«Мушкетеры» провели между собой неофициальное распределение обязанностей. Кимче отвечал за связь с американцами, Нимроди из Лондона и Женевы обеспечивал финансирование, Швиммер обеспечивал проблемы транспортировки.

С американской стороны круг людей, осведомленных об этой операции, расширился. Министру обороны Уайнбергеру эта операция не нравилась, но он оказался втянут в нее в силу того, что Пентагон должен был пополнять израильские арсеналы после отправки ракет Ирану. Такое условие поставил министр обороны Рабин.

В августе и сентябре 1985 года зафрахтованный Швиммером самолет доставил в Иран 508 ПТУРСов. Сумма сделки — 5 млн. долларов. После 16 месяцев, проведенных в неволе, был освобожден священник Бенджамин Уэйр, и бартер «люди — оружие» взял старт с обнадеживающими результатами.

Кимче окунулся в гущу этой тайной операции, формируя свои собственные «периферийные» альянсы. Нимроди удалось поставить так хорошо знакомый и близкий ему Иран во главе повестки дня Израиля да при этом еще получить приличную выгоду. Швиммер осуществил свою давнюю мечту — служить сионизму за штурвалом самолета. Перес станет ключевой фигурой, совершавшей этот блестящий прорыв. И все они получат благодарность президента Рейгана за возвращение столь милых его сердцу американских граждан.

Все надежды «мушкетеров» были разрушены в один миг в ноябре того же года в результате неудачных полетов ракет «Хок». Иранцы были в ярости, но, что более важно, американцы утратили веру в «трех мушкетеров». Однако сама идея была слишком заманчива, чтобы от нее полностью отказаться. Американцы, так же как и Перес, жаждали продолжения. Рабин, однако, настаивал на смене руководства операцией с израильской стороны, но «Моссад», все еще гневаясь, отказался пошевелить пальцем.

Нужно было найти новый канал. Перес как мастер политической интриги, не моргнув глазом, отказался от услуг «трех мушкетеров» — даже от своего старого друга Швиммера. Теперь вся надежда была на Амирама Нира.

В свои 35 лет Нир выглядел слишком молодым для участия в международных операциях такого масштаба, но его амбиции были безграничны. Как советник президента по проблемам антитерроризма он представлял новое поколение израильских оперативников. Амирам Ни родился в 1950 году, и над ним не довлел традиционный опыт тех, кто начинал борьбу в подполье еще до получения независимости.

К сожалению для Нира, у него не было даже боевого опыта. Он служил в армии в качестве репортера на радио министерства обороны и, к несчастью, в результате автомобильной аварии потерял один глаз. Некоторое время он, как Моше Даян, носил черную повязку, пока ему не сделали протез.

Нир преуспел как журналист и стол хорошо осведомленным обозревателем телевидения по военным вопросам. Этот баловень судьбы женился на дочери Мозеса, одного из газетных магнатов Израиля.

Остро ощущая свою неполноценность в когорте воинов, Нир на год поступил добровольцем в армию и стал подполковником в резервном танковом батальоне. Удовлетворив свои амбиции, он обратил взор в другом направлении и стал помощником лидера оппозиции Шимона Переса.

Все еще работая над своей докторской диссертацией в Центре стратегических исследований университета в Тель- Авиве, он неожиданно оказался сотрудником аппарата премьер-министра, специалистом по проблемам терроризма, когда в 1984 году Перес возглавил правительство национального единства.

Однако разведывательное сообщество не признавало Нира. Это был чужак, не прошедший настоящей школы. Разведчики вообще не особенно жалуют журналистов. Секретные службы также были недовольны тем, что Перес изгнал ветерана разведки Рафи Эйтана и приблизил к себе Нира.

Новый советник по контртеррору изо всех сил старался убедить руководителей разведки, что он заслуживает доверия. Сначала Нир надеялся получить еще и должность руководителя «Лакама», не зная, что как раз в это время Рафи Эйтан был по горло занят работой с Поллардом в Америке. Нир также прицеливался на пост директора «Шин Бет», надеясь занять его после того, как истечет срок пребывания там Йозефа Хармелина, а долгосрочные амбиции Нира простирались вплоть до «Моссада». Но сперва он должен был добиться того, чтобы его стали принимать всерьез. И Нир начал осваиваться в причудливом мире той работы, которую он только что получил.

