- Свою бабушку я подозреваю в больше остальных.

Вскоре Лукас все же решился вмешаться в наложенные на Эрика чары. Раз им не к кому обратиться, придется разбираться самим. Наверное, именно в этот момент что-то внутри Лукаса пошатнулось, и он начал, незаметно для самого себя, утверждаться в своем могуществе.

Лукас аккуратно проник в эпицентр заклятия, которое настолько сильно запутали, что Лукас даже удивился: зачем кому-то накладывать такие мощные чары на какого-то шпиона?

Он стал медленно распутывать вереницу чар. Некоторые их элементы так сильно переплетались меж собой, что затянулись в узелки, мелкие и тугие. Искать в этих узелках верную нить было тяжело. Лукас даже вспотел, а его руки мелко дрожали от напряжения.

Прошло несколько часов, прежде чем удалось добраться до поверхности заклятия. Оставалось всего ничего, но Лукас перестал расплетать. Он так вымотался, что уже не мог трезво мыслить. Нити сливались и вибрировали перед внутренним взором. Потом Лукас понял, что это тоже заклятие. Заклятие в заклятии. Очень хитроумные чары.

Он посмотрел внимательно на Эрика. Не так, как смотрел все то время, что занимался чарами. Не как врач на пациента, а как человек на человека. Эрик совсем не производил впечатления злодея, способного на предательство близкого друга. Даже если это история родом из детства.

Злость больно кольнула где-то внутри. Нужно быть полным идиотом, чтоб теперь возвращаться в прошлое и стараться осмыслить все заново. Эрик не сделал ничего, чтоб загладить свою вину, и навряд ли хотел ее заглаживать, а Лукас уже ищет причину оправдать его. Правда в том, что Лукас скучал по Эрику, пусть и злился на него.

Потратив много сил, чтоб распутать последний узел, Лукас распустил заклятие, как старый свитер. Эрик застонал, как будто во сне, не открывая глаз, а потом пришел в себя и медленно, держась за голову, сел. Он невинным бездумным взглядом окинул гостиную Стеллы Рейнольдс и спросил, что здесь происходит.

Стелла рассказала, как они нашли его наверху и как Лукас несколько часов распутывал заклинание.

- Спасибо, - проникновенно поблагодарил Эрик.

- Не стоит, - почти с отвращением отозвался Лукас.

Он вышел на крыльцо, облокотился на перила и закурил. Пальцы по-прежнему дрожали. То ли из-за долгой напряженной работы, то ли из-за голоса Эрика, которого сейчас отчитывала Стелла в доме. Вскоре Эрик тоже выскользнул на крыльцо.

- Рассказывай, - приказал Лукас.

Он машинально спустился по лестнице следом за Эриком, и они побрели по тротуару, вдоль улицы.

- В этом доме творится какая-то чертовщина.

- Стелла рассказала, что видит тени. Я тоже видел их вчера, но думал, что это ты.

- Почему ты думал, что это я?

- Стелла не обратила на тебя внимания, когда мы пришли, а когда я нашел тебя сегодня, она сильно разозлилась. Она не знала, что ты в доме. Если бы я не снял с тебя покров, то она так и не заметила бы тебя, пока, возможно, не наткнулась бы случайно.

- Она напомнила мне миссис Хайдегер из младшей школы, - с полуулыбкой вспомнил Эрик. – Учителям запрещали орать на младшеклассников, но миссис Хайдегер все равно отчитывала нас.

- Только после ее проповедей не хотелось лезть в петлю, как в старшей школе, - механически отозвался Лукас.

Эрик тихо рассмеялся. Это смех раздражал Лукаса, потому что вызывал одновременно противоречивые эмоции: с одной стороны Лукас понимал и помнил, что должен злиться на Эрика, но с другой – этот смех был так прекрасен. Уже в старшей школе Лукас почти не видел Эрика вблизи. Они могли молча пройти мимо друг друга, при этом Лукас старался не смотреть, не замечать, не подавать вида (даже самому себе), что его все еще волнует Эрик.

- Ты заметил, что у Стеллы повсюду развешаны зеркала?

Лукас угукнул, жуя фильтр сигареты.

- Ты не спрашивал, почему их так много?

- Как-то не пришло в голову. Но вчера я читал о них в книге.

- Значит, вычитал, что зеркала - это проходы между мирами. В частотности между тем и этим светом.

