— Что-то я ночью не заметил, чтобы вам было неприятно, профессор, — я ощетинился и постарался не уступать ему в иронии. Но куда уж, до него мне было, конечно, далеко.

— Как я уже сказал, вы просто воспользовались моей слабостью, Поттер, — он говорил отрывисто и резко, всё плотнее прижимая руку к шее.

— Да уж, вами воспользуешься, как же! — похоже, я входил во вкус, отвечая ему так же в тон.

Мы препирались, словно всё ещё были в Хогвартсе. Он говорил мне гадкие, обидные вещи, но это было для нас так привычно, так буднично. Он ненавидел меня, я ненавидел его. Или каждый из нас делал вид — не важно. Это тот сценарий, который мы знали наизусть, поэтому вжились в роли очень быстро.

— Так что я полагаю, что моё пребывание в больнице будет лучше и для вас, и для меня, — он умудрялся чеканить слова, говоря их хриплым шёпотом!

— Да пожалуйста! — кажется, мне было уже наплевать. — Завтра же и отправитесь!

Я видел, как он бледнеет, как кровь из ран на шее, насквозь пропитав бинты, стекает вниз, на грудь. Но говорить он не переставал:

— Я думаю, что сегодня после обеда — было бы самым оптимальным вариантом, Поттер. Завтра — это слишком долго.

— Нет, завтра. Вы провели тут сколько? Больше месяца? Значит, один день ничего не изменит, — я смотрел на него и не верил, что именно этот человек меньше суток назад жарко шептал моё имя, так же, как сейчас говорит мне о том, что хочет убраться из моего дома побыстрее. — У меня сегодня дела. Так что потЕрпите уж как-нибудь один день. Не волнуйтесь, я не стану к вам прикасаться. И прекратите говорить, иначе я не пойду ни на какую учёбу, а останусь тут, чтобы ухаживать за вами. Да ещё и Фрэнка Донована позову.

Снейп мгновенно замолчал. И закрыл глаза, давая мне понять, что разговор окончен. Презрительные складки у губ, надменно сдвинутые брови… О, да! Это выражение лица было мне знакомо! До саднящей оскомины, до глухого безразличия, которым я научился защищаться от него ещё во время учёбы в Хогвартсе.

Я завершил процедуру в полной тишине, вколол ему маггловского лекарства, потому что после таких «разговоров» его боли существенно усиливались, влил в рот сонное зелье. И пнув напоследок ни в чём неповинный диван, пошёл учиться, как и советовал мой бывший преподаватель, так искренне радеющий за моё образование.

Спустя несколько часов занятий, которые просидел пустым болванчиком, ничего не соображая, я тупо слонялся по коридорам аврората, никого не замечая, перемещаясь от одной аудитории к другой. Травология. Сейчас будет два часа травологии. О, Мерлин, что я тут делаю? Мне действительно интересна травология? Свойства растений волшебных, полу-волшебных и маггловских. Зачем мне это?

Мыслями я всё ещё был дома, рядом с ним. Какой же я идиот! Какой же я беспробудный совершенный идиот! В ушах отдавались его слова про глупость и мимолётность. Его скрипучий, резкий голос. И совсем другой, которым он шептал моё имя. Я закрыл глаза… Откуда-то снизу живота поднялась горячая волна, когда я вспомнил, как его губы, как я… Таааак, стоп! Я резко осадил себя, стиснул зубы и глубоко вздохнул. Всё, хватит, завтра же отправлю его в Мунго. Ну, его к Дементорам! Не могу я больше. А это всё придурь и блажь. Именно так, как он и сказал. И пройдёт. Я действительно просто поддался слабости. Влюбиться в Снейпа — смешнее и не придумаешь! Но отчего-то мне было совсем не смешно. Лучше бы я действительно влюбился в какого-нибудь замечательно парня-однокурсника из аврората, как сказал Гермионе, раз уж я, раз уж мне… В общем, раз с девчонками у меня не получается. В того же Рона Уизли…

Ой, не-нет, что-то меня не туда занесло. На миг я представил, как целую Рыжего, и меня чуть не вывернуло. Ух, надо же, к Мерлину, такие «представления»!

Стоило мне подумать про Рона, как он тут же материализовался рядом и, не глядя на меня, сухо спросил:

— Ты знал?

— Чего? — я ещё не очень отошёл от насилия над своим организмом в виде представления своего давнего друга в кандидатах на поцелуи, и поэтому инстинктивно сделал пару шагов назад. — Ты про что, Рон? Что знал?

