По крайней мере, он знал только одно: эта проблема требует детальной проработки и тщательного анализа. А на это нужно время. Он понимал: в этом деле торопиться нельзя. Необходимо всё как следует взвесить и продумать. Может быть, вообще не стоит затевать всё это?

Может быть.

Он закурил. С кухни доносилось мелодичное мурлыканье Катюши и аромат готовящегося завтрака. На душе у него потеплело. Всё-таки не один он на этом свете, не один. А это самое главное.

Пора было браться за дело. Он поднялся и прошёл в соседнюю комнату – туда, где стоял его компьютер. Уже год, как он не включал его. За это время в его электронном почтовом ящике наверняка скопилось немало корреспонденции. Возможно, среди массы электронных посланий окажется несколько действительно достойных внимания. Он включил компьютер, однако удалённый доступ к сети установить не удалось: его счёт был «заморожен». Звонок провайдеру и обещание внести на их счёт требуемую сумму в ближайшую же пару дней решил проблему: уже через пять минут доступ был восстановлен. Войдя в сеть, он принялся скачивать на свой компьютер скопившиеся в почтовом ящике письма. Писем оказалось около трёхсот, и весь процесс перекачки корреспонденции занял около часа.

За это время он успел выкурить три сигареты и позавтракать. «Фирменным блюдом» Катюши оказалась всё та же яичница, однако на этот раз с жареной колбасой и помидорами. Катюша была деловито-суетлива, с отцом держала себя на равных, по-взрослому: теперь, после отъезда матери, она осталась в доме за хозяйку, и эта роль, роль хозяйки, явно была ей по вкусу.

После завтрака она отпросилась у отца погулять и, получив его согласие, радостная и счастливая, выпорхнула за дверь.

А Сергей вновь сел за компьютер. К этому времени процесс перекачки электронной корреспонденции уже был закончен. Он принялся бегло просматривать пришедшие в течение года письма, однако ничего интересного для себя так и не обнаружил. Приглашения на какие-то презентации, уведомления о приёмах, совещаниях, официальных встречах, формальные поздравления с Новым годом и двадцать третьим февраля от коллег и деловых партнёров, плановые сообщения от провайдера и так далее, и тому подобное. Основная масса писем пришлась на лето и осень прошлого года, к зиме поток корреспонденции заметно ослабел, а начиная с февраля и по сей день письма шли только от одного человека, некоего Германа Свирского. Этого типа Сергей помнил довольно-таки смутно, а его облик в памяти не зафиксировался и вовсе. Что-то скользкое, улыбчиво-слащавое, безлико-бесформенное… Это-то и было странным: Сергей отличался прекрасной памятью на лица. Знакомство с ним было шапочным, да и знакомством-то, собственно, это назвать было нельзя: так, два-три раза пересекались они на каких-то официальных встречах и пресс-конференциях – и всё. Никаких деловых отношений у Сергея со Свирским не было и быть не могло. Свирский работал в какой-то крупной корпорации, однако Сергей так и не понял, в каком качестве.

Письма Свирский слал с завидным постоянством. Один раз в неделю, в понедельник, в почтовый ящик Сергея «падало» очередное послание. Таких посланий скопилось уже около пятидесяти, и все они были как две капли воды похожи одно на другое. Свирский интересовался его здоровьем, предлагал услуги в качестве делового партнёра, порой отпускал пару плоских шуток, выражал уверенность в том, что… и так далее в том же духе. Чисто формальное послание, ни к чему не обязывающее.

Всё это показалось Сергею весьма странным. С какой стати Свирскому писать ему, Сергею, которого он практически не знал, такую уйму писем? Да ещё на протяжении целого года? Зачем? Объяснения такому странному постоянству Сергей не видел. Однако и голову ломать над этой загадкой не стал. Есть проблемы и поважней, чем какой-то там Свирский с его почтово-маниакальным синдромом.

Тем не менее, отписать ему он всё-таки счёл желательным. Хотя бы затем, чтобы пресечь в дальнейшем ненужный поток писем. Что Сергей и сделал, на скорую руку набросав ответ и «кинув» его в сеть. Письмо благополучно улетело.

