Сегодня десятое июня. В этот единственный календарный день в году, я абсолютно свободен в своих поступках. Как никогда, я могу быть добр и благодушен. А посему спешу вас обрадовать. Я решил даровать вам то, чего вы никоим образом не заслужили. Я позволю вам изменить своё прошлое. Вы можете перекроить свою судьбу, избрав за начальную точку отсчёта, любое мгновение своей жизни.

Мне крайне интересно, что из этого всего выйдет.

Итак, прямо сейчас каждый из вас вправе исправить свою былую ошибку. Только сегодня и с моей помощью, вы в состоянии исполнить своё самое сокровенное желание, о котором, возможно, мечтали всю свою прежнюю жизнь. Однако умоляю: не спешите. Хорошенько подумайте.

«Жену бы мне свою вернуть. А в остальном.… Пусть всё останется, как и прежде…» – Угрюмов скорее помечтал, нежели загадал желание.

«Умоляю, верните Виктора. Чтоб вернулся он со службы живым и невредимым. Тогда и моя жизнь наладиться…» – Синюге (то есть Раисе Максимовне Чернышевой) долго думать не пришлось. Эту заветную мечту она несла в себе на протяжении последних двадцати лет своей жизни.

«Уж и не знаю, чего пожелать… – всерьёз призадумался Юрий Александрович. – …Конечно, хочу жить. Причём, не просто жить, а быть свободным в своих действиях и поступках. Умотать бы мне лет на пять-десять куда-нибудь в Италию, где сыто и тепло. Чтоб глаза мои не видели: ни этот завод; ни бригаду и, вообще, эту грёбаную горбачёвскую Перестройку.… Именно из-за неё, проклятой, приходиться хитрить, изворачиваться, из кожи вон лезть, только бы выжить и сохранить прежний статус…»

«Хочу, чтоб была у нас нормальная полноценная семья. И мать, и отец были живы…» – в отличие от некоторых, Андрей чётко знал, чего ему не хватало в жизни.

«Пожалуй, и я был бы вовсе не прочь присоединиться к пожеланиям Чёрта… – согласился Сашка и тотчас поспешил добавить. – …И чтоб я, обязательно поступил в военное училище…»

10 июля. Того же, 1991 года

Со вчерашнего вечера и до самого утра, Людмила Петровна не могла найти себе места. Ещё бы… Вы только представьте: впервые, за двадцать лет совместной жизни, её муж не ночевал дома.

Конечно, всякое случалось в их браке. Были и ссоры, и размолвки, и мелкие обиды. Бывало, что глава семейства и на работе задерживался или «вечеровал» в гараже, в компании с мужиками и в «обнимку» со своим любимым «Москвичом». Но чтобы вот так: без предупреждения, без каких-либо намёков, да ещё и на всю ночь!.. Столь неожиданный поворот, поверг Людмилы, в неописуемое смятение.

Случайная амурная интрижка и, уж тем более, продолжительный роман мужа «на стороне», исключались Людмилой Петровна полностью. Не тот он был человек, чтобы вот так, запросто пожертвовать семейным благополучием ради случайно подвернувшейся короткой юбки. Безрассудство, некий романтизм, легкомысленность или склонность к авантюрам – все эти определения были не о нём, не о её стабильном и чересчур консервативном Василии. Да собственно, и не в том он был уже возрасте, чтоб начинать новую жизнь.

На протяжении многих лет, одиннадцать часов вечера, были для супруга последним «контрольным» временем, дольше которого он никогда и ни при каких обстоятельствах не задерживался.

Нет, идеальным мужем Василий не был. Случалось, что слегка… И не только слегка, а и прилично, он «перебирал» с приятелями или коллегами по работе. Однако, один чёрт, добирался до дома сам, без чьей-либо помощи и неизменно до двадцати трёх, ноль-ноль. То была не прихоть или требование Людмилы, просто так повелось в их семье с первых дней супружеской жизни.

Все приведённые выше доводы, настойчиво и упорно подталкивали растерявшуюся женщину к мысли о том, что с её мужем определённо приключилась какая-то неприятность.

До полуночи Людмила Петровна терпеливо ждала, всё надеясь и надеясь, что вот-вот в замочной скважине, с внешней стороны входной двери, лязгнет ключ самого близкого для неё человека. К сожалению, те долгие ожидания оказались тщетны.

