Харел всеми силами старался воспитать у своих сотрудников чувство гордости от принадлежности к эксклюзивному братству. «Вы редкие существа в заповеднике», — говорил он своим подчиненным. Такую похвалу было очень приятно слышать. Все они, конечно, пришли в разведку не ради денег. Зарплата сотрудников «Шин Бет» и «Моссада» ничем не отличалась от зарплаты сотрудников других гражданских служащих — по западным стандартам очень мало, — правда, зарплата сотрудников, находившихся за рубежом, была примерно в два раза выше. Работа была сложной и опасной, рабочий день — бесконечным. Единственное, что Харел мог сделать, — это создать у своих сотрудников ощущение, что они находились под защитой.
Агенты Харела знали, что одной из привилегий их службы были поездки за рубеж, в то время почти недоступные для простых израильтян. Это распространялось также и на сотрудников административного управления, техников, секретарей, механиков, которых периодически направляли за рубеж в качестве курьеров или охранников.
За это Харел требовал абсолютной лояльности и полной преданности делу и сам подавал пример. Даже во время своих частых зарубежных поездок в Европу, США и Южную Америку он никогда не позволял себе останавливаться в дорогих отелях или обедать в дорогих ресторанах.
Когда в 1950-х годах в Израиле были введены жесткие ограничения на вывоз валюты за рубеж, сотрудникам разведывательных служб разрешалось вывозить намногим больше 100 долларов, разрешенных обычным гражданам. Все понимали, что эти деньги использовались главным образом в оперативных целях, например для подкупа нужных людей. Сам Харел, возвращаясь из-за рубежа, немедленно сдавал оставшиеся деньги в банк тель-авивского аэропорта Лод.
От оперативных работников не требовалось представления каких-либо документов, подтверждающих расходы. Кто же согласится дать расписку в получении взятки? Для подтверждения расходов достаточно было письменного отчета самого оперативного работника. За этой системой доверия, однако, была сильная рука. Самым страшным грехом в разведке считалась ложь. Один старший сотрудник «Моссада» вспоминает: «Нас учили лгать, воровать и строить козни против наших врагов, но мы не могли допустить в своих рядах коррупции. Мы должны были следить за тем, чтобы наши моральные стандарты оставались высокими».
Если работника разведки уличали во лжи, даже по поводу каких-то нескольких долларов, или если он не мог дать удовлетворительного объяснения по поводу своих расходов, его случай становился предметом дисциплинарного разбирательства на заседании специального внутреннего суда разведки. Суд проходил под председательством профессионального гражданского судьи, который давал клятву о неразглашении секретов. Любой работник, признанный виновным в использовании своего служебного положения в целях контрабандного ввоза в Израиль предметов бытовой техники, подвергался штрафу и строго предупреждался. В особо тяжких случаях коррупции работники увольнялись.
Именно такой случай произошел с работником «Моссада», который поддерживал связь в Европе с двумя агентами-арабами, приезжавшими к нему из арабской страны. На протяжении нескольких дней он угощал их в дорогих ресторанах и даже ходил с ними в бордель. По возвращении в Израиль оперативный работник представил подробный отчет о расходах, в том числе на проституток. Это не поправилось его руководителю: «Я понимаю, что агентам надо платить, но с какой стати Израиль должен оплачивать вам проституток?»
Оперативному работнику объявили выговор, и финансисты «Моссада» решили повнимательнее изучить его прошлые финансовые отчеты. Там тоже были выявлены сомнительные расходы. Работник был уволен без выходного пособия.
Несмотря на то, что Харелу одновременно подчинялись «Шин Бет» и «Моссад», он не смог предотвратить колоссального и до сих пор не вполне ясного провала военной разведки, произошедшего в Египте в середине 1950-х годов. До сих пор официально замалчиваемый, но тем не менее самый громкий шпионский скандал в истории Израиля — целая серия провалов и попыток скрыть их — стал известен как «дело Лавона», по имени министра обороны Пинхаса Лавона, которому этот скандал стоил должности.