Отправив послание, он снова принялся обдумывать своё положение. К трём часам пополудни у него созрел план.

Сняв телефонную трубку, он набрал номер Николая Ивановича, своего шефа.

Николай Иванович Алексеев возглавлял компанию, в которой работал Сергей, уже более пяти лет. Он же был её основателем и фактическим владельцем. С Николаем Ивановичем Сергей познакомился лет пятнадцать назад, когда тот был ещё студентом института электронного машиностроения, а сам Сергей заканчивал десятилетку. Потом пути их разошлись, а шесть лет назад, когда будущий генеральный директор вёл активную деятельность по созданию собственной фирмы, их дороги вновь пересеклись. Сергей к тому времени был уже дипломированным специалистом и как раз подумывал о женитьбе. Алексеев предложил ему приличное место в создаваемой фирме. Сергей согласился. А спустя месяц после регистрации компании в штат была зачислена и его молодая супруга, Лариса. Всё складывалось для молодожёнов просто великолепно, будущее казалось им светлым, ясным и безоблачным. Следует отдать должное Николаю Ивановичу: покровительствуя супругам, он всячески способствовал их продвижению по служебной лестнице; он же отправил их учиться за границу, причём расходы на обучение компания взяла на себя.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что первым, к кому решил обратиться Сергей за помощью, оказался Николай Иванович Алексеев.

Это был номер мобильного телефона. Сергей не знал, где Николая Ивановича застанет его звонок. Сегодня воскресенье, и шеф мог быть где угодно.

Спустя несколько секунд на том конце линии раздался чёткий голос:

– Алексеев.

– Здравствуйте, Николай Иванович. Это Сергей Ростовский.

Трубка долго молчала, наверное, секунд пятнадцать. Сергей уже было подумал, что связь прервалась. Но вот наконец в трубке раздался глухой голос шефа:

– Я слушаю.

– Николай Иванович, мне необходимо встретиться.

И снова долгое молчание.

– В восемнадцать ноль-ноль за тобой приедет машина, – сухо произнёс шеф и положил трубку.

Сергей был несколько обескуражен официальным тоном Алексеева, однако не стал придавать этому значения. Мало ли какие у него могут быть проблемы…

До шести было ещё более двух часов. Вполне достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече, от которой Сергей ожидал слишком многого. И тут внезапно мысли его приняли другое направление.

Он вспомнил о матери.

Уже полтора года, как он не виделся с нею. Надо отметить, отношения с матерью у Сергея складывались весьма прохладные. Они практически не общались и находились в состоянии своего рода «холодной войны». Впервые тень легла между ними со времён женитьбы Сергея: она была категорически против кандидатуры Ларисы, имея на примете свою собственную кандидатку на роль будущей супруги сына. Однако Сергей пошёл против воли матери и настоял на своём; между ними произошла бурная сцена, закончившаяся полным разрывом и уходом Сергея из дома. Ростовская, женщина властная и своенравная, не смогла смириться со столь дерзким и откровенно вызывающим поступком сына и затаила на него обиду.

Отец Сергея был человеком слабым, безвольным, полностью находящимся под властной пятой супруги, и потому права голоса в семье фактически не имел. Мать вершила все семейные дела, строила планы, привлекала нужных людей для их реализации, – словом, осуществляла внутреннюю и внешнюю политику семьи Ростовских. Уход Сергея из дома был её первым крупным поражением, срывом намеченных ею планов, крушением возлагаемых на сына надежд. И несмотря на то, что Сергей быстро пошёл в гору, он для неё так и остался ослушником, а, значит, неудачником. С годами, правда, обида на сына несколько поутихла, отношения восстановились, хотя и оставались натянутыми.

Иногда, хотя и редко, она звонила – правда, разговаривала в основном с Катюшей, своей внучкой. Порой, если к аппарату подходил Сергей, говорила с ним, однако диалог длился не более двух минут и сводился, как правило, к обмену сухими фразами о здоровье. И совсем уж редко перебрасывалась парой слов с Ларисой, которой так и не смогла простить похищение единственного сына.