И нуна сдалась под его напором. И сосновые ветки шалашом тоже сдались.

При воспоминании о ее ногах, раздвинутых и согнутых в коленях, у Гука тяжелело внизу живота. Он не чувствовал романтики или какой-то влюбленности — Боже упаси! Но воспоминания о ее коже на внутренней поверхности бедра, о том, как втягивался и дрожал ее живот, когда он проводил пальцем по линии трусиков, заводили Гука невероятно.

И поэтому он, не отвечавший принципиально на все ее сообщения и электронные письма в течение долгих трех лет, потому что не считал нужным разводить все эти сахарные сопли, стремглав понесся к ее дому, когда прознал от тренера, что она возвращается в Сеул.

Ему открыла дверь молодая женщина, все еще красивая и стройная, но какая-то строгая и сдержанная. Он с трудом узнал в ней нуну, а она моментально узнала в нем Золотого Гука.

Узнала, кивнула и выставила его за дверь.

И вот этот факт настолько его возмутил, что теперь он плелся по безлюдному тротуару и не мог понять, почему эта жестокая женщина так с ним поступила. А у него уже были вполне определенные планы на вполне определенный секс, тем более, что воспоминания о том самом, первом, единственном с ней, были щедро приукрашены после многочисленных пересказов друзьям в порыве хвастовства, и потому разрослись до размеров хорошего полнометражного порнофильма с лихо закрученным и даже чуток детективным сюжетом.

Расстроенный и злой настолько, что хотелось плакать, Чонгук брел по одной из аллей парка, пиная попадающиеся под ноги прутики и сосновые шишки. Его руки сами сжимались все сильнее в кулаки, и в какой-то момент он почувствовал, что периодически бьет этими самыми кулаками себе по бедрам. И тут он услышал сзади торопливые шаги.

Нуна догоняла его. Она наспех накинула на плечи куртку, выбежала из дома, как была, в домашних тапочках и домашних вытертых джинсах. По правилам подростковой мелодрамы, нуна должна была сейчас кинуться в объятья своему возлюбленному и горячо его поцеловать.

Но она просто остановилась, перегородив ему дорогу, и так и стояла молча. Потом заговорила быстро, немного смущаясь, но решительно. О том, что их короткий роман был всего лишь глупостью, и с высоты прожитых лет он совершенно неприемлем. О том, что вообще-то ее в то время могли и посадить за развращение малолетних, так что будет лучше, если он никому не расскажет об этом. Или рассказывал уже?

Чонгук хлопал ресницами, таращил глаза, и понимал, что в ее словах пока нет ни одного правильного, то есть того, что он бы хотел услышать. Почему-то слезы на глаза не наворачивались, хотя в любой другой, менее значимой ситуации, они непременно появились бы. И макнэ одной из самых известных в Корее молодежных кей-поп групп, пацан, по которому сохли миллионы девочек и таких же нун по всему миру, просто стоял здесь как остолоп, на этой неуютной сквозняковой аллее, и слушал все эти неправильные вещи, которые говорила нуна.

-., но если хочешь, мы сможем быть с тобой просто друзьями… — прорезались сквозь его невеселые мысли ее последние слова.

— Друзьями? — переспросил Чонгук, стряхивая с себя остатки переживаний. И как-то кивнул неопределенно.

Но нуна и за этот его кивок ухватилась.

========== Менеджер, который любит всех ==========

Менеджер любит их всех, всех семерых. Одинаково. В этом его счастье и его беда одновременно. Потому что он любит их не так, мол, «Ребзи, родные, как же я вас всех все-таки люблю!», а так… до дрожи в голосе… до желания прикоснуться и впасть в сенсорную бесконечность, не отлипая ни за что и никогда… до ревности, срывающей и уносящей крышу далеко в залупоглазную даль…

Короче, любит он их. И если когда-нибудь БигХит решит расторгнуть его контракт и сменить менеджера бантанятам, то он сразу пойдет на крышу и сбросится вниз. И сдохнет к чертям собачьим, потому что вообще никак. Без них.

Каждого любит. Всех и каждого.

