Шапиро работал в корпорации «Вестингауз», помогал создавать первую американскую ядерную подлодку «Наутилус». В середине 1950-х годов он открыл свою собственную корпорацию «Нумек», или «Ядерные материалы и оборудование», располагавшуюся в городе Аполло, штат Пенсильвания.

Корпорация снабжала ураном ядерные реакторы в Соединенных Штатах, но в ней всегда было необычно большое количество иностранных гостей, главным образом из Франции и Израиля. Эти визиты не прошли мимо внимания американской комиссии по атомной энергии, которая в 1962 году сделала корпорации выговор за плохую организацию службы безопасности и небрежное ведение документации. Проведенная в 1965 году рутинная проверка корпорации выявила на одном из складов недостачу 110 фунтов высокообогащенного урана, который используется для производства ядерного оружия.

Эксперты комиссии по атомной энергии не смогли доказать, что этот материал был отправлен за границу или что «Нумек» совершил какое-то преступление. Однако в ходе официальных проверок, которые продолжались 15 лет, была установлена пропажа 587 фунтов урана — количества, достаточного для изготовления 18 атомных бомб.

ФБР также провело расследование связей Шапиро с Израилем, но ничего определенного не обнаружило. Шапиро проверяли и другие федеральные ведомства, которые пришли к выводу, что ограниченные связи Шапиро с Израилем не требуют от него предусмотренной американским законодательством регистрации в качестве агента иностранной державы. И все же подозрение, что пропавший уран был отправлен в Израиль, к 1968 году превратилось в уверенность.

В дело включилось американское разведсообщество, полагавшее, что Израилю удалось получить значительное количество урана. ЦРУ и ФБР начали разработку Шапиро, установили за ним наблюдение и взяли на контроль его телефон. В ходе допросов он рассказал о своих контактах с Аврахамом Хермони, советником по науке израильского посольства в Вашингтоне, другими словами, резидентом «Лакам».

Израиль был обеспокоен новым подходом Америки к ядерной проблеме. В предшествовавший период благодаря влиянию лучшего друга Израиля, бывшего начальника внешней контрразведки ЦРУ Джеймса Энглтона, американские власти практически предоставляли Израилю полную свободу действий. Энглтон фактически защищал ядерные секреты Израиля. К 1968 году влияние Энглтона уменьшилось, а новый директор ЦРУ Ричард Хелмс с большим недоверием и подозрением относился к израильским действиям и мотивам.

Для выяснения обстановки в Вашингтоне 4 израильтянина, среди которых были Хермони, Рафи Эйтан и Аврахам Бендора (позже Шалом) из «Шин Бет», 10 сентября 1968 г. посетили завод корпорации «Нумек». При оформлении допуска со стороны американских властей Эйтан и Вендор выдали себя за «химиков» министерства обороны Израиля. Все они выполняли секретное задание «Лакама», ободряемые успехами, которых Бламбергу удалось достичь в восстановлении отношений с другими израильскими спецслужбами.

По возвращении в Израиль Эйтан и Бендор доложили, что Израиль еще пользуется доверием американских властей и может добывать в США уран. Не было никаких оснований свертывать эту незаконную деятельность.

В ноябре 1968 года в ходе совместной операции «Моссада» и агентов Бламберга Израилю удалось получить 200 тонн уранового сырья, упакованного в 560 железных бочек с надписью «Plumbat». На основании признаний Дана Эрта, сделанных им норвежской полиции в 1973 году, удалось установить, что германская химическая корпорация под названием «Асмара» через свои дочерние предприятия закупила уран у бельгийской компании «Societe Generale de Minaro». В Антверпене уран был погружен на пароход «Шеерсберг А», который плавал под либерийским флагом. В качестве порта назначения капитан указал Геную.

В Генуе пароход не появился и вообще исчез. Войдя в Средиземное море, судно пошло не на север, а на восток. Где-то между Кипром и Турцией оно встретилось с израильским грузовым судном. Когда через две недели «Шеерсберг А» появился в турецком порту Искандерун, урана на борту уже не было.

