На первый взгляд все было в порядке.

Не убирая анальный расширитель, Санчез начал осторожно проникать в раскрытый задний проход подопытного пальцем, вдумчиво ощупывая пульсирующие стенки.

Во всем этом не было ничего особенного, интимного и уж тем более приятного.

Обычный профилактический осмотр.

Но при одном только виде мелкого, стоящего перед ним на четвереньках со спущенными штанами и тихо скулящего сквозь стиснутые зубы, извращенный разум ученого потихоньку начал съезжать не на те рельсы.

Да и медицинский инструмент, втиснутый прямо в тугую, но податливую задницу, добавлял этому зрелищу своеобразного притяжения.

Рик даже на секунду задумался о покупке вибратора — так, промелькнула мыслишка.

Почему-то в их случае некоторые врачебные манипуляции иногда приводили к непредсказуемым результатам, вспомнить то же прорезывание гребня или тот случай, когда Морти ни с того ни с сего начал приставать к нему во время перевязки…

В конце концов, некоторые ведь любят играть в доктора, правда?

Рику стало немного жарче.

Судорожно облизнув губы, он отложил расширитель в сторону и объявил внезапно охрипшим голосом:

— Радуйся, пес, в тебе никто не поселился…

И, опустив ладони на бедра Морти, без особого труда подтянул его к себе поближе.

— … но сейчас определенно кто-то войдет.

— Рик, что ты… ааах, боже!..

Покраснев до ушей, парень зажмурился и прикрыл рот рукой.

— Не на… Рииик!

Но весь его вид уже говорил, как ему “не надо”.

— Н-ну что, засранец, н-нравится, когда… когда дедушка тебя лижет?..

Рик сам не знал, что на него нашло.

Он делал просто потому что… так захотелось.

Да, именно этого он и хотел — как ублюдок, стоять полусогнутым позади Морти, работая языком, вылизывая его мошонку и промежность…

Мимолетному привкусу вазелина, скорее всего, было суждено остаться во рту надолго.

Захочет ли после такого пиздюк с ним когда-либо целоваться?

Мимолетное опасение тут же испарилось без следа, когда мужчина услышал довольное урчание.

Кажется, он все делал правильно.

Но долго играть в одни ворота ему не хотелось.

— Иди ко мне…

С волшебным нажатием педали на полу операционный стол чуть опустился, давая больше удобства.

Встав на колени, Морти прижался спиной к груди Рика и, откинувшись головой ему на плечо, выдохнул.

— Ч-что ты со мной творишь…

— То же самое м-могу спросить и у тебя, — ехидно ответил Рик, одной рукой бесцеремонно забираясь под свитер парнишки — что за хрень он повесил на шею? — а другой касаясь его возбужденного члена. — Моя маленькая похотливая сучка…

Разве это не было восхитительно?

Забыв обо всем на свете, Рик наслаждался телом своего монстра и осознанием полной над ним власти, и пусть где-то в глубине души он понимал, что обида, страх и тревожные мысли вернутся к нему совсем скоро — плевать, ведь это будет потом!

Сейчас же он вовсю ласкал Морти.

Вел рукой по животу, покрытой чешуей груди, теребил соски, пока утробно рычащий бистиконец, обняв его одной рукой за плечи, целовал в шею, от страсти забыв спрятать клыки.

Но Рик даже не стал напоминать об этом — ему просто было похуй, ведь даже секундная задержка в перспективе казалась невыносимой.

А боль, как ни странно, лишь добавляла в происходящее перчинки.

— Мо-морти, я щас… щас сдохну, если тебя не выебу…

— Так выеби, — довольно дерзким тоном ответил малец, напоследок слегка прихватив губами мочку его уха. — Неужели тебе нужно ос-собое приглашение?..

Этот недоносок определенно нарывался.

К счастью, никакой подготовки уже не требовалось, и Рик, приставив член к растянутой и смазанной дырке, прохрипел:

— Ну, держись…

И вошел одним резким движением, сразу на полную.

Нежности в этот раз было минимум — один неприкрытый порыв полуживотного влечения да желание забрать без остатка все, что только можно.

До последней гребаной капельки пота на лбу его зверя.