Египет являл собой весьма плодотворное поле деятельности для «Моссада» и военной разведки «Амана». По традиционному распределению сфер интересов «Аман» сосредоточивался на сборе разведывательной информации о вооруженных силах граничивших с Израилем арабских стран, в то время как «Моссад» вел разведку по всем странам.
Египет как самая крупная арабская страна представлял первостепенный интерес и заслуживал внимания обеих разведок. Однако подразделение «Амана», известное как «подразделение 131», оказалось в очень сложном положении в результате плохо спланированной операции, которая началась с отправки в Каир в мае 1951 года Аврахама Дара.
Работа у Дара шла на удивление хорошо, учитывая, что у него был серьезный недостаток. Внук еврея, родившегося в Адене, он был довольно смуглым, что не совсем вязалось с его английским паспортом. Но он в совершенстве владел английским языком и имел опыт оперативной работы в «Алии-Бет». Во время войны 1948 года он был в отряде «Палмах». Дар был вполне надежным человеком, но не выделялся аналитическими способностями и не обладал качествами лидера. В Египте он выступал под именем Джона Дарлинга, представителя английской электронной компании. «Имя Дарлинга, — вспоминал впоследствии Дар, — было выбрано не случайно. В Египте был английский офицер с такой фамилией, и мои «семейные связи» могли оказаться полезными».
После того как Дар обосновался в Египте под своей новой фамилией — даже настоящий Дарлинг поверил в то, что они являются родственниками, — он начал заниматься тем, ради чего его сюда направили: создавать агентурную сеть, которая в нужный момент будет выполнять секретные задания. Дару удалось создать две агентурные группы из молодых евреев» которые поддерживали Израиль. В 1952 году их даже тайно вывозили в Израиль для специальной подготовки.
Почти все египетские сионисты были дилетантами» и инструкторам «подразделения 131» с большим трудом удалось обучить их элементарным вещам вроде тайнописи, приему шифрованных радиопередач» которые были для этих второстепенных агентов чем-то вроде ядерной физики. Однако никто в израильском разведсообществе не протестовал. Были, правда, и исключения, и среди них Эли Коэн, который спустя десятилетие стал «лучшим шпионом» Израиля.
Один из агентов, молодая женщина по имени Марсель Нинио, на полученные от Израиля деньги открыла туристское агентство. Обладавшая привлекательной внешностью, Нинио была связником между двумя агентурными группами.
В начале 1952 года группа националистически настроенных египетских офицеров, поддерживавших тайные контакты с двумя высокопоставленными сотрудниками ЦРУ на Ближнем Востоке — Кермитом (Кимом) Рузвельтом и Майлзом Коуплендом, стала готовить государственный переворот с целью свержения короля Фарука. В июле того же года заговор увенчался успехом. Руководители заговора провозгласили республику и пригласили сотрудников ЦРУ в качестве своих наставников. В конечном счете из этой среды в 1954 году вышел подлинный лидер, подполковник Гамаль Абдель Насер. ЦРУ помогало обеспечивать личную охрану Насера. Израильская разведка знала о таких особых отношениях, и это ей совсем не нравилось.
Агентурные группы находились в состоянии «спячки» в течение трех лет, и вот в 1954 году по радио был подан условный сигнал к началу операции «Сусанна». Целью операции была дискредитация националистического арабского руководства. Но агентурными группами «подразделения 131» теперь уже руководил не Дар, его сменил Аврахам Зайденверг.
Зайденверг был сыном австрийского политика-еврея. Его отец погиб в нацистском концлагере. Молодой Зайденверг переехал в Израиль и сменил имя на Аври Эль-Ад. Во время войны 1948 года он отличился в отряде «Палмах». В 22 года он уже имел звание майора, но его армейская карьера была перечеркнута, когда он в одной из оккупированных арабских деревень опустошил холодильник в доме, за что был отдан под суд.
