали в каком-то возбуждении, каждый хотел добраться к центру пораньше, но там уже и без того было много народу. Идти дальше было некуда, но все шли.

Казалось, что сегодня праздник. День независимости от земли или что-то в этом роде. Общий для всех, один на всю планету. Это творилось везде, всюду толпы вывалили на улицы. Как в новый год, который все ждут с нетерпением. Но он наступает не одновременно для всех, у кого-то позже, у кого-то раньше. А сегодня – сегодня все по другому. Весь мир увидит это одновременно.

Это не комета и не астероид, не вспышка на солнце и не гибель луны. Это намного больше. Сегодня…

– Да, сегодня! – сказал кто-то и сбил меня с мысли.

Теперь я вслушивался в чужие разговоры.

– Я низкого роста и ничего не увижу – сказал чей-то женский голос.

– Нужно было сменить носки – ответил мужской, но не женскому голосу. А другому мужскому.

– Чертовски интересно, что там будет. Всегда было интересно узнать, а тебе? – вступил еще один, неизвестно чей.

– Не ругайся! – появился детский голосок.

Вместе с ними говорили еще сотни голосов, и разобраться в каждом мне было лень. Я гулял и отдыхал. По крайней мере, мне хотелось отдыхать, а от толпы я только уставал. Мне хотелось поскорее выбраться из нее и почувствовать прохладный воздух на своем теле. Но вместо этого толпа вдруг сгустилась и начала переть прямо, относя меня обратно. За четверть часа я продвинулся всего на несколько метров, и теперь отдаляюсь намного дальше.

Ко мне прижалось чье-то плечо, спереди на меня навалился мужик в объемной шляпе, в солнцезащитных очках и с дуделкой во рту. Выглядел он как футбольный фанат. Через секунду я понял, что он гудит мне в ухо. Из под белой футболки выпирало пузо. Справа от него какой-то взволнованный парень тянулся вверх, чтобы посмотреть, как все движется впереди, и наваливался все больше и больше. Я его легонько пихнул, чтобы он понял, что я здесь, и он опустился, посмотрел на меня беспокойно, потом на мужика в шляпе, потом оглянулся, снова повернулся и спросил о улице, по которой мы идем.

– Да, та самая улица – ответил мужик и подудел в дуделку.

– А где здесь угол рядом с 95-м домом?

– УУУ – засмеялся мужик – ну и занесло тебя, парень.

Мужик оглянулся, приподнялся, вытянул руку и помахал туда.

– Тебе туда, парень. Во-он там, видишь? Красный флаг на светофоре. Это угол. Кажется – он почесал затылок и у него немного съехала шляпа – нет, подожди. Вон он! – и он махнул рукой на другую сторону от светофора с флагом – Короче, дойдешь до светофора с флагом – там и спроси.

Парень кивнул и посмотрел на меня.

– Вы туда? – спросил он.

– Да, пытаюсь – ответил я.

– Я тогда с вами пойду. Вдвоем легче.

– Надеюсь – сказал я.

Мне показалось, что я разговариваю как старикан. “Да, пытаюсь”, “Надеюсь”. Односложные фразочки с примесью иронии и сарказма – все что нужно старикам, чтобы чувствовать себя все еще в форме.

Толпа стала напирать, а мы стали протискиваться между ними. Но, оказалось, стоило лишь обойти мужика с шляпой и дуделкой, в которую он непрестанно дудел, покрикивая в перерывах, и стало намного свободнее. Все спрессовались впереди, а тут люди только подходили к началу шествия к центру. Паломничества, можно сказать.

– Вы знаете, где угол рядом с 95 домом? – спросил парень.

– Нет, но вам же сказали, что это где-то здесь.

– Ну да – рассеяно согласился он и стал осматриваться, хотя почти ничего не было видно.

Здесь было намного больше флагов. Они как водная стена заволокли все, и мы будто пробирались через водопад. Разноцветный водопад из тканей. Бархатный водопад. Я посмотрел на парня: он, приоткрыв рот, обнажив свои немного кроличьи зубы, тревожно выглядывал из шествия, пытаясь найти между флагами просвет, в котором должен был быть светофор и улица с углом возле 95-го дома.

Перед глазами пестрили люди с флагами. Они были везде. Везде. Справа, слева, сзади и спереди, даже где-то сверху. Флаги били по лицу. Толпа снова сгущалась. И я вдруг напоролся на машину. Она стояла посреди дороги, водителя внутри не было. В толпе, похожей на реку, она играла роль камня. Ее все обходили, обтекали. Все, кроме меня – я в нее врезался.

Дороги перекрыли внезапно. Без предупреждений. Так что машин на улицах много, но людей больше. Свою я оставил где-то сзади. Если ее не разнесут к черту, вернусь за ней через несколько дней, пока все не уляжется.

Зона флагов нас миновала, и мы с тем парнем наконец увидели тусклый солнечный свет. Серые дома по бокам улицы тоже были увешаны флагами (они везде), поэтому тени шевелились. Людей становилось большое, народ прибывал, и в руках у них были не флаги, а… флажки! Маленькие, на белых пластиковых трубочках, которые вечно гнутся. Они ими размахивали и кричали, как будто идут на войну. Они стояли, готовые вот-вот ринуться вперед.