- Ага. Спасибо, Саку-сан.

- Спи, парень.

Утром Сакуразука вел себя как обычно, будто моей ночной реплики и не было вовсе, но я знал, что он все помнит, а еще я видел, что его отношение ко мне не изменилось. И тогда я подумал, что не так уж страшно быть геем, если рядом есть тот, кто принимает тебя таким, какой ты есть.

========== Часть 6 ==========

После того, как я признался себе, что вполне могу быть по части мальчиков, жить стало легче. Саки по-прежнему казалась мне привлекательной, но я не мог перестать думать о Рюноске. Причем, мне казалось, что мысли прибрели какой-то маниакальный характер. Больше не представлялось возможным просто ждать, когда Рюноске снизойдет до меня. Страх совсем лишится его компании притупился одержимостью.

Рюноске сидел на прежнем месте, и я смотрел на него. Он обернулся, и внутри у меня все сжалось.

На перемене я подошел к нему. Показалось мне или нет, но он уже не был настолько холоден, будто чувствовал всю ту сумятицу, что творилась у меня внутри, и сжалился надо мной.

- Мне не хватает тебя, - я сам удивился, насколько уверенно звучал мой голос.

- И что ты предлагаешь? – спросил он, однако же, все так же сухо.

Это задело.

- Пообедай со мной.

Мы расположились на крыше. Там, где я обычно курил. Рюноске с вызовом отрывал кусок за куском от булки, на засыпанном побелкой и пылью бетоне стояла откупоренная банка сока. Я был настолько взволнован, что ничего покупать не стал.

- Сам же пригласил на обед, - упрекнул меня Рюноске.

- Не хочу есть.

- Постишься?

- Я не тот, кто способен на это.

Он снова разговаривал со мной, пусть отстраненно, будто пробовал наши разговоры на вкус, смаковал и находил их недостаточно сладкими или солеными. Речи его были скупы, но они были. Тут я вспомнил слова Саки про то, что со мной Рюноске другой. Правда ли это или она просто хотела меня поддержать?

- Так вы теперь встречаетесь? С той девчонкой, Аикавой? – спросил Рюноске, жуя булку.

- Нет, - без выражения ответил я.

- Ясно. Я думал, теперь начнется.

- Что?

- Ну, что обычно бывает у парочек.

- Почем мне знать.

Мы были настолько непричастны друг к другу, что мой голос чуть не срывался на жалобный вой. Хотелось закричать на этого идиота, мол, неужели так трудно показать свои истинные чувства. Или он действительно такой холодный, сам по себе? Возможно ли, что условия, в которых он вырос, сделали его сердце и разум стальными, так что теперь никому не доступны?

- Ты злишься?

Он удивился.

- Нет, с чего бы?

- Ты игнорировал меня больше недели.

- Не принимай на свой счет. Это личное.

Я нервически закивал.

- Ясно.

Своими словами он будто ставил точку, будто забивал гвозди в крышку гроба. Один за другим. Моя уверенность в том, что мне стоит продолжать выводить его на разговор или вообще на что либо, угасала.

Мы молчали всю обеденную перемену. Рюноске вел себя непринужденно, причем так, будто он здесь один. Когда он покончил с обедом, поднялся.

- Идешь? – спросил, как когда-то.

Я с разочарованием подумал, что история повторяется. Будет ли продолжение, в котором Рюноске приятно удивляет меня?

Я посмотрел ему в глаза и ответил:

- Нет.

Я молча просил его остаться, но он усмехнулся и скрылся за поворотом.

Было так обидно, и я подумал, что мне больше нечего терять. Я окрикнул его:

- Рюноске!

- Что? – отозвался он, приглушенный кирпичными стенами.

- Ты действительно хочешь уйти?

- А что?

Вот идиот, - подумал я. Он издевается надо мной.

- Ты действительно хочешь, чтоб я произнес это вслух?

Он помолчал.

- Что именно?

Вот сука!

- Я тебя сейчас с крыши сброшу.

- Это то, что ты хотел мне сказать? – со смехом уточнил он.

- Я много чего хотел тебе сказать, но да, в целом, эта фраза выражает основную мысль.

Он вернулся, смеясь. Я тоже смеялся. Он сел рядом, все еще немного посмеивавшийся.

- Я не собирался уходить, - сообщил он.

- Я тебя ненавижу, сукин ты сын.

- Я тебя тоже, - тихо сказал он.

