Гримуар атаковал снова, тяжелые страницы зашелестели, будто на них дул разбушевавшийся полтергейст, синие тени, похожие на тонкие лапы, соскользнули с них и потянулись к сжавшейся от страха добыче. Но в последний момент инстинкт самосохранения отвесил жертве хороший пинок, и та увернулась от загребущих лап, задев стоящий у двери скелет, который тут же стал заваливаться набок. Гримуар рванулся вперед, подпрыгнул, но проклятая цепь была слишком коротка. И в тот момент они все застыли: гримуар — в прыжке, скелет — в падении, а гость — со вскинутыми руками.
«Так лучше», — подумал довольный собой Риддл и тихо свистнул, разрушив чары тишины. Из дальнего угла донеслось тихое шебуршание, отворилась тяжелая крышка сундука. Оттуда, клацая и дребезжа, высыпала целая ватага черепов и черепушек: козьих, крысиных, лисьих, собачьих, волчьих, вороньих и жабьих. Черепа держались на тонких, как хворостинки, ножках, а из глазниц лился золотистый свет. Внутри каждого из этих отполированных до блеска краниумов томился дух огня. Пристанище им выпало незавидное, а с другой стороны — чего еще ждать от Риддла. Он был магом не только темным, но и практичным и, принеся зверушку в жертву, не позволял ее бренным останкам пропадать зря.
Черепа рассредоточились по лаборатории, и, озаренная приглушенным светом, она приобрела обжитой и на свой лад уютный вид. Но даже теперь, когда Том без труда мог разглядеть непрошеного гостя, он не сразу узнал в нем Гилдероя. Лицо того было скрыто под толстым слоем буро-малиновой жижи, а свои знаменитые белокурые локоны он убрал под черную сеточку. Китайский шелковый халат, накинутый поверх легкой пижамы, стараниями не в меру шустрого гримуара превратился в живописные лохмотья.
Сеси решилась подбежать поближе к застывшей фигуре, но вдруг остановилась, чихнула и спешно попятилась назад. В чем бы Локхарт ни вымазался, пахло это хуже, чем отвар из пауков, поганок и волчьих кишок. Вонь легко перебивала запах жженой кости от фонариков-черепков.
Гримуар отмер и сразу же сделал еще одну попытку отхватить от Гилдероя кусочек посочнее, но Том усмирил его парой фраз на неизвестном языке. Тени-щупальца снова втянулись внутрь. Напоследок фолиант встал вертикально, страницы зашевелились и раскрылись на средневековой гравюре, изображавшей сожжение чернокнижника. Жгли пособника темных сил живьем, и художник не жалел сил, изображая муки и корчи. Убедившись, что Риддл его намек уловил, гримуар закрылся и упал на пол, даже уменьшился в размерах, чтобы со стороны казаться безвредной книжкой.
Дальше пришла очередь Локхарта — как только заклинание отпустило и Гилдерой снова смог двигаться и говорить, то тут же принялся возмущаться:
— Что за коварство — разбрасывать на пути честных колдунов хищные книжки?! Этому артефакту еще повезло: не застань он меня врасплох, ему пришлось бы собирать свои страницы по клочкам. Я как раз собирался применить одно мощное боевое заклятие, когда ты вмешался.
— Не стоит меня благодарить, — буркнул Том, хотя у Гилдероя этого и в мыслях не было. Наоборот, он бы еще долго выражал свое негодование и сетовал на коварство Риддла, укравшего его честную победу, но тот быстро пресек его излияния одним простым вопросом: — Зачем ты пришел?
Локхарт возвращал утраченное самообладание быстрее, чем саламандра отращивала потерянный хвост. И, хотя внезапное столкновение с гримуаром потрепало ему не только халат, но и нервы, он смело двинулся вглубь владений Риддла, обводя их взглядом конкистадора, стоящего на берегу Нового Света. Самому Тому в данном случае отводилась роль туземца, которого следовало приобщить к цивилизации. Конечно же, он не оценил выпавшей ему чести, с трудом подавил зевоту и попытался стряхнуть с себя остатки сна.
— Ты спрашиваешь, зачем я здесь? Почему я вскочил ни свет ни заря, почему, презрев опасности и коварные ловушки, явился в это логово порока и беззакония? Естественно, я здесь не собственному желанию, а из-за возмутительного деяния, о котором ты, не сомневаюсь, прекрасно осведомлен. И не следует напускать на себя невинный вид. Я знаток человеческих душ, и меня не проведешь! Так что посмотри мне в лицо и скажи, что случилось.