На самом деле судно принадлежало «Моссаду», и под этим пестрым одеялом из разных стран и компаний Израилю удалось получить топливо для ядерного реактора в Димоне. Ядерные организации Европейского сообщества были так изумлены этой дерзкой акцией, что просто решили не предавать инцидент огласке.

Еще одна дерзкая акция позволила Израилю получить дополнительное ядерное топливо из огромных резервов фосфатов. Обеспечение всеми этими материалами, а также хорошо известный факт, что Израиль получал уран непосредственно из Южной Африки, говорили о том, что в Димоне происходило что-то грандиозное: создавался арсенал ядерного оружия. Южная Африка стала тайным партнером Израиля в области ядерных исследований и ракетной техники.

К тому времени уже было понятно, что Израиль стал шестым членом ядерного клуба вместе с Соединенными Штатами, Советским Союзом, Францией, Великобританией и Китаем. Израиль об этом не объявлял, но для США все было абсолютно ясно.

С конца 1960-х годов американские спецслужбы следили практически за каждым ученым, приезжавшим в США из Израиля. Профессор Ювал Нееман, создавший немало образцов оперативной техники для «Амана», по прибытии в Пасадину, штат Калифорния, для участия в семинаре по физике обнаружил, что его подозревают во всех смертных грехах.

— Профессор, я из департамента, — раздался в телефонной трубке незнакомый голос, — мы можем встретиться?

Нееман решил, что ему звонил кто-то из научного отдела Калифорнийского университета, и охотно согласился на встречу. К его удивлению, при встрече телефонный собеседник представился как следователь министерства юстиции США.

— Вы полковник Нееман? — спросил американец.

— Да, — с некоторым замешательством ответил Нееман, удивленный тем, что к нему обращаются по его воинскому званию, и понимая, что он имеет дело с представителем ФБР. Израильтянин объяснил, что в начале 1960-х годов он действительно служил в военной разведке и имел звание полковника, но уже давно оставил военную службу и работает в Тель-Авивском университете.

— Но мы знаем, что вы все еще занимаетесь шпионажем, и предлагаем вам немедленно прекратить это.

Нееман категорически отверг это утверждение, и разговор на этом закончился. Это была явная попытка оказать на него психологическое давление, особенно после того, как он посетил Ливерморскую лабораторию около Сан- Франциско. С учетом тех подозрений в отношении Димоны, которые стали формироваться у Соединенных Штатов, визит в Ливерморскую лабораторию, занимавшуюся ядерными исследованиями, представлялся весьма симптоматичным.

Через несколько недель Нееман приехал в университет штата Техас в Остине и там к нему снова пришел представитель министерства юстиции, который потребовал, чтобы Нееман зарегистрировался как «агент израильского правительства».

Такой шаг просто подорвал бы репутацию Неемана как ученого и свел на нет его возможность общения с американскими коллегами. Если он станет официальным агентом иностранного правительства, возможности его передвижения в США будут ограничены. Нееман призвал на помощь все свои связи, чтобы избежать регистрации. Он обратился к своим старым друзьям, в том числе «к отцу» американской ядерной бомбы Эдварду Теллеру и влиятельному сенатору от штата Техас Джону Тауэру.

Но спасли его в конце концов не эти связи, а сотрудничество США и Израиля в области разведки. Представитель «Моссада» в Вашингтоне напрямую обратился в ЦРУ и попросил оставить Неемана в покое.

Между тем другие израильтяне — некоторые с опытом работы в разведке, другие в качестве любителей — занимались сбором разведывательной информации в США. Если речь шла о научных исследованиях, то за этим, как правило, стоял «Лакам».

Самое поразительное в истории «Лакама» заключается в том, что, несмотря на активную шпионскую деятельность, иностранные разведки долго не подозревали о существовании этой организации. В секретном докладе ЦРУ об израильской разведке, подготовленном в 1966 году, содержится утверждение, что разведка Израиля активно работает в научно-технической сфере, но ни «Лакам», ни «Бюро научных связей» не упоминаются.