— Про Герми и Хорька? — его выражение лица не предвещало ничего хорошего.

— Знал, — я не хотел его обманывать. И, конечно, понимал, что это ему вряд ли приятно слышать.

— Почему ты не сказал мне? —спросил он.

Что я должен тебе ответить, дорогой друг? То, что я об этом узнал совсем недавно то, что доверила мне Гермиона? Что я видел, как тебе совершенно не интересно ничего, кроме своих учебников?

— Так почему, Гарри? — Рон требовал ответа. — Мы перестали быть друзьями?

— Я узнал об этом не намного раньше, чем ты, — я решил сказать ему правду, — и я думал, да и сейчас думаю, что не вправе был тебе это рассказывать, потому что Герми поделилась со мной чем-то своим очень личным, понимаешь? Мы ведь с ней тоже друзья.

— Нет, не понимаю, — холодно сказал он.

— Чёрт возьми, Рон! — я всё больше злился. Теперь он говорит о дружбе! — Ты несправедлив! Ты сам в последнее время ни на кого не обращаешь внимания. Между прочим, если бы ты чуть больше интересовался хоть чьей-нибудь жизнью, кроме своей собственной, то заметил бы сам, что что-то не так. Гермиона не тот человек, который будет юлить у тебя за спиной.

— Что плохого в том, что я хочу выбиться в люди? Ты мне завидуешь, что ли? — кажется, Рон всерьёз затеял разговор «по душам». Сейчас самое время, да.

— А что, похоже, что я завидую? Да и при чём здесь это вообще? Ты спрашивал про Гермиону, — я ощетинился и занял оборонительную позицию.

Он пожал плечами:

— Понятия не имею, но да, иногда мне так кажется. Ты-то сам не очень учишься. Да тебе и учиться особо не надо. Ты же Гарри Поттер!

Я разозлился ещё больше:

— И что с того? Мне кажется, мы с тобой уже про это говорили. Я не знаю, кто кому завидует — может, ты мне? Именно тому, что я Гарри Поттер, а ты нет. Хотя ты тоже, между прочим, герой войны и победитель Волдеморта!

— А, — отмахнулся он, — чего уж там. Но я всё равно никогда не буду таким, как ты. Поэтому я хочу добиться чего-то сам, а не греться в лучах твоей славы.

— Да кто ж тебе не даёт! И ни в каких лучах ты не греешься!

— Ты знал, Гарри, ты — знал, — отчеканил он, — ты знал, что она встречается с Хорьком.

— Слушай, я тебе уже говорил. Да, знал, но только потому, что она доверилась мне и, насколько я понял, они не встречались у тебя за спиной.

— Гермиона Грейнджер и Малфой — поверить не могу, — и он ехидно рассмеялся, — если бы не услышал от нее самой, ни за что не поверил бы!

— Ты сам от неё отказался, Рон. Сам, — сказал я ему, — так что тебя удивляет?

— То, что это ненавистный слизеринский Хорёк, чёрт возьми! — он сжал кулаки.

— Какая разница, кто? Теперь-то тебе не всё равно? Ты отпустил её. Сам, — возможно, мои слова казались слишком резкими, но они были правдой.

И он как-то сник:

— Наверное, ты прав, теперь уже никакой. Герми и я с самого начала были странной парой, да?

Я задумался. Гермиона и Рон? Да, мы были друзьями. Троицей. Теми, кто друг за друга готов был умереть. И это были не пустые слова. Но мы и не задумывались о любви - оно как-то так само у них получилось.

— Да, Рон, пожалуй, просто мы были ещё совсем детьми, — спокойно сказал я.

— Знаешь, мне всё время казалось, что тянуться мне до неё ещё и тянуться, тянуться и тянуться. И это не всегда было просто, — он тоже подуспокоился и теперь стоял рядом со мной, прислонившись к прохладной стене коридора. — Забавно, Гарри, если моя затея с тем, чтобы стать лучшим аврором курса, удастся, у нас с ней как раз шансы и сравняются.

— Думаешь? — я искоса глянул на него.

— А, Мерлин его знает, — он вертел в руках сигарету, — на самом деле, вряд ли. Я не знаю, что случилось. Вот веришь — не знаю.

— Может, ты просто её разлюбил? — я спросил это как можно мягче.

— Разлюбил? — повторил он, словно бы примеряя на себя это слово, — разлюбил? Может, и так. Тогда ведь это не плохо, что мы с ней расстались, да?