А уже ближе к часу ночи, волнения женщины переросли в панику. Рука её невольно потянулась к телефону и записной книжке с номерами друзей и знакомых.

Очень скоро Людмиле стало известно о том, что по окончанию рабочей смены её благоверный с мужиками из одной с ним бригады, заглянул в пивной бар. Опрокинув там пару кружек, Василий поспешил на вокзал, дабы успеть на электричку. Сказал всем, что хочет пораньше вернуться домой.

И всё…

С этого момента, муж как в воду канул. Никто его не видел; никто и ни чего о нём не знает.

На сей раз, очередь дошла до телефонного справочника с номерами оперативных служб города и области. Переполошив дежурную часть УВД; приёмные отделения больниц и городские морги – более оригинального ответа, чем: «среди поступивших, ваш муж не значится…» – Людмила так и не добилась.

Когда ж за окном забрезжил рассвет, в женщине присутствовало лишь ощущение отчаянной безысходности.

И хотя, измождённая бессонной ночью и нервными переживаниями Людмила всё ещё ждала любой, пусть самой маломальской новости о своём супруге, внезапный утренний звонок в дверь, всё ж застал её врасплох.

«Кто там? Что принёс это гость: облегчение или скорбь?.. А если, последнее?.. Может, вовсе не открывать? Пусть идет, откуда пришёл, уж лучше неопределённость, неизвестность. В ней, хотя бы теплится огонёк надежды. Оставлю-ка я всё, как сейчас есть, чем узнать что-то мрачное. Ведь я, точно, не смогу пережить печального известия».

– Мама! Открой, в конце концов, дверь. В четвёртый раз звонят. Ты разве не слышишь? У меня каникулы или что?.. Родители, ну дайте же мне выспаться…

И только окрик дочери вывел Людмилу Петровну из ступора и душевного смятения на предмет: открывать или не открывать.

Будто робот, получивший приказ, на ватных ногах она направилась в прихожую.

На пороге стоял мужчина лет тридцати-тридцати пяти. Одет он был в гражданский костюм. Однако в вытянутой руке тот мужчина держал удостоверение сотрудника милиции. Увидев красные «корки», сердце хозяйки квартиры заколотилось в бешеном ритме.

– Что с ним? – прошептала Людмила.

– Да, не волнуйтесь вы так… – улыбнулся гость. – …Жив ваш муж, жив. Всё неприятное уже позади. Сейчас он в больнице «Скорой помощи», на Левом берегу. Состояние удовлетворительное. Можете не беспокоиться.

– Почему в больнице? – с подозрением поинтересовалась женщина.

– Травма головы… – как бы, между прочим, пояснил гость. – …Его в бессознательном состоянии обнаружил путевой обходчик. В трёх километрах от железнодорожного вокзала. Я разбираюсь с этим делом и выясняю обстоятельства происшествия. Кстати, забыл представиться. Капитан Орлов. Дмитрий Владимирович. Оперуполномоченный линейного отделения УВД. Скажите: когда вы в последний раз видели своего мужа?

Никаких вопросов Людмила Петровна больше не слышала. Всё её существо, вся её душа и мысли, были уже там, в больнице у кровати суженного.

– Доктор, пока я его не увижу, не успокоюсь… – настаивала Людмила в кабинете заведующего нейрохирургическим отделением. – …Медсестра уверяет: будто бы он уже в сознании.

– Хорошо-хорошо. Но не более пяти минут… – согласился заведующий. – …Пациент очень слаб, он потерял много крови. К тому же, полученная травма слишком серьёзна. С головой шутки плохи. И чтоб никаких слёз. Ему рекомендуются, исключительно, положительные эмоции.

В сопровождении лечащего врача, Людмила Петровна тихо вошла в палату. Увидев своего супруга с перевязанной головой, да ещё и обвешанного со всех сторон какими-то капельницами, трубочками, проводами и прочими медицинскими штучками – ей, чуть было, не стало дурно.

Слегка приоткрытые глаза Василия отрешённо смотрели куда-то вверх. Казалось, он был без сознания или, вовсе мёртв. Однако заслышав посторонние звуки, тяжелобольной медленно обернулся к двери и тотчас встретился взглядом с Людмилой. В это мгновение и произошло нечто невероятное.