Его привычка выходить из душа полуголым, с обернутым вокруг талии полотенцем, на ходу тряся головой, пытаясь избавиться от воды в ушах, его манера не вытираться тщательно, в результате чего на коже остаются блестеть капли воды то тут, то там, его ребра вот эти выпирающие…. Намджун, честно, игнорировать все это пытался. Но как Хосока игнорировать? У кого-нибудь вообще это получалось? Даже когда он злится, в бешенстве, в дикой обиде на весь мир, нос морщит, глаза становятся колючими и ледяными… Даже тогда, стоит только скользнуть по его лицу взглядом, задержаться, залипнуть на этой родинке на верхней губе, и все – кроме лихорадочной нежности никаких других чувств к нему не испытываешь. Только нежность, только хардкор.
Намджун сидит на краю постели, ноги сдвинул, руками вцепился в кровать. Надо что-то делать. Иначе в какой-то момент он просто не остановится, не сможет остановиться. Он будет прижимать Хосока к себе немного менее дружески, он найдет губами его лоб сначала, потом глаза, потом щеки и губы. А потом Хосок задаст ему вполне закономерный вопрос, и Намджун не сможет на него ответить.
Вернее, сможет, но ответ Хосоку не понравится.
Поэтому Намджун принимает решение на время переехать в студию. Конечно, официальное заявление звучит иначе: работа над новым альбомом, много недоделанных треков … Шугу подтянул. У того тоже страдания. Монстр начал потихоньку догадываться, что вообще происходит, поскольку слишком уж часто суровый рэпер телефон проверяет, нет ли непрочитанных сообщений, неотвеченных звонков. И даже Монстр догадывается, что дело связано с Чимином.
Догадываться-то догадывается, вот только поверить в это не может никак.
Во-первых, потому что всегда считал, что в их бантаньем царстве-государстве нетрадиционных нету. Ну, кроме него самого, как позже выяснилось.
Во-вторых, уж кто-кто, а Шуга…. Суровый рэпер - гомик? Это вряд ли. И потом, влюбленный Шуга, в кого бы то ни было, - это прям совсем перебор. Это же циничная дрянь, острая на язык, которая растрачивает весь свой скудный запас страсти на тексты и их произнесение, а больше эмоций у него не вытянешь.
И вот тут весь придуманный Намджуном мир сыпется буквально на глазах, разрушается до основания.
Первая ночь в студии проходит сравнительно спокойно, если не считать того, что Намджун так и не смог заснуть в результате – пялился в потолок, периодически лягая Шугу пяткой, чтобы не разваливался на и без того тесном диване.
========== Чонгук и его золотые залипашечки ==========
И все-таки Гукки нуне так и не звонит. И Тэхёну ничего не рассказывает. Потому что нуну-то отдать не жалко … А вот Ви нуне очень даже жалко отдавать. Потому что Ви – он как вишенка на торте. Одна такая. Самая яркая, самая сочная, кисловатая такая, что аж зубы сводит, а потому незабываемая.
К чему все это думает Гук? К тому, что ловит себя на том, что безбожно залипает на Ви. А потом и на Тэхёна. Вот тут он почему-то разницы не видит: успешно лупится и на того, и на другого. И сам понимает, что залипает.
А нуна бомбит сообщениями в какао, все спрашивает, «Ну, когда? Ну, когда ты познакомишь меня с Ви?», и Гук понимает, что не познакомит. Потому что, кажется, сам только начал знакомиться с Ви, а заодно и с Тэхёном.
И первый урок, который извлекает Чонгук из своего нынешнего положения – никогда не садись напротив того, на кого залип. Во-первых, тебе придется постоянно на него смотреть, а взгляд отвести будет гораздо проблематичнее, потому что он может решить, что ты за что-то обиделся. А во-вторых, по мере залипания могут возникнуть немного не те ощущения. И вот тут Чонгук совершенно сбит с толку, потому что всегда предполагал, во-первых, что такие ощущения могут возникнуть у него только по отношению к женщинам, а во-вторых, что по отношению к парням таких ощущений у него быть не может даже предположительно, а уж тем более к Ви. Тем более к Тэхёну.
