- Ага. Она здесь сегодня. Хочешь, познакомлю?

И Ви кивает. Как-то обреченно, если Гукки не показалось.

И Гук посылает нуне в какао сообщение о том, куда и когда ей следует подойти.

А потом наблюдает со стороны, как нуна, смущаясь, теребит свою табличку с фоткой Ви, а Ви, такой высокий рядом с ней, опираясь рукой о стену, нависает своим сверкающим пиджаком, что-то говорит с улыбкой, наклоняется к ее уху…

И Чонгук разворачивается, бежит в туалет, запирается в пустой кабинке и почему-то плачет.

========== Его Фанючество Юнги ==========

Шуга фанючил. Он вцепился глазами в монитор и дико фанючил на бантанят. Вглядываясь в кадры с красной дорожки, где его ребята сейчас отдувались без него и за него, он готов был рыдать от восторга, разглядывая Чимина.

- Мой малыш… - сам себе удивляясь, бормотал Юнги. Сердце сжималось, билось, толкалось в грудную клетку изнутри, как бы говоря, мол, выпусти меня, засранец, раз ты ничего не в состоянии сделать сам.

Юнги, конечно, многое мог сам. Но, во-первых, больное ухо не советовало этого больше делать, а во-вторых, широко распахнутые испуганные и злые глаза Чимина то и дело вспоминались Юнги и заставляли трепетать от беспокойства.

Ребятки выступили безупречно. Правда, без задора, что тут же отметили нетизены в комментариях к видеотрансляции. В выражениях, конечно, не стеснялись, как обычно. Особенно крыло от их предположений насчет причин и подоплеки нелегкой судьбы шугиного уха. На некоторые, особо извращенные, Юнги даже пару раз зарделся как зашуганная первокурсница… Зашуганный Шуга… Не так и далеко это от истины.

А когда из недр сценических люков в заливном красном свете начал подниматься на сцену Тэмин, у Шуги самого дух немного перехватило. «Дело только в Тэмине?» - вопрос менеджера не давал ему покоя все эти дни.

Дело в Тэмине. Все-таки дело в Тэмине…

Этот парень был так красив, так спокоен и невозмутим, что с первой секунды хотелось сдаться в плен ему со всеми своими сахарными потрохами. Тэмин медленно поднял взгляд, и Юнги резко вдохнул от навернувшихся на глаза слез. Никогда ему не стать лучше Тэмина в глазах Чимы. Это богичное существо, казалось, совершенное в каждом своем несовершенстве, двигалось, раздвигая воздух, разрывая резкими движениями рук лучи прожекторов, и с каждым его движением шансы Юнги все уменьшались.

К моменту появления Чимина на сцене Шуга уже впал в состояние, близкое к буйному помешательству – он сидел на краешке стула, стиснув ладонями собственные бледные щеки, покачивался вперед-назад, рискуя в какой-то момент дернуться и просто влететь лбом в монитор.

Полосатый шелк струился по плечам Чимина, его рукам, расходясь и снова сходясь на груди. Спущенные рукава, расстегнутые манжеты. Трогательное тонкое существо извивалось на сцене, вскидывая светловолосую голову, рваными движениями ощупывая себя в танце. И каждый раз, когда запрокидывалась его голова, подставляя софитам перехваченную полосатым шелком нежную шею, Юнги тихо поскуливал.

Момент, когда лицо Чимина появилось на экране крупным планом, и он лениво поднял голову и улыбнулся совершенно блядски, глядя, кажется, прямо Шуге в глаза, стал решающим.

- На хуй, блядь… - бормотал Шуга, впихивая ноги в кроссовки.

- Сука, я тебе покажу, лыбишься тут мне на весь экран, - возмущался он, вбивая в смартфон адрес для заказа такси.

- Выебу и все, а там – хоть трава не расти, - набирался решительности внутри Юнги скрытый сексуальный маньяк, пока он ехал в теплом салоне такси.

- Сука-сука-сука…. Чиминская сука… - почти плакал влюбленный подросток внутри невозмутимого свэг-свэг-рэпера.

И хорошо, что его лицо было известно в этом здании, где проходили съемки, каждой собаке, потому что пропуска, как бы, никто не отменял, а Шуга, так-то, в последнюю очередь о пропусках сейчас думал.

