Он замолчал, будто ему перекрыли кислород.

- Ну, - с вызовом потребовал я, - что? Скажи это! Ищешь повод? Пытаешься переложить ответственность на меня? М?

Кажется, я стал понимать его лучше. Ему не обязательно было заканчивать фразу, чтоб я понял, что подразумевалось. Я не знал наверняка, я чувствовал. Неужели одна ночь способна настолько сблизить людей?

Он выглядел потерянным, отчаявшимся, неожиданно ранимым. Тут я понял, что с ним происходит. Что прятала невыразительная маска. Я приблизился и, убрав волосы с его лица, заглянул в глаза.

- Тебе тоже страшно?

Любыми путями я хотел продемонстрировать ему, что он не один.

Его зрачки расширились, а затем сразу сузились. Лицо его приняло болезненное выражение. Он увернулся от моего прикосновения, обошел меня и спустился вниз по лестнице. Я остался стоять один почти на самом краю крыши. Ветер и правда был ледяным, но я не чувствовал холода. Сердце билось, как последний раз, и меня не покидало ощущение, будто только что случилось что-то очень большое и страшное.

========== Часть 8 ==========

Когда я зашел в класс, он уже сидел на месте. Наши взгляды пересеклись. Он о чем-то думал. Прямо-таки видно, как внутри шевелятся мысли-червяки. Взгляд пронзительный и тяжелый.

Он игнорировал меня до окончания учебного дня. Когда я засобирался на работу, он приблизился. Я знал, что он не уйдет просто так. Это было бы слишком просто и чересчур по-детски. Поэтому специально оттягивал момент ухода.

- Что скажешь? – спросил я деланно равнодушно, намеренно игнорируя его.

Он наблюдал за тем, как я собираюсь. Я облокотился на парту, уже готовый идти. Ребята потихоньку, со спорами и планами, которые уже никак не касались школы, вываливались наружу, как молекулы углекислого газа или рвота, исторгнутая из пасти какого-то живого существа.

- Если позволишь… - начал он и замолчал.

Я посмотрел на него.

- Хочешь пойти со мной? – завершил я его мысль.

- Если позволишь, - сказал он с законченной интонацией.

Уже во дворе Саки проводила нас настороженным взглядом. Рядом с ней стояла Рика.

Я кинул Рюноске, что сейчас вернусь, и направился в их сторону. Саки напряглась и приготовилась атаковать или защищаться – это как получится. Но я приблизился к Рике и передал ей, что Сакуразука вспоминал о ней. Сам Саку-сан никогда не признается в этом, но ему понравилась Рика. Возможно, она была слишком молода для тридцатилетнего мужчины, но меня это совсем не заботило, это не мой выбор. К тому же я сам влюбился в парня.

Рюноске поинтересовался, о чем мы разговаривали, и я рассказал ему об увлечении Сакуразуки. Рюноске хитро улыбнулся.

- Никогда не подумал бы, что эти двое могли бы найти общий язык.

Я самодовольно ухмыльнулся, будто был орошен опытом, как почва водой, куда сильнее, нежели Рюноске, хотя совсем недавно сам дивился его взрослой не по годам натуре.

- Думаю, порой люди находятся при совсем несвойственных тому обстоятельствах.

Рюноске тоже ухмыльнулся.

Мы дошли до развилки. Я должен был пойти прямо, перейти улицу через два квартала, затем свернуть направо, спуститься вниз по склону, по каменным ступенькам, на узкую улочку с дорогой в одну полосу, с невысокими двухэтажными домиками по бокам. Там, на этой улице, располагалась «Дзюбей». Рюноске – я помнил еще с того раза, когда он меня выручил – должен был повернуть на девяносто градусов влево, перейти улицу, а там уж понятия не имею, куда он может направиться. Возможно, в западный район, где располагаются дома влиятельных людей, политиков и бизнесменов. Так можно предположить потому, что Рюноске рассказывал о влиянии и богатстве своего отца. Скорее всего, его дом располагается именно там.

Я думал остановиться и отпустить его, потому что так оно и должно было происходить, но Рюноске прошел вперед, остановился и обернулся, показывая, что намерен идти со мной.