Когда макнэ исподтишка следил за карими глазами Тэхёна, он не признавался себе в том, что Ви интересует его не только как человек, которого предпочла нуна Чонгуку. Предпочла, несмотря на то, что у Чонгука фирменная чонгуче-кроличья улыбка, тело накачанное, бедра такие, что можно душу продать. Когда от обычных и привычных объятий Тэхёна со спины (а он, как коала, напрыгивал на младшенького в любое удобное для него время) Чонгука непривычно бросало в жар, и он безудержно краснел, он не признавался себе, что его тело реагирует на Тэхёна не так, как раньше. Когда Тэхён в очередной раз потащился за Чонгуком в душ, а Чонгук впервые в жизни отреагировал на это резко отрицательно и захлопнул перед носом Ви дверь и запер ее, макнэ не признавался себе, что просто боится близости с Тэтэ, потому что боится, что не сможет справиться со своими ощущениями.
И только в том однажды ему пришлось себе признаться, что его тянет к губам хёна. Когда Тэ на кухне хомячил мороженое втайне от хёнов, а Чонгук стоял на шухере, ему ничего не оставалось, как смотреть на Тэхёна, его губы, тающее на этих губах мороженое, язычок, периодически появляющийся меж этих губ и шустренько так их облизывающий. И макнэ не заметил, что его взгляд приклеился буквально к этим губам, а когда Тэтэ чуть приблизил свое лицо к гукиному, чтобы что-то сказать по секрету, Гук потянулся навстречу и опомнился только тогда, когда Тэ пару раз уже окликнул его непонимающе. Макнэ встрепенулся, покраснел, отпрянул и просто вышел из кухни, оставив недоумевающего друга, пораженного таким пищевым предательством.
========== Хосок и его недоНамджун ==========
Намджун – это всегда все чуть больше, чем в самый раз. Во всем. Если все ржут, то Намджун не просто ржет, а еще и рукой по столу колотит, так эффект от ржания еще больше. Если все говорят «Спасибо, Арми», то Намджун говорит дольше, не просто «Спасибо», а почему спасибо, за что, и как это от всей души. И правильно, что говорит: он же лидер, это его работа. Но кажется, что чуть больше, чем надо. Если все выглядят хорошо, все красивые, то Намджуни хорош чересчур, выразителен слишком, красивый немного больше, чем надо. А надо ли это больше? Может, лучше, чтоб было в самый раз? Потому что когда говорят больше, чем надо, смотрят дольше, чем надо, улыбаются ярче, чем надо, всегда кажется, что тем самым хотят убедить, что есть то, чего на самом деле нет. И если чувак не просто ржет, а еще и по столу колотит, то кажется, что ему и не смешно вовсе, а просто он хочет, что все думали, что смешно.
Хосок – всегда меньше, чем в самый раз. Улыбается красиво, ярко, но не весь – глаза редко улыбаются. Танцует ярко, красиво, но не весь – глаза не здесь где-то, не в танце. Все ржут, и Хосок ржет вместе со всеми, но кажется, что он вроде как-то отдельно от всех. Хосок совсем другой. Он, конечно, такой же бантан, как и все остальные. Может быть даже больше бантан, чем кто-либо из остальных шестерых. Но когда внезапно посреди всеобщего хаоса и веселья вдруг вырастает ледяной айсберг Хосок, то о него начинают разбиваться все остальные. Вдребезги. Потому что понимают, что он холодный, строгий, серьезный и взрослый. И что-то он знает и видел такое, до чего им всем, включая Намджуна и Джина, еще расти и расти, и не факт, что дорастут.
Вот и получается, что Намджун и Хосок – две противоположности, и вроде бы должны притянуться и начать друг друга дополнять уже. Но вот никак.
А сейчас они словно поменялись местами. Намджун как-то все время недо… Недоговаривает, недоедает, не дойдет все до общаги, остается в студии. Он уже неделю там живет, не надоело? Не надоело. Потому что недо-писано, недо-думано, недо-записано, недо-сказано.
А вот Хосок, наоборот, все делает больше, чаще, ярче и громче. Чаще пишет сообщения Намджуну. Чаще выскакивает в коридор посмотреть, кто там пришел. Чаще засиживается на кухне с кружкой кофе в руках допоздна. Чаще заглядывает в студию. А еще разговаривает громче. Выбирает одежду ярче. Больше читает комментариев фанатов в твиттере. Чаще на них отвечает.