После уроков Саки позвонила мне, чтоб узнать, где я. Она предложила пойти вместе в «Дзюбей», сегодня начиналась ее подработка. В это время мы с Рюноске все еще сидели на крыше и прикалывались, глядели вниз, на футбольную площадку и на город. Когда я повесил трубку, он вопросительно выгнул брови.

- Саки звонила.

Рюноске напрягся.

- Я думал, мне послышалось, будто ты сказал, что вы не встречаетесь.

- Так и есть, - усмехнулся я. – С сегодняшнего дня она работает в «Дзюбей».

Рюноске повел головой.

- В той самой «Дзюбей»?

Звучало это так, будто он имел в виду ̎в МОЕЙ «Дзюбей»̎.

- Да.

- Ясно.

Он поднялся. Выглядел раздраженным. Пощёлкал пальцами и шеей, размялся и, встав на край крыши, упер руки в бока, а затем потянулся.

- Что ж, - выдохнул он. – Я еще ни разу не был там.

- Хочешь пойти? – уточнил я.

Похоже, Рюноске дешево разводил меня на приглашение. Что ж, кто я такой, чтоб отклонять его намеки, в то время как сам всем сердцем желаю, чтоб он почаще бывал рядом.

- Ну, если ты приглашаешь…

Я прыснул от смеха. Видеть Рюноске, пытающегося подлизаться, - это самое потешное занятие во всем свете.

Он улыбнулся.

- Дурак, - огрызнулся я.

- Не отрицаю, - самодовольно ухмыльнулся он, а потом посерьёзнел.

Внизу мы встретились с Саки. Они с Рюноске отталкивались друг о друга, как два полюса. Саки не обрадовалась появлению Рюноске, но все же весело поприветствовала его. Не знаю, что именно тревожило ее: мои чувства к нему или тот факт, что он – якудза. А может, и то, и другое. В любом случае, пока мы шли в «Дзюбей», Саки общалась исключительно со мной, а Рюноске ни с кем, я же и с Саки, и с Рюноске, и лишь тогда он мало-майски отвечал мне. Саки косилась на него, но сама не заговаривала. Обстановка была напряженная.

Сакуразука обрадовался в равной степени как Саки, так и Рюноске. Он не знал, что парень, которого я привел – тот, кто помог нам выкарабкаться из ямы, которую вырыли для «Дзюбей» якудза. Хотя, по факту, наше заведение все еще оставалось в яме, просто в другой, с более щадящими условиями.

Окида уже сидел в зале. Когда он увидел Рюноске, поднялся и чинно поприветствовал. Дело зашло бы дальше, если бы Рюноске не приказал ему заткнуться. Они переговорили о чем-то пару минут, и после этого Окида вел себя, как наказанный ребенок. Саки обозревала все это с потаенной ненавистью, а Саку-сан принял объяснения, будто бы Окида – полицейский, который в прошлом служил у отца Рюноске, то есть Рюноске, как всегда, перевернул мир с ног на голову.

День прошел на нервах. Совокупно с Саку-саном мы обучали Саки, которая оказалась очень смышленой, много ей объяснять не пришлось. Я обслуживал клиентов, прибирался в зале. Рюноске сидел в одном конце зала, а Окида – в другом. Позже они заняли один стол и общались. К вечеру посетителей стало больше. От Саки было много пользы в зале, но я попросил ее помочь на кухне Саку-сану, потому что обычно мы едва-едва успевали справиться одновременно с кухней, залом и мойкой. Около половины одиннадцатого мы закрылись. Саки помогала привести в порядок кухню, я же прибирался в зале. Рюноске попросил позволить ему помочь. Я скептически глядел его. Он вернул мне взгляд. Я втемяшил ему веник, оставил тряпку с ведром, а сам принялся приводить в порядок стойку. Общими усилиями мы справились куда быстрее обычного, правда сегодня и закрылись позднее.

Окида на этот раз остался и после закрытия, оправдавшись перед хозяином тем, что хотел бы дознаться о делах мальчонки своего бывшего босса после того, как он освободится.

После мы с Саку-саном, Окидой и Рюноске покурили. Единственная среди нас девушка составляла нам компанию, сидя на скамье. Мы болтали. Саку-сан выразил всем глубочайшую благодарность за помощь, а заодно и за приятно проведенный вечер в прошедшую пятницу. Я знал, что для него такие сборища очень важны, потому что он одинок. Еще он спросил о Рике. Как она там, будет ли заходить? Сакуразука был очень внимательным, но не думаю, что спросил он только поэтому.