Том встал, потянулся и попробовал честно (а внезапные подъемы, совмещенные с недосыпом, всегда пробуждали в нем тягу к откровенным высказываниям) ответить на вопрос:
— В дом пробралась кикимора и нагадила тебе на лицо, — это предположение так и напрашивалось, стоило хотя бы мельком взглянуть на Гилдероя, а когда тот подошел поближе и волна тошнотворного запаха окатила Риддла, то сомнений не осталось. Здесь постаралась весьма злокозненная нечисть, которая к тому же не брезговала даже самыми отвратительными отбросами, раз на выходе получилась настолько вонючая куча.
Но Локхарт пропустил его ответ мимо ушей, увлекшись своим монологом — бойким, цветистым и бесконечно долгим. Его язык молол без устали, а глаза не забывали смотреть по сторонам — вдруг здесь удастся найти пару-тройку занимательных деталей для новой книги. Детали создают реалистичную атмосферу, а именно ее ценили читатели и критики. По лаборатории он расхаживал без всякого страха, ведь Гилдерой искренне верил в свою смелость, и его уверенности ничего не грозило. До первого взгляда вверх. Демоны затаили дыхание в ожидании, им очень хотелось полюбоваться на еще одного смертного, который от страха грохнется в обморок.
Размотанные свитки валялись вокруг стола, будто бинты для мумии великана. Посреди комнаты торчал гигантский громоотвод, одна стена была полностью скрыта за высоким стеллажом. На полках стояли сосуды самых разных цветов и форм, сделаны они были в основном из стекла. В одних ждали своего часа элементали, в других метались беспокойные духи. Их искаженные злобой лица виднелись за тонким стеклом, но пробки, запечатанные колдовскими знаками, не пропускали злобные вопли. И оставалось лишь гадать, какие именно проклятия они выкрикивали в адрес Тома Риддла.
Еще вдоль стен стояли странные сложные приборы; самые простые из них выглядели, как вывернутые наизнанку часы, другие — как странное хитросплетение из проволоки, проводов и железяк с костями, магическими камнями и амулетами. Неизвестная простым смертным сила заставляла шестеренки вращаться, поршни — ходить туда-сюда, а стрелки — дрожать и дергаться. Предназначение этого чародейского инструментария оставалось для Гилдероя тайной, но странные штуковины произвели на него неизгладимое впечатление, которым непременно следовало поделиться с читателями.
И все это время слова лились из него стремительным потоком, в котором поймать умные мысли (если, конечно, они там присутствовали) было так же сложно, как ухватить юркую форель в настоящей речке. Том и не пытался; он посмотрел на свои босые ноги и обвел взглядом лабораторию, ища пропавшую обувь. Мантия была расстелена на полу, рядом стояли початая бутылка и пузатые бокалы. Сеси осторожно подошла к ним, принюхалась, но тут же отвернулась, брезгливо поведя усами. А ботинки будто пикси унесли. Риддл машинально поднял и встряхнул мантию, представляя, как он отловит мелких засранцев, а потом из принципа распихает их по бутылкам вместо корабликов.
— Том! — Гилдерой задал вопрос и теперь нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая ответа.
— Да?
— Ты меня слушаешь? Я спрашиваю, что мне теперь делать?
— Умыться, — осторожно предложил Том. — И мыла я бы на твоем месте не жалел.
Локхарт в ответ уничижительно фыркнул.
— Умыться! Это омолаживающая маска из секрета желчного пузыря единорога. Она должна полностью впитаться в кожу.
— Не боишься, что желчь в голову ударит? — Том слышал, что красота требует жертв, но ему не приходило в голову, что этими жертвами будут старики, беременные и слабонервные — в общем, все те, кого нынешний вид Гилдероя способен напугать до смерти.
— Я тебе говорил, что Портсмут пропал. И, уверен, без тебя здесь не обошлось.
— Я его уволил.
— А кто теперь приготовит мне витаминный напиток? Ты об этом подумал, когда увольнял нашего единственного слугу?! Я признаю, что жить с гением вроде меня трудно. И в любой другой момент я бы с пониманием отнесся к твоим попыткам привлечь мое внимание. Но не сегодня. Сегодня я хочу получить свой витаминный напиток. И делай что хочешь, хоть заключай сделку с демоном, но найди нового слугу.