Пост советника премьер-министра по антитерроризму был создан Голдой Меир, которая в период после трагедии в олимпийском Мюнхене хотела иметь своего собственного советника по этой проблеме. Год спустя после провала разведки в Мехдале и войны 1973 года она подтвердила это желание. Советник должен был усовершенствовать процесс принятия решений в войне с терроризмом. Нир с его аналитическим умом рьяно взялся координировать работу служб разведки и безопасности.

В качестве модели, которой нужно было следовать, он указывал на попытку палестинских террористов захватить арабское судно, шедшее из Йемена. Обнаружение и сопровождение судна в водах соседних арабских стран являлось прерогативой «Амана». Как только судно приблизилось к территориальным водам Израиля, ответственность перешла к военно-морским силам. Террористы планировали высадиться на пляже в Тель-Авиве, и это требовало участия полиции. Потом они намеревались прорваться в служебный комплекс зданий Кирия и захватить генеральный штаб. Этого должна была не допустить армия. Рядом со штаб-квартирой армии располагался офис министра обороны Рабина. Охрана министра входила в компетенцию «Шин Бет».

Кто-то в правительственной бюрократии должен был позаботиться, чтобы это нападение было сорвано. В данном случае военно-морской флот встретил террористов на подходе к берегу, торпедировал судно и захватил нескольких террористов в плен. Нир старался убедить разведсообщество в том, что успех был обеспечен его мудрым руководством.

Последним доказательством того, что он может стать руководителем разведсообщества — принцем тайного сообщества — стал отказ Нира от его прежней разговорчивости, свойственной журналисту. Ветеран пера стал игнорировать своих коллег в средствах массовой информации.

Когда Нир смог проявить свои координаторские способности на иранском направлении, он почувствовал, что ему выпала редкая возможность создать на базе своей должности новое подразделение разведки. Он нашел духовного собрата в лице Оливера Норта. Оба — Норт и Нир — были подполковниками, оба любили секретность и четкую организацию. Они познакомились в ходе тайных телефонных переговоров, когда израильтяне помогали Соединенным Штатам следить за движением лайнера «Ахилле Лауро», захваченного террористами в октябре 1985 года.

Именно Нир как координатор по контртерроризму информировал американцев о том, что Израиль перехватывает переговоры палестинцев, захвативших судно, с их лидером Абуль Аббасом в Египте. Шеф «Амана» Ехуд Барак, чье агентство прослушивало и записывало переговоры, в интервью американскому телевидению «проиграл» эти пленки с помощью портативного магнитофона.

Уверенный в том, что он пользуется поддержкой «клуба премьеров», Переса, Шамира и Рабина, Нир почувствовал, что может начать строить совместные планы с Нортом по развертыванию всемирного крестового похода против терроризма. Его первым заданием в декабре 1985 года стало оживление иранской операции.

Нир без особого труда завоевал доверие Белого дома — его главным антрепренером в Вашингтоне был Оливер Норт. Однако для того чтобы войти в доверие к иранцам, было недостаточно одного умения «работать локтями» и выкидывать всякого рода «штучки». Одним из таких его трюков была встреча в лондонском казино, преследовавшая две цели: доказать, что «три мушкетера» были отстранены от дел, и продемонстрировать иранцам, что Нир был человеком Переса.

Первоначально Нир планировал использовать визит своего шефа в Лондон в январе 1986 года для встречи с Маргарет Тэтчер и там представить самого Переса Норту и Горбанифару. Иранец, однако, поставил в известность об этом плане своего старого приятеля Нимроди, а тот в свою очередь информировал Швиммера, который немедленно прилетел в Лондон и потребовал объяснений, почему их поменяли на Нира. Премьер-министр все отрицал, и встреча с Горбанифаром не состоялась.