Четвертой была лохматая псина с глазами, смотрящими в разные стороны, и высунутым языком. Когда она двигалась, ее язык продолжал висеть, как тряпка, и болтался из стороны в сторону.

Никто не говорил ни слова, момент затянулся до невозможности. Я тоже молчал, пока дверь медленно продолжала распахиваться все шире, потом ударилась о шкаф с какими-то приборами и так же медленно поползла обратно ко мне. Когда она совсем приблизилась, я ее легонько оттолкнул и она, еще какое-то время покачавшись, наконец, застыла.

– Это опять он? – спросил молодой парнишка без подбородка.

– Да – раздраженно ответил толстый усач, смотря прямо на меня и нахмурив брови – Он.

Молчание. Мужик в твидовых брюках потер себя по вискам и, тяжело вздохнув, сказал:

– Ну, давай еще раз.

Я осмотрелся. Если бы рядом был кто-то, чей недоуменный взгляд я мог бы… мог бы? Меня захлестнуло чувство дежа вю, мне показалось, что все, что происходит, случалось прежде. Как будто в глубоком сне я уже стоял на этой или же похожей кухне и думал о том же самом.

На столе я заметил не разогретые контейнеры с едой, и понял, что жутко голоден. С того момента, как мы уехали из кафе, прошло уже по меньшей мере пол дня, а остановок мы не делали вовсе. Взглядом я отыскал микроволновку и разогрел еду.

В гостиной моя жена качалась вместе с не моей женой взад-вперед, как в трансе, и я захотел сказать что-то не своей жене в утешение.

– Колесо Сансары крутится, и ваш муж… – говорил я ей, и все как будто во сне. Наверное, я просто устал.

Чтобы развеяться и побыть наедине с собой, я вышел на улицу. Но стоило лишь мне оглянуться на дом, который казался пустым, и мною в еще большей степени овладело это поганое чувство. Где я мог это видеть? Последний раз я был здесь несколько лет назад, когда мы готовились к пикнику. Помню, мы стояли с ныне усопшим и следили за мясом, пока жены и его странный сын-одиночка возились в доме, и он сказал одну странную вещь. Странно, что он сказал всего одну странную вещь, потому что обычно странным казалось, если он говорил не странные вещи.

В общем, когда мы поехали на этот пикник… Я тогда сказал ему, что его патлы… Черт, да что со мной? Никак не могу сосредоточиться.

Остановившись, я упер руку в бок и взглянул на звезды. Я сразу узнал большую медведицу – она единственная, кого я могу точно распознать среди всей этой хаотичной вселенной. Она – мой кусочек упорядоченности в огромной пустоте, которая вовсе не подчиняется никаким законам физики или тому подобного. Нет, она их создает.

Краем глаза я заметил свечение, пробивавшееся сквозь листву наверх. Не думал, что там есть жилые дома. Может, это смачная вечеринка? Или что-то другое?

Все казалось мне жутко знакомым. Где же я видел все это? В моей голове роились то ли воспоминания, то ли призрачные видения. Никогда я не ощущал дежа вю так сильно, как сейчас. Те самые огни, что сверкают вдалеке, над деревьями. Я не знал, я почувствовал, что там найду все ответы. А если не найду – я хотя бы узнаю, что там их нет.

Я несся сквозь густой лес, мимо чернеющих столов. Все заволок туман, и практически ничего не было видно, лишь на миг из этой вязкой консистенции выскакивали мне навстречу гигантские темные столбы, чтобы исчезнуть тут же за моей спиной.

Становилось темнее, а туман сгущался, заволакивая пространство. Я бежал, пока бежать было возможно, но чем дальше – тем неровнее становилась земля. Вдалеке я видел холодные огни свечения и какие-то проблески теплого, дрожащего света. Позже я различил небольшие кустики огня, пожирающего траву, сломанные ветки, поваленные стволы деревьев. Лес превратился в месиво.

Взглянув наверх, я увидел, что верхушки деревьев спилены, и заметил, что срез заметно снижался, пока не исчезал впереди, за туманом. И я снова побежал.

Во все это было чертовски тяжело поверить, но еще более странным было то, что чувство дежа вю не оставляло меня ни на секунду – оно не проходило. Как будто я сам бежал здесь когда-то. Но хуже всего было то, что я как будто знал, что ждет меня впереди.