- Я думал об этом, - признался Лукас с потаенным удовлетворением (ему нравилось, что Эрику ничего не нужно объяснять, что Эрик мыслил в том же ключе). - Дом Стеллы - проходной двор. Я почувствовал там какую-то энергию.

- Какая-то обособленная материя?

- Не уверен. Возможно. Подозреваю, это и есть сила Стеллы, ведь на собрании сказали, что магия не покидала дом.

- И ты им поверил?

Лукас остановился в изумлении.

- Ты что-то знаешь?

Эрик небрежно пожал плечами.

- Как ты оказался на собрании? - спросил Лукас.

- Я сильный ведьмак.

- Всех сильных тащат на собрание?

- Отчего же тащат? Я сам пошел.

Лукас поравнялся с Эриком.

- Готовишься принять ответственность за ковен?

- Просто делаю то, что должен. А ты? Собираешься остаться в Хемптоне?

Никто никогда не заподозрил бы Эрика в заинтересованности, но Лукас знал, он сам не мог объяснить, откуда, но знал, что для Эрика это важно.

- А ты собираешься никогда его не покидать? Запереть себя здесь навечно?

Лукас проглотил удовлетворение, испытанное от своего знания. Ему льстило, что Эрику не все равно, но сейчас это имело куда меньшее значение, чем идея добровольно ограничить себя маленьким выгнивающим изнутри городком.

- Я считаю, что в Хемптоне ловить нечего.

- Значит, все-таки уедешь?

Лукас промолчал. Он не сомневался, что не сможет оставаться в этом городе долго. Стены собственного дома давили на него с невыносимой силой. Здесь Лукас чувствовал одиночество. Даже большее, чем в крупном городе, где никого не знал, где приходилось начинать все сначала. Он боялся привыкнуть к этому гнетущему чувству и впасть в зависимость от него. Тогда выбраться отсюда не удастся никогда.

Эрик проводил Лукаса до развилки.

- Зайди ко мне как-нибудь, - со странной интонацией попросил Эрик, как будто уговаривал Лукаса.

- Я все равно не помню дорогу.

Лукас молился о том, чтоб Эрик не продолжал.

- Позвони. Мой номер есть у твоей бабушки. Я встречу тебя.

Эрик как будто не хотел уходить. Эта догадка вызвала слабый, как тогда показалось Лукасу, но на самом деле просто задушенный где-то в области корня резонанс.

- Ладно, - почти бессознательно согласился Лукас.

Он совсем не имел в виду, что действительно когда-нибудь позвонит Эрику с целью, чтоб тот проводил его к себе домой, даже если Лукас захочет этого. Но чувства шли в разрез с мыслями. Лукасом владело состояние некой легкости, окрыленности, в котором он не отдавал себе отчета, а лишь полусознательно отмечал, что ему небывало хорошо. Лукас, намеренно или нет, не хотел замечать, что творится у него внутри.

========== 6 ==========

Бабушка продолжила таскать Лукаса на собрания. Она не объясняла толком, зачем это нужно, но придавала себе такой важный вид, что невольно складывалось ощущение, будто посещать собрания действительно необходимо. Единственное, что бабушка говорила, так это, что Лукасу это нужно, но Лукас не мог разобраться, ему это нужно или все-таки только бабушке. Несомненно, что-то в этих собраниях было, и даже вызывало нескорый интерес. Лукас помнил о том, что бабушка назвала его Нергалом, смутно осознавал, что значит – быть Нергалом. Но он не чувствовал в себе той силы, которую подразумевала старая ведьма. По сути, бабушку не волновало, что обо всем этом думает сам Лукас. Она вела себя так, будто решение остаться в Хемптоне было уже принято им. Повторялась ситуация из детства: Лукас, сколько себя помнил, старался что-то донести до бабушки, надеялся на ее понимание, но всегда разочаровывался. Он чувствовал себя глупо, потому что все время забывал, каким будет исход. Они с бабушкой словно говорили на разных языках, и это очень угнетало.

Во времена их с Эриком дружбы, Лукас чувствовал себя нормально. Именно нормально. Ему казалось, что так же общаться можно с каждым, так же просто и естественно. Мир виделся как-то по-другому, словно обрел свой истинный облик. Но все это оказалось иллюзией. Когда дружба прервалась, Лукас вдруг понял, что не может найти взаимопонимания с окружающими. Единственное, что осталось прежним, были чары, но даже они казались теперь другими: будто Лукас отяготил себя умением непринужденно творить их.