Вот из БигХита вернулся Бог хита — в прихожей что-то яростно загремело. И менеджер знает, что Рэпмон за что-то опять зол на агентство. И за что конкретно зол, тоже знает. Но поделать ничего не может. Рэпмон вчера даже плакал от бессильной злобы. А у менеджера сердце сжималось. Потому что такое сердце, как у Намджуна, надо еще поискать. Он ведь не за себя ходит в БигХит ругаться. И плачет не за себя.

У Чонгука под волосами от бесконечных перекрасок трещины и раны. У него аллергия на краску страшная. Но у компании концепция, у них сюжетные ходы в клипе. Поэтому вкалывают антигистамины, поят Чонгука антигистаминами, мажут ему кожу головы антигистаминами. И потом красят-красят-красят.

Этот раз вроде пронесло, не стали макнэшу осветлять: так, притонировали какими-то шампунями… Хоть это Намджун для него выторговал.

Что менеджер может сделать для него? Только подойти к нему в темной прихожей, когда Лидер ожесточенно кулаком в стенку херачит, сжать ему плечи, обнять… Мон знает, что все, что происходит в прихожей с менеджером, остается в прихожей с менеджером. Поэтому слезы его домашнюю футболку хёна пропитывают от всей души. А потому все идут ужинать, и только Шуга исподтишка приглядывается к красным глазам Намджуна и вздыхает.

========== Тэхён и Зазеркалье кей-попа ==========

Вишенка валялся на диване, делая вид, что играет в приставку, а на самом деле, по обыкновению, наблюдал в Зазеркалье свою дублированную жизнь. Об этой его особенности знали, вернее, принимали во внимание, раз уж он так говорит, просто мало, кто в это верил.

Впрочем, Тэхён и не пытался кого-то в чем-то убедить. А зачем?

Вот и сейчас он просто молча наблюдал за происходящей в зеркальном отражении альтернативной реальностью. Краем глаза заметив, как альтернативный Чимин споткнулся о свой же развязанный альтернативный шнурок и со всей дури влетел головой в дверь альтернативного туалета, больно зацепившись ухом о дверную ручку, Тэхён обернулся к появившемуся из-за угла настоящему Чимину и сказал:

— Завяжи шнурки, Чимин-а. А то споткнешься и ухо поранишь о туалетную дверь…

Договорить он не успел, потому что Чимин бегал быстрее, чем Тэхён разговаривал, и поэтому уже через секунду раздался страшный грохот, визг Чимина, а после его взъерошенная голова появилась из-за угла.

— Не мог раньше сказать? — возмутился он, совсем не удивляясь вишневому дару предвидения. — Блиииин.

И ушел на кухню за чем-нибудь холодненьким.

За Чимином трусцой последовал Шуга, выскочивший из комнаты на чимин визг, и мордаха у него была такая обеспокоенная, что Тэхён покачал головой.

У Тэхёна сегодня дел невпроворот. Он должен записать свою песню в студии, забежать в офис, чтобы какие-то документы там сдать и получить, а еще он должен успеть все это сделать до возвращения Гука, потому что у Гука все не очень хорошо прошло, и он должен вернуться и подробно об этом рассказать. Откуда Тэхён знает — не спрашивайте. Знает.

А еще знает, что очень скоро Золотко, который так любит своего друга Тэхёна, что шагу без него не может ступить, люто того же Тэхёна возненавидит. И за что возненавидит, Тэхён тоже знает. И от этого Тэхену не легче, потому что предотвратить он все равно уже ничего не сможет — Аннушка масло уже пролила.

========== Шуга и его «ВКЛючатель» ==========

Вспомнить бы, когда, в какой день и в какую долбаную минуту щелкнул этот выключатель. И особенно бесит, что нет слова «ВКЛючатель», а есть только «ВЫКЛючатель», но в данной ситуации оно не совсем подходит, а природный ум и языковое чутье Шуги не позволяет ему использовать неправильное слово. Но в ту долбаную минуту сработал именно «ВКЛючатель» — он включил в шугином мозгу умение видеть то, чего нет. Вернее, оно-то есть, но его на фига видеть вообще? На фига заморачиваться? Ну жил и жил себе, пиво по вечерам пил перед теликом, отрыгивал смачно, когда никого рядом нет, чуть подрачивал в ванной, когда не лень было… И тут на тебе — у Чиминки вена на виске пульсирует, оказывается! Пиздец подкрался незаметно!