Я вынырнул из чащи на открытое пространство и замер, осматривая причиненный лесу ущерб. Огромная борозда взрытой земли тянулась вперед, огонь линиями разгорался на земле, деревья были просто раскиданы, как спички, разорваны надвое, раскрошены в щепки. А там, впереди, маячили яркие огни.

Как только я смог различить хоть какой-то смутный образ объекта, что смел деревья и врезался в землю с такой силой, мне стало не по себе. Это был вовсе не метеорит, как мне казалось раньше. Я не знал о чем думать, не знал, что делать. Я медленно пробирался меж деревьев, а в голове у меня крутилась лишь одна фраза: «что за хрень, что это за хрень такая, черт возьми».

– Что же это за хрень – шептал я себе под нос, ступая по трапу и взбираясь на тарелку.

– Что же это за хрень такая – бубнил я себе под нос еле слышно, когда крался по тускло освещенным коридорчикам внутри, раздумывая, куда свернуть.

– Что это за хрень, что это такое – шевелились мои губы, не издавая звуков, когда я откручивал вентиль, ведущий в темную, как мне казалось, комнату.

– Это опять он? – спросил, шепелявя, кудрявый, тыкнув в меня тонким пальцем, когда я отворил дверь и увидел внутри четверку – вместе с собакой.

– Да – ответил усач, смотря мен прямо в глаза и с ненавистью нахмурив брови – Он.

Тишина. Мужчина в твидовых брюках потер себя по вискам и, тяжело вздохнув, сказал:

– Ну, давай еще раз – сказал модник в твидовых брюках.

Собака продолжала сидеть, тупо вытаращив свои мелкие зенки-бусинки, с высунутым языком.

Худой и кудрявый встал, посмотрел на меня с каким-то равнодушно-усталым видом и зашагал утиной походкой к шкафчику, на котором аккуратно валялись какие-то странные приборчики. Нашарив нужный, он чуть подпрыгнул и улыбнулся, даже немного похихикал, кряхтя. На приборчике, который был похож на самодельный мини-компьютер со школьной выставки, кудрявый стал вводить сегодняшнюю дату, а время на час раньше.

Модник в твидовых брюках сунул руки в карманы своих твидовых брюк и присел задницей на приборную панель, а толстяк скрестил волосатые руки на груди и продолжал с ненавистью смотреть мне прямо в глаза.

Я мялся на месте, не находя ни слов, ни действий, уместных в данной ситуации. Мне подумалось: ведь нужно наладить контакт! Как же они передадут человечеству свои тайные знания о механике и физике? Хотя, не такие уж они и тайные, наверное, да?

А кто они? Что это за раса? Членистоногие? Крабообразные? Или креветкообразные? По мне, так они больше походили на креветок, чем на крабов. Если бы выбор стоял между креветками или крабами – я выбрал бы креветок.

– Мы… начал я и затих, увидев, что никто не обращает на меня внимания.

Модник в твидовых брюках старался незаметно поковыряться в носу и был так поглощен своим занятием, что не видел ничего другого. Тощий кудрявый водолаз все еще крутил кнопочки на своем приборчике, который стал испускать крохотные электрические заряды, и даже не поднимал от него взгляда. Только толстяк пялился на меня не отрываясь, но с ним я говорить совсем не хотел.

Я посмотрел на псину с высунутым языком, и мне показалось, что ее неоднозначный взгляд как бы говорил мне: да, я понимаю, прекрасно тебя понимаю.

Я громко прокашлялся, нарушив затянувшуюся паузу, и все подняли глаза на меня. Ну, кроме толстяка – он и без того на меня смотрел.

– Мы… – начал я, но снова запнулся.

Волнительный момент, черт подери, выпал на мою долю!

– Мы – раса землян – рады… приветствовать…

Я старался говорить как можно медленнее, чтобы креветкообразные могли занести мои слова в свои резисторы и правильно их перевести.

– Мы! – закричал я – Эм… Мир! Мир!

Мне не отвечали. Может, они хотят войны?

– Не нужно войны! Не нужно войны! – кричал я – Нет, ну какой смысл!? Не нужно!

Все трое переглянулись.

– Действительно – сказал толстяк – Какой смысл?