Их тела сталкивались с громкими пошлыми шлепками, что резко контрастировало со всем холодным окружением подземной лаборатории.

Внутри у Морти было так замечательно тепло и туго, что для Рика перестало существовать что-либо, кроме удовольствия, грубых беспорядочных толчков и хныканья мелкого — у того почему-то даже стоны наслаждения часто звучали жалобно…

Рик не сразу понял, что руки, которыми он прижимал к себе Морти изо всех сил, дрожали.

Не сразу он и осознал то, что все время повторял одно и то же слово.

— Мой… мой… моооой…

Все снова было под контролем.

Больше всего на свете Санчезу хотелось просто оттрахать мелкого во всех возможных позах, чтобы у того ноги не сходились и голос сел от криков, чтобы он раз и навсегда запомнил, кому принадлежит на самом деле, но предел уже был близок — пара последних, особо интенсивных толчков, хриплый стон и экстаз, растекшийся по телу ватной слабостью…

Морти, доведя сам себя до кондиции рукой, с тихим всхлипом выплеснул на ладонь семя.

Они оба дышали так, будто пробежали марафон, но насущные дела не ждали.

— На, — достав из-под стола рулон бумажных полотенец, ученый оторвал кусок и протянул его юноше, чтобы тот вытерся от спермы.

Делая то же самое, Рик вдруг вздрогнул, подскочив на месте.

Он только что понял, что перепутал абсолютно безопасный Кристаллион-629 с кишащим паразитами Кристаллионом-296!

Но на всякий случай решил об этом не говорить.

Морти сидел с абсолютно потерянным видом.

Машинально, будто находясь где-то в своих мыслях, вытерся, а потом, слегка морщась, надел белье.

Рику почему-то стало не по себе.

Не такую печальную физиономию ему хотелось бы видеть после секса!

Но вопрос, прозвучавший вдруг в полной тишине, ударил его под дых куда сильнее, чем он мог представить.

— Рик, зачем ты наврал мне про войну?

Скрипнув зубами, дед отвернулся.

“Нашел же, о чем и когда спросить, придурок”, — устало подумал он, потирая лоб.

И что? Что он мог сказать?

Врал, потому что не хотел лишиться подопытного образца? Потому что просто — не хотел? Потому что дал обещание Бет? Потому что счел лежащую в руинах послевоенную планету не лучшим местом для ребенка? Потому что привык или даже, господи прости, привязался? Какой ответ он мог дать?!

В операционной повисла напряженная тишина.

— Рик!

Это обращение, в котором уже звенел металл, ударило по слуху, и Рик поморщился.

— А какая разница? — глухо отозвался он, закрывая глаза.

— Ч-что?..

— Какая, нахрен, разница?! — повторил он уже куда громче, резко разворачиваясь. — Это уже случилось, и ничего не исправить. Пр-эээ-сто смирись, пес!

— Н-но… ты же мог отправить меня д-домой, — Морти выглядел совсем уж растерянным, и почему-то это взбесило Рика до трясучки. — Почему ты этого не сделал?

— Это тебя… тот хмырь подговорил об этом спросить?..

Он уже толком не понимал, что несет.

— Раз он такой замечательный — вали к нему! — заорал он, как сумасшедший, на бедного парня. — Вали, сука, я тебе, блядь, вещи помогу собрать! Катись на свой Бистикон, и чтоб больше я тебя не видел!!!

Зачем Рик это сказал? Он же совсем так не думал!

Но уязвленное самолюбие никак не желало мириться с происходящим, заставляя выкрикивать эти ужасные слова…

У Морти задрожали губы.

Спрыгнув с операционного стола, он отвернулся от дедушки и тихо сказал:

— Да, мы с ним здорово п-провели время, и, — мальчик зашмыгал носом, — и он добр ко мне, н-но… Ты ведь понимаешь, что я не смогу разорваться м-между вами двоими?..

С этими словами он вышел.

Слушая, как он поднимается в гараж по лестнице, Рик выругался сквозь зубы.

Потер виски.

И решил, что ему срочно нужно выпить.

Ученый сам до конца не понимал, зачем ему все это.

С Морти никогда ничего не бывало просто.