- Давай поговорим, - сказал я утверждающим тоном, как если бы сказал «нам нужно поговорить».

Он подозвал меня. Спокоен и непоколебим.

Я догнал его.

- О чем ты хочешь поговорить?

- Ты знаешь, о чем, - сказал я.

- Имею отдаленное представление.

Я остановился. Разговор намечался слишком серьезный, чтоб вести его на ходу.

Он обернулся. Все такой же, не пробьешь и кувалдой.

- Знаешь, о том, что произошло на крыше… - пробормотал я.

Он внимательно смотрел на меня.

- Меня напрягает вся эта ситуация.

- Что именно из того, что произошло?

Он признавал, что случилось что-то важное, и это приносило облегчение.

Я решил начать с самого начала. Мысли путались, и в этом я видел реальный выход.

- Я не страдаю.

Я знал, что он переживает за меня. Еще его внутреннее не в порядке. Он о чем-то волнуется, постоянно думает, но не открывает, в чем дело. Возможно, он и сам еще толком не знает. Мы должны разобраться в этой сумятице. Даже если это шокирует Рюноске или сделает ему больно, но это лучше неопределенности. Решить проблему можно, только если она четко сформулирована.

- Мир рушится – так я сказал. Это означает лишь, что все вокруг меняется. Меняются мои чувства, меняется восприятие, меняюсь я. И ты. Все, что нас окружает, приобретает другие свойства. Это не может быть плохо или хорошо. Я уверен в этом. Просто мы… я взрослею, и этот процесс сопровождается болезненными ощущениями. Но разве это не хорошо? Разве так не должно быть, Рю?

- Все не так просто, - после вдумчивой паузы отозвался Рюноске.

- Ты думаешь, это просто? Может, это и звучит довольно просто, но в жизни все намного сложнее.

- Нет, ты не понял. Дело не только в тебе.

- В тебе тоже? Хочешь сказать, есть что-то, что заставляет тебя отдаляться от меня?

Лицо Рюноске приобрело растерянный вид. Он думал, что я не замечаю, как он выстраивает стены вокруг себя?

- Я хочу дать тебе понять, насколько ты дорог мне, как далеко я готово зайти ради того, чтоб быть с тобой.

Он поджал губы.

- Нет, не говори так. Ты не должен быть готовым на все.

- Но это так, - воодушевленно говорил я, пока еще не понимая, к чему клонил Рюноске. – Я люблю тебя. Неужели ты думаешь, что я способен легко бросить такие слова на ветер? Это не просто слова.

Если он полагает, что все это несерьезно, что это не стоит риска, то ему придется понять, что я настроен сражаться до конца. Я готов стоять на своем. Я готов доказывать. Я парень, я вынослив, так что у меня хватит сил следовать за ним. Неужели он этого не понимает?

- Твой решительный настрой пугает.

Что? Если он понимает, что я настроен серьезно, то почему возводит между нами преграду?

- Тогда что не так? – совсем растерянно спросил я, все еще не догадываясь о причинах.

Его поведение сбивало с толку. А я думал только о себе, даже если и решил, что хочу во что бы то ни стало решить проблему Рюноске. Я был настолько наивен, что верил, будто это возможно сделать так просто.

- Чего ты боишься?

Он сжимал кулаки и пристально смотрел на меня.

Мы стояли посреди улицы, на перекрестке. Я задавался вопросом: как долго мы еще сможем быть вместе? Я делал все, что мог, но от меня мало что зависело. Это была взрослая игра, в которой правила устанавливал тот, кто владел информацией. Здесь роль главного играл Рюноске, ведь я был готов и раскрыл все свои карты – ни одного туза в рукаве. Суть парной игры состоит в том, что два игрока взаимодействую на равных, с достаточной выгодой общему делу. Хотел ли Рюноске быть со мной или мое общество устраивало его только в том случае, если все, что между нами происходило, являло собой лишь баловство? Нужен ли я ему, как он мне? В чем суть нашей игры?

Он поежился. К концу октября на улице заметно снизилась погода. Дома мы с родителями включали обогреватель и сидели под котацу. Наверное, в этом году будет снежное рождество.

- Пойдем, - сказал Рюноске, - иначе опоздаешь.