- Мама, твой сын – гей! - пыхтел он себе под нос, трусцой пересекая огромную парковку перед входом в здание. – А хули тут стесняться-то, мам? Шила, блядь, в мешке не утаишь… в штанах, сука, тоже…

Юнги нырнул в сумерки подземной парковки, выскочил из-под арочных сводов аккурат к черному входу, продолжая уговаривать самого себя, что «быть геем – это не страшно, страшно пидорасом быть», но эта расхожая истина мало успокаивала, если честно.

И когда он вперился глазами в коридор воздушного перехода, он сразу выхватил из сумерек две фигуры и один огонек сигареты. Юнги тормознул и напряг единственное здоровое ухо, пытаясь расслышать, что говорят эти двое, у одного из которых был такой знакомый смех.

Тормознул – и тут же рванул наверх по лестничным пролетам, словно пенделя сам себе дал. Потому что знал, что или сейчас – или пиздец.

Увидев его взъерошенное существо, нарисовавшееся в просвете двери, шумно дышащее и громко матерящееся, Чимин распахнул глаза так, что Юнги, несмотря на трэшевость ситуации, всерьез забеспокоился о безопасности чиминьей физиономии в целом. Тэмин медленно повернулся, мельком глянул на пафосного Шугу, затушил сигарету и вышел, немного небрежно махнув Чимину на прощание.

Чимин продолжал смотреть в глаза Юнги, и даже когда Шуга двинулся на него с непонятным выражением лица, он не отвел взгляда и, кажется, даже не дышал.

- Знаешь, что? - выдохнул Чимину в лицо Шуга вперемешку с перегаром, - Можешь даже убить меня. Даже хорошо, если убьешь. Потому что иначе я сам сдохну… Без тебя…

Бум!

А Чимин сильный достаточно – так Юнги толкнуть, что Сахарок в стену влип, нехило так затылком звезданувшись.

- Ну что ты ко мне пристал, а? – Чимин нависает над его лицом (даром, что мелкая зараза, но как-то внушительно он сейчас выглядит над сползающим по стене Шугой). – Что ж ты мне покоя не даешь, а?

А глаза у Чимина такие странные, как у загнанного зверя. И голос этот детский… звенящий детский голос… В сочетании с рассерженным лицом и умопомрачительным взглядом, наполненным сексом до краев, это такая гремучая смесь, что лучше б он под дых ударил.

Шуга открывает было рот, чтобы хоть что-то промычать в свое оправдание, но не успевает: Чимин так влипает в его губы своими собственными, что Шуга даже не успевает вдохнуть воздуха. И еще раз затылком в стену прикладывается, задевая шершавую штукатурку. Давит губами, даже не целует толком, а давит с силой, будто желая сделать как можно больнее. Но сбившееся дыхание выдает, подчиняет, и вот уже руки Чимина поднимают Юнги, ставят на ноги… Юнги руками цепляется за чимину куртку, тянет, тянет к себе ближе, сжимает кулаки.

А время вроде тягучего варенья – сладко и медленно льется, затекает за воротник и вроде как остановилось, застыло, засахарилось. Шуга хватает эти пухлые губы, хватает, ни на секунду не отпуская, потому что неизвестно, что этому испуганному малолетке в голову придет. Вдруг опомнится и как дунет от Юнги опять… Для верности Юнги его руками за шею обхватывает, прижимает к себе, и понимает, что завелся здесь не только он.

========== Джин и розовая принцесса в зрительном зале. ==========

Она все-таки пришла. Мама позвонила и сообщила, что сегодня на KBS они приедут с Наной. Джин сначала запаниковал. Его постоянные обдумывания того, какое впечатление он произвел на свою розовую принцессу, какие чувства она вообще к нему испытывает, если испытывает, и как именно она воспримет его на сцене, довели его за эти дни до какого-то непонятного состояния.

Он уже не был уверен ни в чем: ни в том, что слава, обрушившаяся на его голову в последний год, действительно чего-то стоит, ни в том, что он самый красивый в группе и вообще красивый, как об этом твердят фанаты и таблоиды, ни в том, что он вообще умеет петь и особенно танцевать. Он не был уверен, что хочет, чтобы Нана смотрела на него из зала.

Когда репетировали с B.A.P, он адски жалел, что это Рэпмон, а не он сам стоял сейчас на подъемной платформе и пел, сжимая в руках микрофонную стойку, а он всего лишь внизу машет желтым платком в числе остальных. Он мог бы быть таким крутым…. А крутым был в результате Намджун.